Он пожал плечами в знак того, что у него просто есть какое-то подозрение. – Пожалуйста, копай сколько хочешь. Мы закончили. Линд остался с Никласом и скептически наблюдал за тем, как тот копает. – Нам не нужно больше доказательств. Ты же видел Конрада. Это она, – по голосу было понятно, что Линд начинает злиться. Никлас вонзал лопату все глубже и глубже в плохо пахнущую, черно-синюю землю, он искал то, что было похоронено вместе с Линеей. То, что потоки воды не вынесли на поверхность. Примерно через десять минут он наткнулся на что-то, что на первый взгляд напоминало комок тонких кореньев. «Волосы», – подумал он. Еще пара ударов лопатой, и он достал из могилы куклу. Глава 26 Никлас стоял под душем так долго, что вода в нагревателе кончилась, но согреться ему так и не удалось. Он оделся и вышел на кухню. Грязная кукла землистого цвета, завернутая в бумажный пакет от хлеба, лежала на столе. Еще одна азиатская красавица, в этот раз, насколько мог понять Никлас, в платье зеленого цвета. На поблекшем фарфоровом лице виднелась полуулыбка, от которой кукла казалась смущенной и невинной. Никлас был дома один. Карианне прислала эсэмэску, что она на работе в банке и, возможно, задержится. Заметив за занавесками свет от фар приближающейся машины, он решил, что это она. Поэтому он очень удивился, когда увидел, что к дому поворачивает старый «вольво». Из машины вышел мужчина около сорока в потертых джинсах и старых сабо. Он немного постоял, осматривая дом, потом провел рукой по остаткам шикарной шевелюры и направился к дому. Никлас пошел ему навстречу и открыл дверь, не успел еще мужчина постучать: – Чем я могу вам помочь? – Меня зовут Рино Карлсен. Полиция Будё. Помятый человек, стоявший перед Никласом, был меньше всего похож на полицейского, а Никлас повидал их немало. – Что привело вас ко мне? – Я работаю над одним делом. – Так? – Боюсь, это грустная история, – мужчина оглядел фасад дома. – Может быть, вы слышали о нападении на Ландегуде? Честно говоря, забот у Никласа хватало, но страшные происшествия, конечно, обсуждали в отделе. – Ужас, – сказал он. – Значит, вы знаете и о том, что случилось через несколько дней. – О попытке сожжения? Полицейский кивнул. – И эти события привели вас… сюда? – Я пытаюсь понять мотив. Преступник вырос здесь. В этом доме. И снова Никлас почувствовал, как мир перевернулся, события закручивались вокруг него. – Дом много лет пустовал. – Он уехал отсюда десять-двенадцать лет назад. – И вы хотели бы зайти, чтобы понять его мотив? Один из коллег Никласа как-то бросил фразу о том, что никто из местных никогда бы не стал жить в этом доме. На вопрос «Почему?» тот ответил, что бывшего хозяина в городе очень не любили. – Всего пять минут, я вас не побеспокою. Вся ситуация казалась Никласу нелепой, но он предложил гостю войти. – Пожалуйста! Рино Карлсен медленно зашел в дом, как будто впитывая впечатления каждой клеточкой тела. В коридоре он снял туфли, ничуть не смущаясь тому, что на пятках носков у него были огромные дыры. На кухне он увидел куклу. – Вы занимаетесь…? – Да, этим делом с куклами. У нас тут произошло убийство, так что, думаю, пора газетам серьезнее относиться к нему. Рино подошел к столу. – Я думал, они больше. – Фотографии в газетах всегда врут. – Удивительно. – Что именно? – Совпадение. Для Никласа оно скорее было неприятным. – Мир становится тесным тогда, когда этого меньше всего ждешь. – Да-да. – Там, за газетами и банками с краской, есть стул. Я хочу знать все о вашем преступнике. За двадцать минут Рино рассказал о том, что произошло, о детских рисунках, о том, как он пришел к выводу, что основной мотив – это месть, о необычном выборе мест преступления и о событиях, связанных с этими местами. Он упомянул и о союзе брошенных женщин и о том, что, очевидно, они понятия не имеют, кто такой этот неизвестный мститель, который так жестоко наказывает нерадивых отцов. Он рассказал о подозрении, которое пало на Эвена Харстада, о его нелегком детстве и приемном отце-садисте и о том, что сейчас он работает в органах опеки в Будё. – Вы думаете, он в детстве пережил насилие? – спросил Никлас. – Если я правильно понял старика, который жил по соседству, это общеизвестный факт. Думаю, его мучает совесть за то, что он не вмешался. Боюсь, моя история не смогла облегчить его мучения. – Честно говоря, мне всегда было здесь неуютно, – Никлас огляделся. – И жене тоже. Карианне подыскивает нам новый дом. – Думаю, больше всего старика мучает, что он закрыл глаза на произошедшее у моря. Сердце сжалось от дурного предчувствия. – Приемный отец водил его туда, и вопли, которые раздавались по всей округе, не оставляют сомнений – там творилось что-то ужасное. Думаю, он повторяет сейчас то, что пережил тогда. Только в этот раз он сам выступает в роли мучителя. Никлас почувствовал, как на спине выступил холодный пот. – У него на руке ожог. Обжечься так случайно нельзя. Думаю, приемный отец приковывал его руки под водой в качестве наказания. И еще, мне кажется, он привязывал его к нагревателю и заставлял сидеть так до тех пор, пока рука не начинала поджариваться, как картошка во фритюрнице. – Полагаю, во многом мы закидываем удочки в одно и то же озеро, – сказал Никлас, представив себе, какие бесчинства происходили в стенах этого дома. – Старые грехи, – добавил он и рассказал о том, как продвигается его дело, о котором, как он полагал, инспектору было известно из газет. – Подозреваемых нет? – спросил Рино, когда Никлас дошел в своем рассказе о кукле, лежащей перед ними на столе. – Ни подозреваемых, ни мотива. Но я чувствую, что история начинается с Линеи и заканчивается ею же. Или, точнее сказать, с этой куклы, – Никлас осторожно достал игрушку из пакета. – «Красота неописуемая». Мать Линеи и не подозревала, что двадцать пять лет игрушка пролежит, погребенная вместе с дочерью. – Нужно понять почему. У нас обоих преступники потратили много сил на декорации своего преступления, – Рино встал, понимая, что Никлас ненадолго заехал домой. – И поэтому нам нужно отрешиться от своего образа мыслей и моральных установок. В подобных делах от них нет никакого толка. На той стадии, когда безумие пора обуздывать, логика не работает. – Он остановился и задумался. – Я правильно понимаю, вы недавно сюда переехали? – Несколько недель назад. – То есть в подвале вы ничего не трогали? Никлас поморщился. – Старик мне сказал, что мальчик провел большую часть детства в подвале. – Я отнес туда несколько коробок, и все. Кстати, единственным условием хозяйки дома было, чтобы мы не трогали подвал. Она хотела его закрыть, но мне удалось убедить ее этого не делать. У нас много лишнего барахла. – Можно мне взглянуть? Никлас проводил инспектора к узкой лестнице, которая вела на чердак, там же находилась покосившаяся дверь в подвал. – Извините за беспорядок, – сказал он, открывая дверь и включая свет.