– Хочешь кофе? – Нет, спасибо, – Никлас положил руку на живот и поморщился. – Я просто хотел поговорить. – С огромным удовольствием. Особенно когда ты приезжаешь с такой новостью. – Твое имя всплыло сегодня в связи с одним… весьма странным делом. – Да? – Речь идет о смерти одной беременной женщины много лет назад, она съехала на велосипеде с дороги и разбилась о скалу. Лишь подрагивающая вена свидетельствовала о том, что кровь еще течет во впавших щеках, но внезапно пожухшая кожа порозовела. – И что? – голос был совсем другим. Так говорил настоящий Рейнхард. – Ты ее нашел. – И? – Больше ничего. Мой коллега часто говорит, что мир довольно маленький. Мне пришлось с ним согласиться, когда я услышал, что именно мой тесть нашел эту женщину. Никлас пожал плечами, как будто не придавал особого значения этому обстоятельству. – Что ты помнишь о том случае? Рейнхард внимательно посмотрел на Никласа прежде, чем ответить. – Я проезжал мимо, ехал в больницу. Карианне… – он пояснил свою мысль жестом. – Я увидел, что из земли торчит колесо, и сначала решил, что она мертва. У нее была кровь повсюду, пульса я не нащупал. Конечно, пульс у нее был, но я дрожал и никак не мог его уловить… Я так долго жил рядом с тяжело больным человеком… все это на меня навалилось. Но мне удалось донести ее до машины. И только тогда я понял, что она беременна. От этого мне стало еще сложнее. Никлас смотрел на человека, которого видел перед собой. Ему казалось, он знает Рейнхарда, но сейчас перед ним был кто-то совсем другой. Рейнхард рассказывал очень эмоционально, казалось, он действительно переживает. Возможно, так и было. Только переживал он не из-за женщины. – Ты рассказывал ей об этом? Старик сидел неподвижно, но Никлас видел, что каждая его мышца напряжена. – Почему ты спрашиваешь об этом сейчас? – наконец прошептал он. – У Карианне, наконец, что-то налаживается. Ей и так довелось многое пережить. Она этого не заслуживает. – Я думаю, твоя отцовская любовь перешла границы. Рейнхард испугался. – О чем ты говоришь? – Я знаю, что ты вложил всю свою жизнь и душу, чтобы ей помочь. Но я думаю, ты и дальше вкладывал свою жизнь и душу в благополучие Карианне, уже после того, как она получила новую почку. Рейнхард покачал головой. – Ты мухлевал с очередью на органы. – Господи, Никлас, не оборачивай это против меня, не сейчас. Я ни о чем не жалею. Более того, я горжусь тем, что сделал. Слова звучали холодно. – Ты ведь не болен, да? – Что? Что такое, Никлас? На что ты намекаешь? – Я думаю, ты сделал все, что было в твоих силах, чтобы заманить ее сюда и чтобы она осталась. Думаю, именно ты присылал брошюры и вырезки из газет и, когда этого оказалось недостаточно, чтобы пробудить у нее ностальгию, ты разыграл свою болезнь. – Во имя всего святого! – И, думаю, теперь, когда она решила остаться, болезнь отступит. – Никлас! – Ты когда-нибудь рассказывал Карианне, чью почку она носит? Ты говорил ей, что именно ты нашел ей донора, женщину, чью жизнь не удалось спасти? Она знает об этом, Рейнхард? – Черт тебя подери, Никлас! Ты не имеешь права так со мной говорить! – Я думаю, твое желание помочь ей перешло все границы. Карианне обожает тебя, но даже она подозревает, что иногда ты пробивал ей дорогу не слишком честным путем, порой даже тогда, когда ей самой это было не так уж и нужно. Я очень надеюсь, что ничего более серьезного здесь нет. Этот несчастный случай с беременной женщиной на велосипеде кажется подстроенным, а ведь именно благодаря ему Карианне жива. Я тоже живу с этим, Рейнхард! И когда я узнал, кто именно ее нашел… – Клянусь тебе, Никлас. – Я не верю в случайные совпадения. Они заставляют меня задуматься. Рейнхард сморщился от боли, затем закрыл глаза. Он тяжело дышал. – Ты в порядке? – Мне нужно прилечь. Никлас все еще сомневался. Маску Рейнхард не снял. Вполне справляясь с ролью более тридцати лет и оправдывая все свои действия интересами дочери, он вряд ли легко смирится с мыслью, что что-то когда-то пошло не так. – Можешь принести мне немного черносмородинового сока? – Рейнхард казался жалким и беспомощным. – Конечно. – Он стоит на кухне на скамье. Я и дня не могу без него прожить. Прошлую бутылку разбил, она просто выскользнула из рук. К счастью, я купил еще несколько про запас. Никлас разбавил сок ледяной водой до тех пор, пока напиток не стал светло-розовым и почти прозрачным. Рейнхард жадно выпил целый стакан и сидел, тяжело дыша. – Я хотел ей только добра, как с этими письмами, о которых она наверняка тебе рассказывала. А Сульвейг Элвенес… – внезапно его взгляд стал стеклянным. – Я сидел у постели Карианне, как всегда, и днем, и ночью. Это случилось в тот же вечер, когда я привез Сульвейг в больницу. Я постоянно подходил к дежурному врачу и спрашивал, как она. Я был в смятении. Почти сразу стало понятно, что ее не спасти, я уже почти смирился, но вдруг врач позвал меня в коридор. Я очень удивился, когда узнал, что она дала согласие стать донором и что здоровая почка ждет мою дочь всего в нескольких метрах от меня. Конечно, врач предупредил, что нужно сделать анализы, проверить, совпадает ли группа крови, но я понял, что все будет хорошо. Я никогда не был верующим, но в тот вечер я упал на колени у постели Карианне и возблагодарил Бога, в которого я едва верил. Я до сих пор верю, что Он решил спасти мою дочь ценой жизни Сульвейг Элвенес. Этим Богом был не я. Как только Никлас закрыл за собой дверь, зазвонил мобильный телефон. Номер был незнакомым. – Это Виден из криминалистической лаборатории. Я по поводу анализа крови. Никлас взял из больницы образцы крови Эллен Стеен и попросил сравнить его с образцом на когтях рыси. Он написал свой личный номер телефона, чтобы никто в участке не догадался о его подозрениях. Ему хотелось подождать и собрать неопровержимые доказательства. – Они совпадают. Это кровь одного и того же человека. Никлас поблагодарил и положил трубку еще до того, как человек на другом конце провода успел задать вопрос о том, какое отношение это имеет к делу, которое привлекало все больше внимания. Анализ не оставлял сомнений, и Никлас всерьез задумался о том, как потрясена будет Карианне, когда узнает правду. Все еще непонятно, зачем Рейнхарду понадобились когти рыси. Видимо, царапины должны были сбить следствие с толку, но вообще-то все было сделано крайне непрофессионально. Символические следы на коже, не более того. И в этот момент он все понял. У Эллен Стеен царапины были под ребрами, у Сары Халворсен – внизу спины, но и в первом, и во втором случае они располагались рядом с почками. Он явно отказался от задуманного. То есть нападения, на самом деле, были попытками найти новых доноров для дочери? Эллен Стеен оказалась в коме, а Сара Халворсен умерла по ошибке? А то, что Карианне получила работу вместо Эллен Стеен, – чистая случайность? Чтобы версия оказалась правдоподобной, нужно было, чтобы Карианне опять оказалась первой в очереди на пересадку почки, а ведь это не так. Или она скрывала что-то от него? Может быть, знал только Рейнхард? Никлас набрал номер Линда и почувствовал, как колотится сердце; он с нетерпением ждал, когда ответит коллега. – Никлас? Ты опять на ногах? – Вроде бы. Я тут кое о чем подумал. – Как я понимаю, мозг продолжает работу, даже когда желудок отказывает? – Ты не знаешь, Эллен Стеен и Сара Халворсен не давали согласие на донорство органов? На другом конце провода было тихо. – Донорство органов? Не думаю, по крайней мере, я об этом не слышал. Что ты надумал? – Вообще-то не знаю. – Эй, Никлас. Нужно делиться версиями с напарниками. – Скоро все расскажу. Пока! Никлас положил трубку и позвонил в больницу. Он попросил соединить его с тем врачом, который дежурил, когда привезли Эллен Стеен. Через две минуты ему ответил доктор Бергстуен. – Я хочу поговорить об Эллен Стеен, – сказал Никлас и немного подождал, чтобы врач вспомнил, о ком идет речь. – Вы не проверяли, она дала согласие на донорство органов? Казалось, врач озадачен таким вопросом. – Мы делаем это в обязательном порядке только в случае смерти. Поэтому с Эллен Стеен в этом не было необходимости. – А как насчет Сары Халворсен? – За все годы работы я только один раз сталкивался с тем, что у пациента была карточка донора. Это было около десяти лет назад. Нет, Сара Халворсен не давала согласия на донорство. Значит, все было именно так, как он и думал: Рейнхард холодно и расчетливо расчищал место для дочери. Никлас не мог и дальше скрывать все от жены. Она должна узнать, что ее отец – сумасшедший убийца.