— Каково это расти там? Вы живёте в домах или в некого рода военных базах? Вы ходите в школу или начинаете тренировки, когда вы ещё маленькие? — Мы живём в укреплённых комплексах по всему миру, похожих на частные кампусы, а более мелкие лагеря, в основном, представляют собой хорошо укреплённые поместья. Семьям Мохири небезопасно жить за пределами комплексов, поскольку они будут уязвимы перед атаками вампиров, — многозначительно сказал я. — Семьи живут вместе, а жилые помещения большие и комфортные. Дети ходят в школу до тех пор, пока им не исполнится шестнадцать лет, а физическая подготовка начинается только, когда они достигают зрелости. Убеждённой она не выглядела, а мне хотелось, чтобы она увидела, что жизнь с нашими людьми будет яркой и приносящей удовлетворение. — Это хорошая жизнь. Среди Мохири существует глубокое чувство сопричастности, и каждый, кто приходит к нам жить, гораздо счастливее, чем когда они жили среди людей. Сара погрузилась в молчание и задумчивость, и я стал гадать, что же вертелось у неё на уме. Когда неожиданно на кухне зазвонил телефон, она поспешила ответить. Судя по её ответам, звонил её дядя, чтобы поинтересоваться, как у неё обстояли дела. Я заметил, что она не упомянула о моём присутствии, когда он выразил озабоченность по поводу шторма. Не успела она повесить трубку, как телефон снова зазвонил. На этот раз это был Роланд, и по тону её замечаний, он не был рад тому, что она осталась наедине со мной. Она закончила разговор и вернулась в гостиную комнату. — Все вдруг решили проверить как у меня дела. — Оборотень заботится о тебе, — сказал я, заслужив от неё свирепый взгляд. — Он мой лучший друг и, знаешь ли, у него есть имя. Я пожал плечами. — У нас не принято быть "на короткой ноге" с оборотнями, и я уверен, ты понимаешь, что и они чувствуют то же самое по отношению к нам. Всё так, как оно есть. Меня всё ещё изумляло как близка она была с оборотнями, и как покровительственна была стая к ней, даже после того как выяснилось кем она была. Она вскинула подбородок. — Ну, я Мохири и у меня множество друзей оборотней, так что тебе придётся смириться с этим. О того, что она назвала себя Мохири, тепло растеклось по мне, и я даже не осознавал, что заулыбался, пока она не огрызнулась: — Что? — Это первый раз, когда ты признала то, кем являешься. — Это ничего не меняет, — сердито ответила она. Но её отрицанию уже недоставало той убедительности, что присутствовала всего несколько недель назад. — Это начало, — я улыбнулся ей, и она выглядела так, словно собиралась возразить, но промолчала. — Что ещё ты хотела бы узнать о Мохири? Я надеялся, что её любознательность возьмёт верх над решимостью не иметь с нами ничего общего. Она нахмурилась, словно раздумывала какой вопрос задать. — Кто всем заведует? У вас есть президент или король, ну или кто-то в этом роде? — Не совсем, — я объяснил ей про Совет и рассказал о том, что они встречаются каждый месяц для обсуждения важных дел Мохири. Когда она поинтересовалась, не хотел бы я однажды войти в состав Совета, я не смог не нахмуриться: — Никогда. У меня нет времени на бюрократию и не достаточно терпения, чтобы выдержать долгие встречи. Я воин и это всё, к чему я стремлюсь. — Или так было. — Не ты ли только что говорил, что вы обладаете огромным терпением? — Когда что-то стоит ожидания. Меня мало заботят политические дела. Она послала мне проницательную улыбку. — Что-то мне подсказывает, что такое отношение не прибавило тебе популярности у людей во власти. — Они хорошо исполняют свои обязанности и понимают, что я хорошо справляюсь со своей ролью. Мы иногда расходимся во мнениях, но все мы работаем над достижением единой цели. Она затеребила подушку, что держала в своих коленях. — А что они думают насчёт того, что ты болтаешься без дела в неком городке, название которого никто никогда не слышал, теряешь время с сиротой, вместо того чтобы заниматься своими воинственными делами? Неужели она на самом деле считала, что её жизнь так мало значит для нас? Для меня? — Ты считаешь себя тратой нашего времени? Она покачала головой. — Я не сказала, что я трата времени. Но должно быть есть другие сироты, которые гораздо больше нуждаются в спасении, нежели я. И поскольку я не изменю своего решения в вопросе отъезда, нет никакого смысла оставаться поблизости. Быть рядом с ней и обеспечивать ей безопасность было единственным, что теперь имело смысл в моей жизни, но я не мог рассказать ей об этом. — Имеет место быть непосредственная угроза. Мы отслеживали деятельность вампиров на территории, до того как нашли тебя, именно это привело нас в тот вечер в Портленд. Казалось, мой ответ удовлетворил её, поскольку она решила оставить всё как есть. Затем она слегка нахмурилась и задала вопрос: — Откуда ты? У тебя лёгкий акцент, который я никак не могу определить, и иногда мне кажется, что ты говоришь на другом языке. — Я родился в Санкт-Петербурге и прожил там первые шестнадцать лет своей жизни, пока моя семья не переехала в Англию, а потом в Америку. Мой акцент обычно становится приметным лишь только, когда я раздражён. — Что в последнее время бывало довольно часто. — А у Криса какая история? Он твой партнёр? — Обычно я работаю один, но иногда мы работаем как команда. Мы с Кристианом знаем друг друга долгие годы. Как только я произнёс это, я осознал, что возможно когда-то так и было, но не сейчас. По сути, я даже не мог уже и припомнить, когда в последний раз работал без Криса. — Кристиан. Такое имя ему больше подходит, чем Крис. Мои губы подёрнуло улыбкой. По правде говоря, всего лишь несколько людей звали Криса его полным именем, да и он сам предпочитал сокращённую версию. — Уверен, что он будет рад это услышать. В её глазах засияло озорство. — Ну, я стараюсь. Из меня вырвалось нечто среднее между смехом и фырканьем, найдя приятным эту игривую черту её характера. Она зубами терзала нижнюю губу. — Послушай, я знаю, что ты предпочёл бы охотиться за монстрами, даже если вы, парни, чувствуете, что вам необходимо здесь находиться. И знаю, что ты иногда считаешь меня занозой, но... — Иногда? — я послал ей язвительный взгляд. Она закатила глаза. — Что я пытаюсь сказать, так это то, что даже, несмотря на то, что ты слишком властный и иногда можешь быть высокомерной задницей, полагаю, ты не такой уж и плохой. Удивление и удовольствие накрыли меня. Её заявление едва ли было провозглашением любви, но был преодолён огромный путь от враждебности, которую она показывала мне несколько недель назад. Она не рассматривала меня как пару, но может быть примет меня как друга. Я буду тем, в ком она нуждалась, пока она не будет готова к большему. — Думаю, это самый сомнительный комплимент, какой я получал, — колко подметил я. — И скажу, что ты, без сомнения, самая большая заноза в заднице, которую я когда-либо встречал. — Самая большая заноза, серьёзно? Она широко мне улыбнулась, и я не смог удержать себя от комментария. — Да, но я обожаю трудные задачи. В течение долгого времени она пристально смотрела на пламя, и когда она вновь перевела на меня взгляд, я увидел в её глазах неопределённость. — Я не хочу больше с тобой ругаться, — произнесла она. Видимо сегодняшний вечер был полон сюрпризов. — Я рад это слышать. Её глаза широко распахнулись, когда она осознала смысл произнесённого ею. — Я не изменила своего решения или что-нибудь такое. Я просто не хочу, чтобы мы постоянно набрасывались друг на друга.