– И каким же будет ваше мнение, Александр Яковлевич? Изобразив на лице приступ благородной задумчивости, аристократ «припомнил» слухи о том, что на море с людьми иногда случаются приступы необъяснимого душевного расстройства. Да и вообще, это далеко не первый раз, когда находят пустые суда – выглядящие так, будто экипаж просто на минутку куда-то отлучился. Хотя, конечно, обычно корабли просто бесследно пропадают, не доставляя проблем очень занятым государственным служащим… В любом случае, никакой вины Российской империи в этом нет. – Так ведь сие уже не в первый раз приключается. И не где-то там, на морях-океанах, а у нас! Сложив три листка всеобщей переписи вместе, надворный советник легонько постучал ими о поверхность стола, выравнивая края жиденькой стопочки. Зафиксировал полученный результат новенькой красной скрепкой – и выкинул получившуюся композицию в соответствующий лоток на столе. – Это вы о той пустой норвежской шхуне, битком набитой котиковыми шкурами? Уверяю вас, Николай Иванович, в данном случае все гораздо проще: одна часть экипажа по какой-то причине перестреляла другую. При виде сторожевого корвета испугалась ответственности и переправилась на берег – где бросила шлюпки и постаралась затеряться среди наших просторов. Судя по тому, что поисковая партия обнаружила у местных жителей кое-какие вещички, им это удалось… Гм, так или иначе. – Вы тоже считаете, что тамошние дикари их попросту перебили? – Даже если это и так. Нам же меньше хлопот – не правда ли?.. Вздохнув, генерал-лейтенант тихим незлобивым словом помянул министра финансов Витте, умудрившегося подозрительно быстро пропихнуть (а иначе и не скажешь) кое-какие поправки не только в «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных»[27], но и в ряд не менее важных документов. С виду изменения были невелики: теперь задержанных браконьеров и контрабандистов всего лишь обязывали возместить все затраты на свою поимку, последующее конвоирование и содержание под стражей вплоть до вынесения приговора честным и беспристрастным судом. После которого, выплатив все штрафы и пережив обязательную конфискацию орудия преступления, подсудимый имел гарантированное право быть выдворенным за границу Российской империи за казенный счет. – К слову, в последней сводке упоминалось об очередном успехе наших бравых моряков. Кого изловили? – А!.. Пренебрежительно махнув рукой, Гродеков мимолетно глянул сквозь занавески на грязно-серые сугробы снега под окном. Вздохнул и вновь потянулся за сигарой. – Очередное «заблудившееся» корыто с японскими рыбаками. Кстати, если осужденный не мог выплатить все положенное казне в полном размере, то его совершенно бесплатно трудоустраивали: или лесорубом в Сибирь, известную своим мягким климатом и приветливостью проживающих там людей. Или разнорабочим на золотые прииски при Карийской каторге – тамошние уголовники были рады любой помощи в их нелегком каждодневном труде. – С начала года это уже пятое задержание. Морской страже респект и благодарности, а нам возись с этими!.. Аромат и приятно-жесткая упругость кубинского табака помогла Николаю Ивановичу смягчить внезапный душевный порыв: – …иностранными подданными. В принципе, недовольство второго лица целой имперской провинции Александр понимал, и даже немножечко разделял. Потому что циркуляр с вроде как дельным нововведением обернулся для администрации Приамурья нешуточной головной болью – как впрочем, и любое столичное начинание, которое надо срочно внедрить и наладить «на местах». Так что он понимал, разделял, и даже в чем-то сочувствовал. Но признаваться в своей причастности к появлению новых инструкций все равно не спешил, оставив все лавры (и недовольство чиновников) на долю Министерства финансов. Зато он мог слегка «утешить» потирающего лысину приятеля, поделившись с ним совершенно конфиденциальными сведениями: – Ерунда, Николай Иванович. Вот когда господин Витте убедит государя императора перевести часть учреждений исправления наказаний на частичное самофинансирование… Вдыхавший табачный аромат Гродеков аж поперхнулся от возмущения: – Что?! – В министерских коридорах набирает популярность идея о том, что отбывающим наказание преступникам необходимо давать шанс на исправление – через честный труд на благо общества. Коробочка с печатью-факсимиле дважды негромко щелкнула, оставляя на страницах служебного рапорта ярко-синий оттиск замысловатой подписи. – Что значит «самофинансирование»? Недоуменно поглядев на смятую сигару, генерал-лейтенант досадливо стряхнул обломки табачного листа в «гостевую» пепельницу. – Это каким же, позвольте узнать, образом, Александр Яковлевич?.. Выпускать каторжан на отхожие промыслы? Или, пардон, перепрофилировать женские тюрьмы в бордели? – Ну не все так печально, Николай Иванович. Как я понял, к услугам оступившихся членов общества будет достаточное количество шахт, рудников и лесоповалов… Во время паузы в разговоре случилось небольшое чудо: поменяв коробочку факсимильной печати, князь Александр превратился из «внештатника» Военведа в такого же чиновника Министерства финансов. Вытянув из подставки красный карандаш, оборотень в вицмундире принялся критиковать отчет о дополнительных расходах на устроение восьми таможенных постов, без особого труда находя и отмечая все попытки запустить нечистые руки в казенные суммы. Довольно редкие, к слову, попытки – что бы там ни говорили, но чиновники тоже прекрасно поддаются дрессировке. – Опять же, есть достоверные сведения о том, что в Приморской области имеются значительные месторождения олова. Промышленность империи испытывает большую потребность в этом металле, так что… – Там же вечная мерзлота? Вообще, если бы кто другой в присутствии аж целого заместителя генерал-губернатора Приамурья разговаривал с ним, не отрываясь от чтения служебной переписки – его превосходительство был бы весьма недоволен, вполне закономерно посчитав сие знаком крайнего к себе неуважения. Но! В данном конкретном случае было сразу несколько смягчающих обстоятельств. Во-первых, вроде как опальный аристократ (темная история с этой ссылкой, вот ей-богу!) умудрялся быть в курсе всех новостей и слухов, циркулирующих по коридорам и кабинетам самых разных министерств. Так что об иных перестановках и назначениях Гродеков узнавал задолго до соответствующих распоряжений и служебных циркуляров – а это дорогого стоило!.. – Вы забыли добавить отсутствие любых поселений на многие сотни верст, сильные ветра, сумасшедшие перепады температур и полную зависимость ссыльнопоселенцев от внешних поставок еды, лекарств и теплой одежды. Идеальное место для перевоспитания закоренелых преступников, не правда ли?.. Во-вторых, связи и возможности молодого чиновника были настолько велики и обширны, что даже сам генерал-губернатор Духовский не считал для себя зазорным советоваться со всего лишь надворным советником по тем или иным вопросам. А то и просить помощи – и, честно говоря, Николай Иванович его очень хорошо понимал. Трудно удержаться от искушения свалить часть своих проблем на человека, к коему время от времени запросто так заглядывают в гости молодые великие князья. Который свободно переписывается с министрами и генералами, всемирно известными учеными, крупными отечественными и заграничными фабрикантами. И чья Дальневосточная компания вот уже четвертый год подряд вкладывает в развитие захолустной имперской провинции многие миллионы рублей – что вполне закономерно отозвалось бурным ростом местной промышленности и деловой жизни. Особенно оживились купцы, первыми оценившие возможности и невероятное удобство единого прейскуранта всех агреневских компаний: товарный кредит, рассрочка платежей, техническое сопровождение и гарантийный ремонт сложного оборудования… Для дальневосточных негоциантов подобные слова звучали настоящей музыкой, а сам справочник быстро превратился в статусный предмет. Очень увесистый, кстати. Нет, правда! Солидный настольный том в тисненой обложке, под которой было четыре сотни страниц из плотной глянцевой бумаги, с отличной полиграфией и множеством красочных иллюстраций – и общим весом слегка за треть пуда. В смысле, без специализированных приложений, кои распространялись и считались отдельно… – Ну если рассматривать все с этой точки зрения?.. Н-да, идея не так уж и плоха. А как вы считаете, Александр Яковлевич – можно ли надеяться, что каторгу на Сахалине упразднят? – Насколько я осведомлен, Николай Иванович, шансы на подобный исход очень велики. Третье обстоятельство плавно вытекало из первых двух: то, что не потерпели бы от простого надворного советника, легко прощали архимиллионеру и оружейному магнату. Высшей аристократии всегда были присущи легкая эксцентричность и высокомерие – и один конкретный князь был далеко не самым худшим представителем этой касты. Собственно, на памяти генерал-лейтенанта он, пожалуй, был одним из лучших! Наверное, именно поэтому Николай Иванович и «подсел» на дружеское общение со столь неординарной личностью. – Прекрасно! Хотя бы одной заботой да меньше станет… Хмыкнув, хозяин кабинета закрыл обработанный финансовый документ и едва заметно повел плечами, разминаясь. – Позвольте поднять вам настроение еще больше, дорогой мой Николай Иванович?.. – Я весь во внимании? – До меня дошел слух, что проект Манчжурской железной дороги[28] получил лестную оценку самого государя императора. – О?! Ну не томите же – подробности, как можно больше подробностей!.. В отличие от своего начальника Духовского, всеми силами лоббировавшего прокладку конечного участка Великого Сибирского пути по землям Забайкальской и Амурской губерний, Гродеков был давним и последовательным сторонником железной дороги через китайскую Манчжурию. Всегда приятно отщипнуть кусочек соседских территорий в свою пользу – а уж ежели это слабый в военном отношении Китай, тогда и вовсе сам бог велел! – Один мой приятель, близкий к соответствующим кругам, утверждает, что государь склоняется к варианту с образованием соответствующего акционерного общества. Русско-французского, скорее всего. С предоставлением оному всех необходимых концессий, дабы как можно более полным образом использовать производительные силы частного капитала. «И даже на взятки не пришлось особо тратиться – вернее, не больше обычного». Убрав отчет в дальний лоток, Александр счел, что на сегодня его служебный долг исполнен, и даже частично перевыполнен. Мало того что пятница, так еще и траур по безвременно усопшему дяде царствующего самодержца настоятельно рекомендовал поелику возможно сократить присутствие на служебном посту. – Двадцать процентов необходимых сумм вложит казна, еще двадцать пять-тридцать – частные русские финансовые учреждения, все остальное внесет консорциум из шести французских банков. «Первый из которых имеет прямое отношение к потомкам одного хитроумного еврея, и еще два находятся в статусе союзных. Вот пускай барон Альфонс Ротшильд и попробует построить пробную версию КВЖД[29] – а я посмотрю, чем ему помочь в сем нелегком деле». – Кстати, один мой компаньон прислал на пробу несколько новинок. Надеюсь, вы не откажетесь помочь мне в их беспристрастной оценке? Сбитый с толку столь «плавной» сменой темы разговора, Гродеков молча наблюдал, как из недр стального несгораемого шкафа для важных бумаг появляются три красиво оформленных упаковки. – Это у нас что?.. Тутовое бренди. Если верить этикетке, то внутри литровой емкости плескался светло-коричневый нектар крепостью в восемьдесят полновесных градусов. – Текила из сока голубой агавы. Водка из далекой Мексики отличалась приятным золотистым цветом, и крепостью всего в полсотни градусов. Пятьдесят пять, если точнее. – Мескаль?..[30] Гм, видимо, что-то сугубо местное. Николай Иванович, ваше слово: с чего начнем? Отставив квадратную бутылку чуть подальше, Гродеков удостоверился, что и на ее этикетке присутствует хорошо знакомый ему товарный знак товарищества «Н.Л.Шустовъ съ Сыновьями». Сколько он в свое время выпил «Рябины на коньяке», «Рижского бальзама» и знаменитой «Зубровки»! Да и простонародными «Спотыкачем» и «Ерофеичем» по молодости лет не брезговал… – Князь, ну право же?.. Мы ведь на службе. – Так не пьянства окаянного ради, а токмо здоровья для?.. Опять же, и повод весомый имеется. – Это вы о безвременно покинувшем нас?.. «Действительно, мог бы и пораньше дуба врезать дорогой наш Алексис!» – Да-да, о нем. Достойно жалости, конечно. Чпок! Раскупорив мескаль, гостеприимный хозяин разлил двадцатипятиградусную «затравку» по хрустальным емкостям. Не с тутового же бренди начинать? – Благодарю-с!.. Приняв и неспешно выцедив бокал аперетива[31], Николай Иванович аккуратно промокнул специальным платочком кончики губ и усы. Провел рукой по начавшей седеть аккуратной бороде, довольно кашлянул и явственно покосился на бутылку с… хм, «соком из самой сердцевины голубой агавы». – И как вам? – Весьма-с!.. Бутылка с текилой моментально сдалась напору опытных рук – но исключительно по причине винтовой пробки. – Победа, Александр Яковлевич, победа!!! «Вот же… не кабинет, а проходной двор какой-то!» Вошедший быстрым шагом генерал-губернатор Духовский выглядел весьма возбужденным – правда, в самом хорошем смысле этого слова. Глаза горели, большие усы грозно топорщились, в правой руке белел бланк телеграммы-«молнии», а сама фигура выражала крайнюю радость и чуть ли не победный экстаз!.. В общем, сразу было понятно, что его превосходительство распирает какая-то важная новость. Наткнувшись взглядом на картину дегустации алкогольных напитков, глава военной и гражданской администрации Приамурья резко остановился и с недоуменной укоризной протянул: