Выглядел он потрясающей брюнеткой с темно-оливковой (зеленой) кожей и ногами, начинающимися, как говорится, от плеч. — Вы не Гарри, — невероятно глупо пробормотал я. Брюнетка взглянула мне в лицо, а потом окинула взглядом с головы до пят. — Джон? — неуверенно произнесла она после долгой паузы. Я тупо смотрел на нее. Сообразил, какое имя назвать, за ничтожно короткую долю секунды до того, как перед моими глазами призрачно выплыла табличка, больше всего похожая на федеральное удостоверение личности. — Джесси. Она кивнула. Я все стоял, уставившись на нее. Открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но не мог придумать что. А она схватила меня обеими руками за голову и поцеловала в губы с такой силой, что меня внесло в каюту. Пока мы падали на пол, Джесси еще успела пнуть дверь, чтобы та закрылась. На меня это произвело немалое впечатление. Я давно уже успел забыть, насколько быстро у молодого человека происходит эрекция. 6 Я забыл также, сколько раз и как часто у молодого человека эрекция может повторяться. — Пойми меня правильно, — сказала Джесси, лежа на мне после третьего (!) раза. — Но я ведь не кажусь тебе такой уж безумно привлекательной? — Ну и слава богу, — отозвался я. — Если бы это было так, то сейчас я уже напрочь стер бы все, что у меня там торчит. — Пойми меня правильно, — повторила Джесси, — ты мне очень нравишься. Даже до… — Она покрутила в воздухе ладонью, очевидно, пытаясь подобрать слова для описания нашего омоложения или пересадки всего тела, — до перемены ты был и умным, и добрым, и компанейским. Хорошим другом. — Угу, — проворчал я. — Знаешь, Джесси, обычно слова «давай останемся друзьями» говорят, чтобы предотвратить близость. — Я всего лишь хочу, чтобы у тебя не было иллюзий насчет того, что все это значит. — Мне кажется, что ты под впечатлением волшебного переселения в двадцатилетнее тело так разволновалась, что тебе оказалось просто необходимо натрахаться вдоволь с первым встречным. Джесси посмотрела на меня, а потом звонко расхохоталась. — Точно! Именно так оно и было. Хотя, что касается меня, ты попался мне вторым. Ты же помнишь, что у меня есть соседка по комнате. — Ну да, конечно! И как дела у Мэгги? — О мой бог! — воскликнула Джесси. — Рядом с нею, Джон, я похожа на выброшенного на берег кита. Я провел ладонями по ее бокам. — Знаешь, Джесси, из тебя получился удивительно красивый кит. — Да, я знаю! — гордо согласилась Джесси и внезапно села, оставаясь верхом на мне. Подняв руки, она закинула их за голову и выпрямила туловище, отчего ее и без того на удивление полные и крепкие груди встали торчком. Я чувствовал жар, исходивший от ее бедер, сжимавших мои тазовые кости, и знал, что даже если сейчас — в данную секунду — у меня и нет эрекции, то она вот-вот снова наступит. — Посмотри на меня! — Этот призыв был совершенно излишним, поскольку я и так не мог оторвать от нее взгляда. — Я выгляжу просто потрясающе! Я говорю это вовсе не потому, что хочу услышать от тебя комплимент. Просто в реальной жизни я никогда не была такой красивой. Даже приблизительно. — В это трудно поверить, — заметил я. Она схватила свои груди обеими руками и направила соски прямо на мое лицо. — Видишь? — спросила она и пошевелила левой грудью. — В реальной жизни эта была на целый номер меньше, чем та, и обе — слишком большие для меня. С момента полового созревания у меня от их тяжести непрерывно болела поясница. И мне кажется, что такими вот твердыми они были в течение одной недели, когда мне было тринадцать лет. Возможно, были. Она опустила руки, взяла мои ладони и положила на свой прекрасный плоский живот. — И такого у меня тоже не было никогда, — сообщила она. — Брюхо всегда слегка отвисало, даже до рождения двоих детей. А после родов… ну, в общем… скажем, если бы у меня был еще и третий, то беременности, наверно, никто не заметил бы. Я провел ладонями по ее бокам и стиснул пальцами ягодицы. — А как насчет этого? — Что, неплохая корма? — Джесси рассмеялась. — Я была большой девочкой, мой друг. — Быть большой — это вовсе не преступление, — сказал я. — Кэти была очень даже не маленькой. И мне это безумно нравилось. — В то время у меня с этим не было проблем, — отозвалась она. — Телесные выделения туманят любую голову. Ну а уж теперь я и подавно не стану беспокоиться на свой счет. — Она вызывающе погладила обеими ладонями свое тело. — Я вся олицетворение секса! С этими словами она коротко хихикнула и резко вскинула голову. Я рассмеялся. Джесси наклонилась вперед и всмотрелась в мое лицо. — Эти кошачьи глаза кажутся мне невероятно привлекательными. Интересно, они действительно использовали кошачью ДНК для их изготовления? В смысле: присоединили кошачью ДНК к нашей. Я не имела бы ничего против того, чтобы стать немного кошкой. — Я не думаю, что это действительно кошачья ДНК, — ответил я. — У нас не хватает других важных кошачьих признаков. Джесси снова села прямо. — Каких это, например? — Ну, — протянул я и лениво провел ладонями по ее грудям, слегка нажимая на соски, — в частности, у котов есть особые шипы на члене. — Брось! — недоверчиво воскликнула Джесси. — Нет, это чистая правда, — отозвался я. — Эти шипы стимулируют овуляцию у кошки. Попробуй-ка найди их у меня. Даже и не пытайся — никаких шипов там нет. Я думаю, если бы они там были, ты это заметила бы. — Это ничего не доказывает. — С этими словами верхняя часть ее туловища подалась вперед, нижняя назад, и, совершив почти неуловимое взглядом движение, она уже снова лежала на мне плашмя. — Может быть, — сказала она, сладострастно усмехнувшись, — мы просто недостаточно старались, чтобы заставить их вылезти наружу? — Я чувствую в твоих словах вызов! — воскликнул я. — Я тоже кое-что чувствую, — ответила она, сделав медленное вращательное движение тазом. — О чем ты думаешь? — спросила Джесси меня, когда все в очередной раз кончилось. — Я думаю о Кэти, — честно ответил я, — и о том, как часто мы с ней лежали точно так же, как сейчас с тобой. — Ты имеешь в виду, на ковре? — улыбнулась Джесси. Я ласково постучал ее по голове кончиками пальцев. — Я не об этом. Мы с ней лежали рядом после близости, о чем-то говорили и радовались обществу друг друга. Как раз в такой момент мы в первый раз заговорили о вербовке. — А почему ты так решил? — полюбопытствовала Джесси. — Не я, а Кэти. Это случилось на моем шестидесятом дне рождения. Меня страшно угнетало ощущение наступающей старости. И она предложила подписать контракт, когда подойдет время. Я очень удивился. Мы с ней всегда были против войны. Знаешь, мы выступали против Субконтинентальной войны, даже когда такие настроения были совсем непопулярны. — Многие думали так же, — сказала Джесси. — Да, но мы по-настоящему протестовали. И даже стали предметом множества шуток в нашем городе. — Ну и как же она объяснила свое намерение вступить в Колониальную армию? — Сказала, что она не против войны или военных вообще, а лишь против этой войны и наших военных. Сказала, что у людей есть право на самозащиту и что, вероятно, вселенная встретила нас очень недружелюбно. И еще: что, когда подойдет время отставки, мы будем достаточно молоды. — Но вы же не могли завербоваться вместе, если, конечно, вы не ровесники. — Она была на год моложе меня, — ответил я. — И я говорил ей об этом. Сказал, что если вступлю в армию, то буду признан официально мертвым, мы с ней больше не будем мужем и женой, и кто знает, увидимся мы когда-нибудь или нет. — А она что говорила? — Что это всего-навсего мелкие технические сложности. Что она снова найдет меня и заставит пойти к алтарю, как заставила уже один раз. И, знаешь, она сделала бы это. В таких делах она могла проявлять удивительную энергию. Джесси приподнялась на локте и посмотрела на меня.