— И как вы на это реагировали? — поинтересовался я. — Черт возьми, — воскликнул Гарри. — Я согласился с ними. Это ужасно подозрительно. Кстати, мне кажется, что мой ответ понравился им ничуть не больше любого другого. Но по большому счету нам их не в чем упрекать. Колонии чувствуют себя так, будто у них выдернули ковер из-под ног. Если мы не сможем выяснить, что произошло у Коралла, нас ждут еще более крупные неприятности. — Да, здесь есть о чем покумекать. А сам-то ты что думаешь? — Не знаю, — признался Гарри. — Возможно, скачок не настолько маловероятное явление, каким его принято считать. Он отпил сок из своей чашки. — Очень смешно, но ты произнес те же самые слова, что и я давеча. — Да, но я понимаю, о чем говорю, — отозвался Гарри. — У меня нет той блестящей подготовки в области теоретической физики, как у Алана, упокой Господь его душу, но, похоже, вся теоретическая модель, исходя из которой мы трактовали скачки, в значительной степени неверна. Очевидно, рраей знают какой-то способ, позволяющий с высокой степенью достоверности предсказать, где появятся наши корабли. Но как они это делают? — Боюсь, что ты не сможешь сейчас это объяснить. — Ты прав. Но они это делают. И становится совершенно очевидно, что наше представление о скачке глубоко ошибочно. Если практика показывает, что что-то не так, теорию нужно забрасывать ко всем чертям. Вопрос в том, как же это происходит. — Есть какие-то соображения? — Даже несколько, хотя это вовсе не моя область, — ответил Гарри. — Для этого я слишком плохо знаю математику. Я рассмеялся. — Знаешь, совсем недавно Алан сказал почти то же самое обо мне. Гарри улыбнулся и поднял чашку. — За Алана, — сказал он. — За Алана, — отозвался я. — И за всех наших ушедших друзей. — Аминь, — произнес Гарри, и мы выпили. — Гарри, ты говорил, что видел, как меня принесли на «Ястреб», — начал я. — Видел. Не тебя, а изувеченный полутруп. Только не обижайся. — И в мыслях не было. А вот не помнишь ли ты тех, кто меня притащил? — Помню. Но не слишком хорошо. Нас держали взаперти и не выпускали гулять по кораблю. Я был в медицинском отсеке, когда туда принесли тебя. Они осматривали нас. — Была среди моих спасителей женщина? — Да, — подтвердил Гарри. — Высокая. Каштановые волосы. Вот и все, что я запомнил, и то случайно. Честно говоря, меня больше интересовал ты, чем те, кто тебя доставил. Тебя я знал, а их — нисколько. А в чем дело? — Гарри, среди тех, кто меня спас, была моя жена. Я готов поклясться. — Я думал, что твоя жена умерла, — оторопел Гарри. — Моя жена умерла, — подтвердил я. — Но это была она. Конечно, не та Кэти, какой я помню ее во времена нашей совместной жизни. Эта была солдатом ССК, с зеленой кожей и всем таким. Выражение лица Гарри сделалось откровенно скептическим. — Джон, это, вероятно, галлюцинация. — Да, но если это только пригрезилось мне, то с какой стати я мог бы увидеть Кэти в облике солдата ССК? Скорее, я должен был бы увидеть ее в настоящем виде. — Не знаю, — протянул Гарри. — Галлюцинации, по определению, не совпадают с действительностью. И вроде бы для них не существует никаких правил. Если так, то почему бы тебе не увидеть твою покойную жену в виде солдата ССК? — Гарри, я знаю, что кажусь слегка сумасшедшим, но я видел свою жену, — настаивал я. — Возможно, я был малость переломан, но мой мозг работал прекрасно. Я знаю, что это было на самом деле. Мой друг несколько секунд сидел неподвижно. — Ты ведь знаешь, что мое отделение проторчало несколько дней на «Ястребе». Нас засунули в комнату отдыха, как сардин в банку, и не позволяли никуда выходить, ничего делать — не пускали даже в игровой зал. Если нужно было куда-то кого-то отвести, выделялся эскорт. И мы, естественно, обсуждали команду и вообще Специальные силы. Так вот, интересная вещь: никто из нас не имел знакомых, которые когда-либо перешли из обычных войск в Специальные силы. Само по себе это ничего не значит. Большинство из нас служат первую пару лет. Но все равно это интересно. — Может быть, для этого нужно прослужить несколько сроков, — предположил я. — Может быть. А может быть, дело в чем-то другом. В конце концов, они называют сами себя «Бригадами призраков». Он отхлебнул еще один глоток сока и поставил чашку на мою тумбочку. — Мне кажется, что можно попробовать кое-что поразнюхать. Если я не вернусь, отомсти за мою смерть. — Сделаю все, что смогу, если только ничего не помешает, — пообещал я. — Уж постарайся, — усмехнулся Гарри. — И заодно сам попробуй что-нибудь раскопать. Тебе предстоит еще несколько встреч со следователями. Почему бы тебе самому не допросить их? — Так что вы хотели спросить насчет «Ястреба»? — насторожился майор Джавна во время нашей следующей беседы (так они называли допросы). — Я хотел бы отправить туда сообщение. Хочу поблагодарить их за то, что они спасли мне жизнь. — В этом нет необходимости, — заявил подполковник Ньюман. — Я знаю, но ведь существует простая вежливость. Раз уж человек позаботился о том, чтобы тамошние хищники, отгрызшие мои пальцы, не доели все остальное, то самое меньшее, что я могу сделать, — это послать небольшую записочку со словами благодарности. Я хотел бы отправить такое письмо непосредственно тем парням, которые нашли меня. Как это сделать? — Никак, — отрезал Джавна. — Почему же? — невинно осведомился я. — «Ястреб» — это корабль Специальных сил, — объяснил Ньюман. — Их передвижение сохраняется в тайне. Связь между Специальными силами и остальным флотом строго ограничена. — Знаете, мне это кажется не слишком справедливым, — нагло заявил я. — Лично я прослужил почти два года, и я никогда не имел проблем с отправкой почты моим друзьям на другие корабли. Разве вам не кажется, что даже солдатам Специальных сил будет приятно получить весточку от своих друзей с дальнего конца света? Ньюман и Джавна по своей манере переглянулись. — Мы отклонились от темы, — сказал Ньюман. — Я хочу всего лишь послать короткую записку. — Мы подумаем, что можно сделать. — Джавна сказал это таким тоном, что было ясно: и пальцем не пошевельнем. Я вздохнул и принялся рассказывать им — наверно, уже в двадцатый раз — о том, почему я приказал пилоту взорвать выходной люк причального отсека «Модесто». — Как ваша челюсть? — спросил доктор Файорина. — Полностью восстановила свою функциональность и готова что-нибудь пожевать, — доложил я. — Не могу сказать, что мне противно сосать бульоны через соломинку, но через некоторое время это начинает надоедать. — Я вас понимаю, — сказал Файорина. — Теперь давайте посмотрим на вашу ногу. Я откинул простыню и продемонстрировал ему конечность — кольцо уже доползло почти до середины голени. — Превосходно! — заявил доктор. — Я хочу, чтобы вы начали упражняться. Необработанная часть вполне выдержит ваш вес, а вновь образовавшиеся ткани получат необходимую нагрузку. Я пришлю вам трость, которой вы будете пользоваться несколько ближайших дней. Я заметил, что вас навещают друзья. Так почему бы вам не пригласить их на ланч или куда-нибудь еще? — Вам не придется долго уговаривать меня, — ответил я, немного сгибая колено. — Двигается не хуже, чем раньше. — Лучше, — заметил Файорина. — За время, прошедшее с момента вашей вербовки, мы внесли в тела ССК кое-какие заметные изменения. Они заложены в вашу новую ногу и через некоторое время распространятся по всему телу. Вы очень скоро это почувствуете. — Тут поневоле задумаешься, почему ССК не доходят до логического конца, — сказал я. — Разве нельзя заменить тело чем-то иным, предназначенным специально для войны? Файорина оторвал взгляд от своей ЭЗК. — У вас и так зеленая кожа, кошачьи глаза и компьютер в черепе. Насколько еще меньше человеком вы хотите стать? — Отличное замечание, — признал я. — Да-да, — согласился Файорина. — Я попрошу санитара принести вам трость. Он пробежал пальцами по клавиатуре, передавая распоряжение. — Эй, доктор, — сказал я ему в спину. — А вам приходилось лечить кого-нибудь еще с «Ястреба»? — Нет. Знаете, капрал, у меня и с вами одним было достаточно хлопот. — Значит, из команды «Ястреба» не было никого?