– Я использую все, что вы мне сказали, как только смогу. – Я знаю, вы собирались отправиться домой… Рино достал жевательную резинку из кармана куртки. – Забудьте об этом! Не уеду, пока не докопаюсь до самой сути. Через пять минут Никлас остался на кухне один. Он думал о Карианне и о той почке, которая поддерживала в ней жизнь целых двадцать пять лет. Если бы все сложилось так, как, по его опасениям, было задумано, это была бы почка Линеи. Ему нужно было знать наверняка, выяснить, как все было на самом деле. Никлас прошел в спальню и включил интернет, связь шла через модем, и для того, чтобы что-то найти, пришлось набраться ангельского терпения. Он не знал фамилии Лилли Марие, поэтому решил поискать просто гадалок. Результаты оказались на удивление многочисленными, но уже через пару минут он ее нашел. Лилли Марие – вижу ваше прошлое, предсказываю будущее. По-настоящему. Конечно, номер не личный. Никлас набрал коммерческую службу 815. Мягкий женский голос сообщил ему, что он второй в очереди, и Никлас понадеялся, что это означает, что линия работает. Прошла вечность, и он уже пожалел, что не сел в машину и не поехал к ней сам, но в этот момент на другом конце провода он услышал ее голос. – Прорицательница Лилли Марие. Чем я могу вам помочь? – Это Никлас Хультин. Мне нужно знать, какое судьбононосное решение принял Эдмунд. Прямо сейчас. – Извините? – Это я, Никлас Хультин. Я не смог найти другой номер телефона. – Никлас? Полицейский? – Да. – Господи, что случилось? – Эдмунд. Он согласился, чтобы дети стали донорами? Он услышал, как она глотает воздух, пытаясь подавить рыдания. – Кто-то внушил ему, что Андреа можно было спасти, если бы ей пересадили органы. Как будто какой-нибудь орган мог оживить ее. – Кто ему это внушил? – Я не знаю. Знаю лишь, что Линее выдали карточку донора, и Эдмунд следил, чтобы карточка всегда была при ней. Я думаю, он сравнивал ее с Андреа. Именно поэтому выбрал Линею. Конрад не подошел, потому что был мальчиком. Хайди – потому что, как он прекрасно видел, была не в своем уме. Думаю, он считал и ее органы тоже не совсем нормальными. Не знаю почему, но мне всегда было не по себе от этих донорских карточек. Пьяный отец с горя заявляет свою дочь как потенциального донора и следит, чтобы она всегда носила при себе подтверждение этого… не знаю, может быть, так он пытался искупить свою вину. А может быть, просто хотел заработать деньги, но, скорее всего, это было безумием. И после смерти Линеи все стало еще хуже. Мне кажется, в конце концов Эдмунд Антонсен умер из-за своей совести. Наверное, он винил себя в смерти Андреа и в том, как она прожила жизнь. Думаю, он считал себя виноватым и в смерти Линеи. – Почему он считал себя виноватым в смерти Линеи? Лилли Марие вздохнула. – Думаю, что-то подсказывало ему, что именно из-за него пропала Линея. – Я все еще не понимаю почему. – Линея пропала примерно через неделю после того, как он заставил ее записаться в доноры. Никлас понял, что извращенная логика Эдмунда спасла жизнь Конрада и Хайди. Ведь после неудачи с Линеей было бы вполне естественно выбрать кого-то из ее ближайших родственников. Но уговорить Эдмунда еще раз не получилось бы. – Я больше не буду тебя мучить. К тому же мне это не по карману. – Извини, я об этом не подумала. Я дам тебе мой номер. – Спасибо. Погадаешь мне как-нибудь бесплатно – и сочтемся. Глава 36 – Я добыл имя, – Рино был очень доволен собой. – Хотя мне пришлось намекнуть, что тот несчастный случай как-то связан с последними нападениями. – Ну и ладно, – Никлас с черепашьей скоростью вел машину, стараясь оттянуть момент истины. – Невероятно, сколько всего он помнит о том случае. Видимо, впечатление было сильным. – Имя! – воскликнул Никлас от нетерпения. – Мужчину, который ее обнаружил, звали Сунд. Рейнхард Сунд. Он все еще живет здесь. Знаете его? Последнее подтверждение. Никлас расстроился. Он знал, Карианне это убьет. – Я еду к нему, – сказал он. Глава 37 Остановив машину, Никлас взглянул на окно кухни – ему показалось, что за занавеской промелькнула тень. Определенно, Рейнхард оживал. Обычно перед развязкой дела, которое он расследовал, Никлас ощущал приятное волнение, удовольствие от того, что ему удалось разгадать замысел подозреваемого, хотя на это ушли много недель или даже месяцев. В этот раз ему было грустно. Он не сомневался, что Рейнхард действовал исключительно из любви, из отчаянного желания спасти жизнь дочери во что бы то ни стало. А цена оказалась велика. Сначала жизнью пришлось поплатиться Линее, потом матери Эвена Харстада. Может быть, Рейнхард знал об этой женщине еще до того, как пропала Линея, и не выбрал ее именно потому, что она была на сносях, и вместо нее остановился на жизнерадостной девочке. А потом, когда не получилось с Лине-ей, обратной дороги уже не было. Карианне нужна была почка, оставались считанные недели. Возможно, все сложилось именно так, но Никлас не мог представить себе тестя в роли жестокого убийцы. Он постучал в дверь, не совсем уверенный, что поступил бы так в привычных обстоятельствах, но все-таки зашел в дом еще до того, как тихий голос пригласил его войти. Рейнхард сидел в гостиной в кресле-качалке, накрытом овечьей шкурой грязно-серого цвета. – Никлас! Вот это сюрприз! – Рейнхард протянул ему руку. Улыбка казалась искренней и спокойной. Ему было намного лучше, чем несколько дней назад. Гостиная выглядела такой же старомодной и неопрятной, как и тогда, когда Никлас первый раз приезжал вместе с Карианне в гости: было заметно, что женская рука давно здесь не хозяйничала. Фотографии были те же – молодой лось с удовольствием пил воду из маленького лесного озера, расцвеченного золотом рассвета. А еще Карианне. Десятки фотографий – от крестин до первого причастия. Он и в прошлый раз обратил на них внимание. Фотографии детей украшают многие дома, но здесь их явно было слишком много. От такого количества снимков создавалось впечатление одержимости. – Рано вернулся домой с работы? – Плохо себя чувствую. – Грипп, наверное. Такое же типичное явление, как дождь в День независимости. – Скорее, кишечная инфекция. – В общем-то, одно и то же, – старик неопределенно махнул рукой, как будто он был экспертом по заболеваниям. – Я слышал, ты сработался. – Не совсем. Я тут немного зазнался и получил головомойку. Сейчас мне кажется, что я попытался взойти на Рог. Рог. – Думаю, мы останемся, Рейнхард. То есть мы уже почти решили, и неважно, какая подвернется работа. Мы останемся в Бергланде. – Замечательно! – он широко улыбнулся, от этого его щеки впали. – Вы так внезапно все решили? Никлас кивнул. – Очень хорошо. Я скучал по Карианне, это не секрет. Да и по тебе тоже, Никлас, но ты же знаешь. Болезнь нас крепко связала. – Я понял. – Ее работа… – старик махнул рукой в сторону кресла. – Садись, Никлас, ради всего святого, садись. Никлас сел и почувствовал, что накрытое коричневым пледом кресло было совсем новым. – Работа Эллен Стеен? – Стеен? А, ну да, та, на которую напали. Жаль, что все так вышло, но Карианне не стоит об этом думать. Если бы она не заняла это место, нашелся бы кто-нибудь другой. – И все-таки немного странно. – Да, да, никто не хочет наживаться на чужом несчастье. Но пусть считает, что, если та женщина когда-нибудь вернется на работу, ей будет приятно знать, что, пока ее не было, делами занимался профессионал. – Да, верно, – нужно было переходить к делу. Старик мечтательно посмотрел наверх.