— Очевидно, что должны быть более строгие контрольные структуры, — заметила Лидия Маркхэм, с таким же кроваво-красным отбликом на лице, превратившим ее лицо в окровавленную маску. — Вот что происходит, когда пути дискурса расходятся из-за самореализующихся сдвигов парадигмы, — загадочно заметила Лумис Пэган. — Насилие — последнее средство для беспомощных, — процитировала кого-то Элеонора Белкнап. — Этим существам нужна помощь. — Все, кто не может контролировать свои побуждения, как это делаем все мы, должны быть изгнаны из этого мира и никогда сюда не возвращаться, — сказал Талбот Грили, поправляя также малиновый галстук. — Чтобы не разрушить его для остальных. Я повернулась к каждому члену совета, но увидела только красные, испуганные лица, их голоса смешивались с беспокойным шелестом, который, казалось, рос и приходил отовсюду. Звучало как паническое бегство или стая сердитых птиц. Фрэнк стоял спиной к столу, все еще глядя на слайд. Члены «Гроув» разговаривали между собой, Гарнетт Дэвис склонилась к Аделаиде, шепча ей на ухо. Аделаида несколько раз покачала головой, затем кивнула и подняла руку. Мгновенно в комнате стало тихо. — У моей уважаемой коллеги, Гарнетт Дэвис есть другое предложение. Если мы объявим, что дверь должна быть закрыта, а пленную ундину сопроводит к проходу вооруженная охрана из Стюартов, большинство других потусторонних существ в лесу также покинут этот мир. Может потребоваться некоторое время, чтобы полностью очистить лес, но мы сможем спасти город и колледж. Члены совета АМН забормотали в знак одобрения. — То есть, если доктор Макфэй хочет закрыть нам дверь, — добавила Аделаида. — А если я этого не сделаю? — спросила я. — Это было бы достойно сожаления, — строго сказала Аделаида, — но я заверяю вас, что у нас есть способы сделать это самим. Вы не сможете остановить нас. — Как насчет других существ, живущих в Фейрвике? — спросила я. — Что будет с ними? — Существа, которые называют домом это место, могут выбрать, в каком мире жить, — ответила Аделаида. — Звучит достаточно справедливо, — сказал Талбот Грили, вздохнув с облегчением. — Ты так не думаешь, Делберт? Делберт Уинтрес фыркнул. — Черта с два, но я полагаю, что так они и поступят. — Но если проход закроют навсегда, большинство выберет Царство Фей, — сказала Лиз. — Они должны будут выбрать, — резко сказала Лидия Маркхэм. — Мы все вынуждены делать сложный выбор. Почему фейри должны отличаться? — А что будет с теми, кто использует Эльфийское золото, чтобы продлевать жизнь? — спросила Лиз. — Или для контроля болезней? Лидия, не ваша ли мать обошлась без лечения, когда заболела в прошлом году? А вы, Талбот, я знаю, что вы поддерживаете себя в форме не при помощи спортзала. Все избегали встречаться с Лиз взглядом. — Тщеславие, — заметила Элеонора Белкнап. — Мы научимся обходиться без него. Готовы ли мы принять участие в голосовании? Все, кто хочет закрыть дверь навсегда, поднимите руки. Пять из шести членов правления подняли руки. Лиз сцепила перед собой ладони. — Хорошо, — улыбнулась Аделаида. — Что ж, решение принято. Дверь будет закрыта навсегда. — Когда? — спросила Суэла. Единственное слово, вырвавшееся из ее уст, сломало жалюзи и выстудило комнату. Аделаида улыбнулась. — Завтра солнцестояние — подходящее время. Завтра на рассвете дверь будет закрыта. Глава 27 Члены «Гроув», как один, поднялись и вышли. Члены совета АМН двигались медленнее, но тоже направились к выходу, избегая смотреть на Лиз, оставшуюся сидеть на своем месте. Суэла пошла к нам с Лиз. В это же время к ней, вытянув руки, направился Фрэнк. — Суэла, мне так жаль. Я не знал… Суэла подняла руки. Думаю, она хотела только избежать извинений Фрэнка и его прикосновения, боясь того, какой эффект может произвести на него ее эмоциональное состояние, но движение вызвало целый порыв ветра, отбросивший его назад. Фрэнк врезался в стену с раскинутыми для равновесия руками, — тем самым став похожим на убитого рыбака со слайда. Суэла издала звук, похожий на крик раненой птицы, и выбежала из помещения. Фрэнк глядел ей вслед со страдальческим выражением на лице, а потом обратился к Лиз. — Я понятия не имел, что информация, которую я собирал, будет использована «Гроув». Похоже, что «Гроув» манипулируют АМН. — Здесь мы сходимся во мнениях, — кивнула Лиз. — Не понимаю, как они могли отвернуться от фей. Даже Лумис Паган и Талбот Грили оказались сами по себе. Я рассказала Фрэнку обо всем, что узнала от Джен Дэвис о лондонском клубе, с которым объединил усилия «Гроув». — Клуб «Серафим»? — повторил он. — Я что-то слышал о них… — Фрэнк вдруг замолчал и прищурился, глядя на меня. — Что с твоим лицом, Макфэй? — О, — смутилась я. — Это долгая история… — я не успела закончить предложение, как Фрэнк подошел ближе и положил руку мне на лицо. Стражи на моей коже зашипели и затрещали. Он все не убирал свою ладонь, хотя стражи начали искрить, и я почувствовала запах опаленной плоти. — Фрэнк, не надо! — я схватила его за руку и оттолкнула. Он посмотрел на меня, затем на свою ладонь. В кожу впечатались завитки стражей. Фрэнк кивнул, как будто увиденное подтвердило его подозрения, потом повернулся и вышел без лишних слов. Лиз осунулась в лице. За тот час, что мы провели в этом помещении, она будто постарела лет на десять. Я боялась, что она сейчас заплачет, но вместо этого Лиз задала последний вопрос, который я хотела бы услышать. — Ты можешь помешать им закрыть дверь? — Да, — ответила я с большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. — Я прочитала у Уиллока, что привратник может создать связь с дверью, чтобы держать ее открытой. — Я читала это в сноске у Уиллока, — кивнула Лиз, — но только привратник может получить заклинание. — Она выглядела обеспокоенной. — Еще я слышала, что привратники погибали в попытках не дать двери закрыться. — До этого не дойдет, — ответила я ей. Лиз долго вглядывалась в мое лицо, затем кивнула. — Будем надеяться. • • • Я быстро шла по территории кампуса, в венах с бешеной силой пульсировал гнев. «Гроув» обманывал и манипулировал нами. Безусловно, им удалось как-то воздействовать на некоторых членов АМН и заполучить их голоса. Остальные оказались под впечатлением ужасающих изображений жертв нападений ундины. «Гроув» использовал страх и предрассудки, чтобы контролировать нас. Что ж, я не поддамся контролю. Я — привратница. Должен быть способ оставить дверь открытой, несмотря на намерения «Гроува» закрыть ее — и ответ был у Уиллока. Добравшись до дома, я открыла портфель и достала книгу заклинаний. Стоя на крыльце, я открыла отмеченный раздел и перечитала сноску, а потом нажала на магический значок. Вместо того, чтобы увидеть, как страницы заполняются текстом, как было раньше, я почувствовала резкую боль в правом глазу. В него словно попал горячий пепел. Я моргнула, и мое зрение заволокла красная пелена. Через мгновение я поняла, что на пленке запечатлены слова. «Для того, чтобы привратнице получить полный контроль над дверью в Царство Фей и предотвратить закрытие ее другими, она может сотворить коррелятивное заклинание, связывающее ее с дверью. Для этого привратнице потребуется пролить свою кровь на пороге двери. Как только связь будет установлена, необходимо произнести следующие слова «Квам кор меа аперит, там йануа аперит»(«Когда открывается мое сердце, тогда открывается и дверь» — лат. — прим. пер.) для того, чтобы свести на нет любые оппонирующие закрывающие заклинания. Лучше всего выполнять данный ритуал на закате в канун летнего солнцестояния». — Эврика! — воскликнула я, трижды моргнув. Пока я моргала, перед глазами вспыхнули слова «Есть одно предостережение…» и тут же начали угасать. Вот задница! Наверняка, моргнув трижды, я закончила трансляцию. Ничего страшного, решила я, у меня достаточно информации, чтобы создать связь. Уже почти закат. Чтобы успеть к завтрашнему утру, я должна пойти к двери прямо сейчас. Не утруждая себя сменой одежды, как есть, на каблуках и в деловом костюме, я отправилась на поляну, где располагалась дверь в Царство Фей. И хотя я неслась со всей мочи — насколько позволяли туфли, — я буквально замерла, добравшись до места. До этого я была здесь зимой, видела всю эту магию во льду и снегу, но никогда еще не видела это место в полном цветении, накануне летнего солнцестояния. Жимолость обвивала ветви деревьев, от белых и желтых цветов воздух был наполнен медовым ароматом. Прямо напротив меня ветви кустарника переплетались между собой в изящную арку. Будто занавес свисали бахромой тяжелые ветви цветущей глицинии. Воздух под аркой искрился и переливался, словно мыльная пена. Осторожно приближаясь, я чувствовала, как начала угасать моя решимость. Вот к этому я должна привязать себя, думала я, — к порталу в другой мир? Я и так клубок противоречий. Что со мной может сделать связь в нестабильным, переменчивым нечто? Пожалуй, мне стоило прочитать то предостережение у Уиллока. Но я оставила книгу и времени возвращаться за ней не было. Наступал закат. Завтра «Гроув» запирает дверь. Ясно, что они уверены в своих силах. У меня только один шанс помешать им. Я приближалась, пока до двери не осталось несколько дюймов. Прозрачная пена запульсировала, будто ощущая мое присутствие. Мы точно еще не связаны? Я протянула ладонь и простерла над дверью. Пленка зашевелилась, формируя под моей ладонью узор, подобный тому, что я видела в телефоне Скальд. Да, это моя судьба. Что бы со мной не случилось, я должна укрепить эту связь. Не убирая ладони от двери, другой я отстегнула с лацкана пиджака брошь с кельтским узором. Два сплетенных сердца отлично подходили для создания связи между дверью и моим собственным сердцем. Уколов палец булавкой, я перевернула руку, чтобы позволить капле крови упасть на порог двери. — Квам кор меа аперит, — произнесла я, — там йануа аперит. Прозрачный узор свернулся в спираль. По мере его движения я ощущала тянущее чувство в своей груди. Да, к добру ли, к худу ли, теперь мы связаны. Будто замужество, подумала я, глядя на руку и усмехнулась. Вид капли крови напомнил мне о том, как Билл доставал занозу. Внезапно, я ощутила сильное желание, чтобы он был рядом и убаюкивал мою руку в своей. Глупо. Не похоже, чтобы я поранилась, — просто привязала себя к древнему эфемерному проходу между мирами. Я повернулась и двинулась назад, к дому. Опять начал накрапывать дождь, но ветви деревьев так сильно сплелись между собой, что капли едва достигали меня. Впрочем, я слышала их шорох в листве. Взглянув наверх, я увидела в ветвях движущуюся тень. Тень? Во время проливного дождя? Надо мной, словно выстрел, раздался хруст сломанной ветки, и я со всех ног бросилась бежать. Что-то с шумом свалилось позади меня, но я была слишком напугана, чтобы оборачиваться. Я неслась через газон, через ступени крыльца к спасительному укрытию своей террасы. Трясущими мокрыми руками я ощупывала карманы в поисках ключей и как раз достала их, когда мне на плечо опустилась рука. Я взвилась, зажав ключи между пальцами, готовая ударить незваного гостя… и увидела голубые глаза Дункана. — Калли, это я! С тобой все в порядке? Я видел, как ты выбегаешь из леса и поспешил удостовериться, что ты в порядке. Ты выглядела испуганной. Я прошла мимо Дункана к перилам крыльца и посмотрела на небо. На краю леса валялась большая ветка. — Показалось, что я что-то услышала среди деревьев, — сказала я опасливо. — Могла думать только о том, что ты пришел закончить начатое и выцарапать другой мой глаз. Дункан побледнел. — Калли, я сожалею. Я могу объяснить… — Правда? — Облокотившись на перила, я скрестила руки на груди. — Я жду. — То заклинание призвало существо, похожее на демона с крыльями летучей мыши и когтями. Оно пролетело между нами так быстро, что я не смог остановить его, но когда оно ударило тебя, я бросился за ним, а затем преследовал его по лесу. Я фыркнула. — Не верю ни единому слову. Я держала тебя за руку. Когда повернулась…, — я запнулась. Когда я повернулась, меня ослепил взмах когтей. Я предположила, что это был Дункан, — либо он обернулся когтистым зверем, но на самом деле я не видела нападавшего. — Если все так, как ты говоришь, почему ты не вернулся? — Я последовал за ним в лес. Я не хотел, чтобы оно вернулось и причинило тебе боль. Я преследовал его всю ночь и, наконец, загнал его, но оно набросилось на меня так же, как и на тебя. И вот что в итоге получил. — Он сделал шаг ближе ко мне и закатал рукав. Пять глубоких ран от локтя до запястья. — Ты сам мог нанести их себе, — сказала я. — Правда? — спросил Дункан, приподняв бровь. — А эти я мог нанести себе сам? — Он развернулся и стянул с себя рубашку, обнажая спину, исполосованную ранами. Я протянула руку, чтобы коснуться одной, и он поморщился.