— Будьте вы прокляты! Я попытался схватиться за голову, но мои руки уперлись в дверцу саркофага. — Сукин сын, — заорал я. — Вы же сказали, что больно не будет! — Я сказал: «Не так чтобы очень», — поправил меня доктор Расселл. — По сравнению с чем? С тем, что бывает, когда на голову наступит слон? — Не так, как бывает, пока датчики соединяются друг с другом, — соизволил ответить доктор Расселл. — Зато есть и приятная для вас новость: как только они соединятся, боль прекратится. А теперь потерпите. Это займет примерно минуту. Он снова склонился к ЭЗК. Мой череп начали буравить самое меньшее восемьдесят тысяч иголок. Еще никогда в жизни мне так не хотелось избить своего врача. — Не знаю, не знаю, — задумчиво произнес Гарри. — Лично мне кажется, что это интересное мнение. Он почесывал голову, которая, как и у всех нас, теперь сделалась пепельно-седой из-за того, что в ней сидели двадцать тысяч подкожных датчиков, наблюдавших за деятельностью мозга. Группа, собравшаяся за завтраком, воссоединилась во время ланча, к тому же усиленная Джесси и ее соседкой Мэгги. Гарри объявил, что мы теперь представляем собой официальный клуб под названием «Старые пердуны», и потребовал немедленно начать кидаться едой в сидевших за соседним столом. Его предложение было провалено в немалой степени усилиями Томаса, который заметил, что любой кусок еды, брошенный в соседей, уже невозможно съесть, а ведь ланч был еще лучше, чем завтрак, если такое вообще возможно. — И это очень, очень хорошо, — добавил Томас. — После той небольшой инъекции в мозг, которую мне сделали утром, я так перепугался, что почти не мог есть. — Не могу представить себе такого, — откликнулась Сьюзен. — Я сказал: «Почти». Но вот о чем я по-настоящему жалею, так это о том, что у меня дома не было одного из таких гробов. Тогда я смог бы на восемьдесят процентов сократить время приема. Гораздо больше оставалось бы на гольф. — Ваша преданность пациентам прямо-таки потрясает, — съязвила Джесси. — Пф-ф-ф, — фыркнул Томас. — Я играл в гольф как раз с большинством из них. Им всем эта штука очень понравилась бы. И хотя мне больно в этом признаваться, я должен сказать, что она позволила моему доктору провести гораздо лучшее обследование, чем это когда-либо удавалось мне. Этот ящик — мечта диагноста. Он отыскал у меня микроскопическую опухоль на поджелудочной железе. Дома я никоим образом не смог бы ее обнаружить до тех пор, пока она не разрослась бы во много раз или же пока у пациента не начали бы проявляться симптомы. Кого еще они сумели чем-нибудь удивить? — Рак легкого, — сказал Гарри. — Небольшие узелки. — Множественная киста яичника, — сообщила Джесси. Мэгги закивала: у нее было то же самое. Ревматический артрит на начальной стадии оказался у Алана. — Рак яичка, — сказал я. Все мужчины, сидевшие за столом, содрогнулись. — Ничего себе! — воскликнул Томас. — Мне сказали, что я буду жить, — успокоил их я. — Вас только будет перекашивать набок во время ходьбы, — радостно объявила Сьюзен. — Пожалуй, хватит об этом, — попросил я. — Я совершенно не понимаю, почему они не скрывают от нас наши проблемы, — возмутилась Джесси. — Доктор показал мне кисту размером с детский мячик и сказал, чтобы я не переживала из-за этой ерунды. Хотя лично я не думаю, что мне это удастся. — Томас, вы вроде бы доктор. — Сьюзен постучала себя по лбу, верхняя половина которого имела светло-серый оттенок. — Для чего они напичкали наши головы этой мелкой пакостью? Почему нельзя было просто сделать мозговое сканирование? — Предположительно — а мне не остается ничего иного, как только предполагать, потому что никаких фактов я не имею, — я бы сказал, что они хотят детально рассмотреть наши мозги в процессе их действия, пока мы будем проходить обучение. Но они не могут сделать это, держа нас привязанными к машине, и потому привязывают машины к нам. — Спасибо за прекрасное объяснение того, что я и сама прекрасно понимаю. — Сьюзен была той еще язвой. — Я-то спрашивала, для какой цели могут проводиться эти измерения. — Я не знаю, — сознался Томас. — Возможно, они в конце концов всобачат нам новые мозги. А может быть, добавят нового мозгового вещества. Нужно, видимо, выяснить, какие места в наших головах требуют ремонта. Я только надеюсь, что им не понадобится вставлять еще один комплект этих проклятых иголок. Уже в первый раз я чуть не умер от боли. — Кстати, — сказал Алан, поворачиваясь ко мне, — я слышал, что сегодня утром умер ваш сосед по комнате. Вы в порядке? — Я-то в порядке, — сказал я. — Хотя это, конечно, тяжело. Мой доктор сказал, что если бы он сумел этим утром выполнить свои назначения, то парень остался бы жить. У него устранили бы из сосудов склеротические бляшки или что-то еще в этом роде. Я чувствую себя виноватым в том, что не постарался заставить его встать на завтрак. В таком случае он, вероятно, благодаря движению смог бы дожить до начала процедуры. — Не вините себя, — посоветовал Томас. — Вы никак не могли предвидеть, что такое случится. Люди часто умирают скоропостижно. — Конечно, но не за несколько дней до «всесторонней перестройки», как выразился доктор. — Не хочу показаться циничным или бесчувственным… — вмешался Гарри. — Но всем сразу ясно, что вы собираетесь сказать какую-нибудь гадость, — перебила его Сьюзен. — …Но когда я учился в колледже, — продолжил Гарри, швырнув в Сьюзен куском хлеба, — если у кого-то умирал сосед по комнате, ему обычно разрешали не сдавать следующую сессию. Понимаете ли — психологическая травма. — И, что самое странное, сосед по комнате тоже освобождался от сессии, — развлекалась Сьюзен. — Причем фактически по той же самой причине. — Никогда не думал об этом с такой точки зрения, — немного озадаченно заметил Гарри. — И все равно они могли бы позволить вам пропустить сегодняшние процедуры. — Сомневаюсь в этом, — сказал я. — Но даже если бы они это сделали, то я отказался бы. Чем бы я в этом случае занимался, а? Сидел бы целый день в каюте? А ведь там, между прочим, только что умер человек. — Вы, наверно, можете переехать, — предположила Джесси. — Может быть, сегодня ночью умер еще чей-то сосед. — Довольно неприятная мысль, — заметил я. — И кроме всего прочего я не хочу переезжать. Мне, конечно, жаль, что Леон умер. Но зато теперь я остался в каюте один. — Мне кажется, процесс выздоровления уже начался, — заметил Алан. — Я всего лишь пытаюсь отвлечься от боли, — ответил я. — А вы не слишком любите болтать, ведь правда? — неожиданно обратилась Сьюзен к Мэгги. — Да, — согласилась Мэгги. — Эй, а у кого что дальше по расписанию? — спросила Джесси. Все потянулись к своим ЭЗК, но тут же остановились — почему-то с виноватым видом. — Давайте будем относиться ко всему этому как старшеклассники, которым остается несколько дней до экзаменов, — предложила Сьюзен. — Ладно, черт возьми! — воскликнул Гарри и решительным движением распахнул свою ЭЗК. — Мы уже образовали обеденный клуб. Почему бы нам и не продолжать в том же духе? Выяснилось, что на первое назначение нам с Гарри предстояло отправиться вместе. Мы явились в конференц-зал, где стояло множество столов и стульев. — Черт возьми, — выругался Гарри, когда нам указали наши места. — Мы и впрямь вернулись в школу. Сходство довершила вошедшая в зал женщина в форме колониальщика. — Сейчас вы подвергнетесь проверке базовых языковых и математических навыков, — объявила инспекторша. — Первое задание уже загружено в ваши ЭЗК. Это тест, состоящий из множества вопросов. Постарайтесь за тридцать минут дать максимальное количество ответов. Если уложитесь до истечения срока, пожалуйста, сидите спокойно. Можете еще раз проверить написанное. Прошу вас не совещаться с другими испытуемыми. А теперь можно начинать. Я посмотрел на экран ЭЗК. На нем высветился вопрос о совпадении или несовпадении смысла двух слов. — Вы, наверно, шутите, — произнес я вслух. Кое-кто в комнате захихикал. Гарри поднял руку. — Скажите, мэм, — обратился он к колониальщице, — а сколько очков я должен набрать, чтобы меня приняли в Гарвард? — Я не первый раз слышу такие вопросы, — холодно отрезала женщина. — Теперь, будьте любезны, успокойтесь и займитесь своими тестами. — Шестьдесят лет ждал возможности улучшить оценку по математике, — проворчал Гарри. — Что ж, посмотрим, как это у меня получится. Второе задание оказалось еще хуже. — Пожалуйста, следите за белым квадратом. Двигаются только глаза, а не головы. Другой колониальщик потушил свет в комнате. Шестьдесят пар глаз уставились на белый квадрат на стене. Он медленно пополз в сторону. — Не могу поверить, что я отправился в космос, чтобы заниматься вот этим, — негромко сказал мне Гарри. — Возможно, дела еще поправятся, — обнадежил я. — Если повезет, мы сможем увидеть еще один белый квадрат. Словно в ответ на мои слова, на стене появился второй белый квадрат.