Фамилия ему совершенно не подходила, я вообще не знал более интеллигентного человека чем Николай, однако носил он ее даже с какой-то гордостью. — В игре… то есть, здесь, он был известен как Красный Ник, — добавил я, и краем глаза перехватил внимательный взгляд, который бросил на меня предводитель странников. Однако, стоило мне обернуться, как Леший уже вновь спокойно разглядывал Алексу. Пушкарь так и вовсе таращился на экран заднего вида. Там торчало раскидистое дерево, за которым едва виднелся шлагбаум. И только Медичка переводила недоуменный взгляд с одного своего спутника на другого. — Никогда о нем не слышала, — секунду подумав, признала Алекса. — Он точно за мной гонялся? — Да, — ответил я. — Ладно, ближе к делу. Что на самом деле случилось с Ириской? — Она застряла, — ответил Алекса. Думаю, выражение моего лица было достаточно красноречиво. Алекса тотчас пустилась в объяснения. Как оказалось, застрять можно и здесь. В конце концов, тот виртуальный мир выглядел вполне реалистично. Однако здесь всё могло быть еще хуже. Тут я мысленно вздохнул — стало быть, точно реальность по эту сторону! Дело в том, что здешние капсулы заметно отличались от виртуальных. По сути, это были капсулы анабиоза, в которых «офицеры» спали и видели сны про нормальный мир в паузах между битвами. — Зачем такие сложности? — спросил я. Алекса на экране пожала плечами, и добавила: — Может быть, если люди перестанут относиться к войне как к игре, они еще, чего доброго, не захотят убивать друг друга. Пушкарь хмыкнул, и в этом тихом звуке сквозило громадное сомнение. У меня тоже были серьезные сомнения в человеческой натуре, однако в целом это выглядело как еще один весомый плюс к версии, будто настоящая реальность тут, а не там. Вот в этой капсуле из реального мира Ириска и застряла. Застряла, как я и подозревал, не без помощи Алексы. Та по своим каналам узнала, что департамент запросил в суде ордер на арест Ириски. Обычно с их запросами там не затягивали, это нас могли неделями мурыжить. Алекса передала Ириске скрипт, который на самом деле должен был разбудить ее и разблокировать капсулу. Разблокировка прошла успешно, а вот вывод из анабиоза на полпути засбоил. Это было паршиво уже само по себе, хотя при угрозе жизни автоматика должна была бы поднять тревогу, однако если туда сейчас заявятся агенты, они возьмут Ириску, что называется, с поличным. Не думаю, что в ее случае что-то принципиально бы изменилось, но Компьютерный департамент — это всё-таки государственная структура, им лучше бесчинствуется в рамках закона. Не знаю, каков закон здесь, но вообще спасение Ириски могло потянуть на побег из-под стражи, а в том нашем виртуальном мире такое трактовалось как препятствие правосудию. Это вплоть до пожизненного. Наше правосудие очень не любит тех, кто ему препятствует. — Сколько у нас времени? — спросил я. — Реального. — Думаю, несколько часов, — сразу ответила Алекса. — Максимум сутки. — А где ее держат? — спросил Леший. — Хранилище восемь, — ответила Алекса. — Где-то на побережье в закрытой зоне. — Знаю, — Леший уверенно кивнул. — Так она — непись? Это уже проще. Неписями игроки называли нейтральных неигровых персонажей. Вначале длинное название сократили до аббревиатуры НПС, но получилось слишком сухо и ее разбавили гласными. Странно было слышать такое о живом человеке. — Значит, выдвигаемся, — сказал я, пока странников вновь не одолели сомнения. — Куда едем? И не дожидаясь ответа, я вновь привел треножник в движение. — Эта дама с нами? — спросил Леший, указав на Алексу. — Да, — тотчас ответила она. — Да, — секунду подумав, сказал я. Пусть лучше будет под рукой. Так спокойнее. — Тогда встречаемся на восточном выезде из Лосево, — сказал Леший. Алекса глянула куда-то поверх экрана и ответила: — Буду через пятнадцать минут. — Лучше бы через десять, — ответил Леший, но Алекса уже пропала с экрана. Вместо нее система вывела карту боя — ни одна из сторон так и не смогла подвинуть другую с главной улицы — и приказ новоприбывшему действовать по обстановке. То ли не признали меня, то ли марсиане выставили бота, который писал одно и то же всякому входящему. Скорее всего, второе. На месте встречи мы были через одиннадцать минут. Всё это время Леший задумчиво хмурился и смотрел куда-то в непостижимую мне даль. Не знаю, что он там высматривал, а спрашивать я не стал. Опыт сыщика подсказывал, что когда клиент дозреет, он сам всё выложит. Алекса уже ждала нас. Дорогу преграждал шлагбаум в такую же черно-белую полоску, как на болотах. У опоры стоял мотоцикл ярко-красного марсианского цвета, хотя я и не припомню их в списках доступной техники. В «Войне миров» были в ходу те транспортные средства, на которых в качестве десанта уместился бы отряд на стандартные 750 очков. За вычетом стоимости самой машины, разумеется. А на этой модели даже второго седока сложно было бы пристроить. Алекса в нетерпении прохаживалась туда-сюда и, едва завидев выходящий из лесу треножник, метнулась навстречу, махая руками. Я остановил машину. — Выгружаемся, — громко скомандовал Леший. — А можно трап? — тотчас откликнулись сверху. Я выбрал на пульте «высадку десанта». С тихим шелестом развернулся трап. По нему вниз шустро сбежали двое стрелков. Окинув Алексу внимательным взглядом, они заняли позиции у шлагбаума. Следом куда более осторожно спустился Бродяга. — Дальше — только пешком, — сказал мне Леший. — И далеко идти? — спросил я, одновременно выводя на экран карту Студеного побережья. Леший перегнулся через мое кресло и уверенно ткнул пальцем в границу между секторами на самом берегу. — Далековато, — заметил я. — Там найдется, на чем подъехать, — отозвался Леший. — Идем. И, не дожидаясь меня, он быстро сбежал по трапу. Я помог Пушкарю снести вниз его турбобластер. Он кивнул в знак благодарности. Леший тем временем осмотрелся, и попросил Алексу убрать мотоцикл с дороги. Она оглянулась на меня. Я кивнул. Алекса закатила мотоцикл в кусты. — А треножник? — спросил я. Леший небрежно отмахнулся, и ответил, что он — игровой, и машину после боя отследят и заберут сборщики, а вот мотоцикл может привлечь ненужное внимание. — А как насчет остального снаряжения? — спросил я. — Остальное отключаем, — ответил Леший. — Так, может, и на треножнике выключить? Всё-таки четыре турбобластера — не самый последний аргумент на войне, коль она реальна. — Можно, — легко согласился Леший. — Но мы его с собой всё равно не унесем. — В нём же двадцать тонн веса, — негромко проворчал Пушкарь. — Мы? — переспросил Бродяга. — Мы, — твердо сказал ему Леший. — Вроде мы планировали сыщика только до запретки проводить, — напомнил Бродяга. Леший кивнул. — И что изменилось? — спросил Бродяга. — Планы, — ответил Леший, и чуть громче откомандовал для всех: — Отключаем всю электронику. И про фонарики не забывайте. Все батареи долой! Стрелок по имени Череп вопросительно глянул на своего командира, потом перевел взгляд на Пушкаря. Тот уже вскрыл корпус своего тубробластера. Его толстые пальцы ловко извлекали тонкие проводки из гнезд и прилаживали их вдоль стенок. Выглядело так, будто дело для него привычное. Череп хмыкнул, и вынул из своего оружия батарею. Я последовал его примеру. Получилось не так ловко, но справился без посторонней помощи. Батарея оказалась легкая, почти невесомая. — Шлем тоже отключить? — спросил я, тотчас вспомнив, как немилосердно болело плечо без него. — Отключаем всё, — еще раз повторил Леший. Лохматая медичка развела руками и пообещала подкинуть лечебных наноботов, если будет совсем нестерпимо. Я собрался с духом и рывком, точно отдирая пластырь, стянул шлем. Вопреки ожиданиям, боль в плече почти не ощущалась. — Это пока боты действуют, — мрачным тоном уточнил Бродяга. Сам он тоже не особо кривился, а Пушкарь так и вовсе держался бодрячком. — А что стряслось? — спросила Алекса. Теперь она была одета в темно-красную ветровку с капюшоном и черные джинсы, заправленные в высокие, до колен, сапоги. А вот на лицо — всё та же симпатичная шатенка. И всё тот же цепкий колючий взгляд из-под сдвинутых на лоб зеленых очков. — Поцапались с агентами, — небрежно бросил Бродяга. — И твой приятель грохнул одного, — восторженно добавила Медичка. У нее это прозвучало как серьезное достижение. Бродяга скривился и, подозреваю, что на этот раз — не от боли. — Да ты крут! — сказала Алекса.