– Хммм… интересно, покажешь мне свою работу? А туда, случайно, работники не требуются? Я просто ищу работу в этом городе. Решил вот переехать подальше от старых воспоминаний. Да и тут у меня есть друг, ты ведь мне друг? – А как же! Мы с тобой прошли многое, точнее, просидели, – Джимми усмехнулся, показав хищный и злой оскал отсидевшего и много повидавшего человека. – Завтра, значит, увидимся. Мне очень нужна работа, просто позарез! А ещё я должен найти жильё, есть у тебя на примете дом какой-нибудь на продажу? – Надо кое-кого поспрашивать, а пока ты можешь у меня остановиться. – Спасибо, дружище! Мне максимум на неделю, потом я привезу сюда Тину. Она сейчас в больнице находится недалеко отсюда. Часах в четырёх пути. – Да уж, неблизко. А что с ней? – Да не бери в голову, женские дела. Скажи мне, брат, ты знаешь, что это за адрес? – Уилл достал письмо, адресованное Тине от Патрика, и показал Джимми. Тот взял письмо из рук приятеля и вгляделся в неразборчивый почерк на конверте. – Уилл, этот адрес неточный, он указывает только на почтовое отделение, а не на дом, где проживает отправитель. – Что-то, я не пойму, что ты говоришь. Какое почтовое отделение? Мне нужно найти отправителя, ты что, не понимаешь! Думаешь, я сюда приехал от хорошей жизни, чтобы работать на какой-то грёбаной станции? Так ты думаешь?! – Уилл перешёл на крик, вскочил и выхватил конверт у Джимми. – Тише, тише, Уилл, не привлекай внимание. Это тебе не тюрьма! Тут недолго и в полицию угодить за такое поведение, – Джимми схватил друга за рукав и усадил за столик. – Извини, извини, брат. Просто человек, который отправил это письмо, всю мою жизнь превратил в настоящее дерьмо. Я его ненавижу и вот этими руками готов убить, вот этими самыми руками! – Уилл показал свои мозолистые руки и злобно зарычал. – Брат, Уилли, да что ты, в самом деле. Мы найдём его, не переживай, обязательно найдём и отомстим. По адресу почтового отделения можно понять, что это за район, а там у меня есть свои люди, которые всё обо всех знают. – Спасибо тебе, Джимми, я знал, что на тебя можно рассчитывать. – Как зовут этот кусок дерьма? – Патрик Джонс, – сквозь зубы произнёс Уилл, как будто выплюнул это имя. – Мы найдём его. Поехали я покажу тебе, где живу, это недалеко отсюда. А завтра вместе пойдём на станцию, познакомлю тебя с начальником. Глава 15. Неожиданная помощь 1975 год, Льюисвилл, штат Техас Лилия бежала, не видя дороги и не ощущая почвы под ногами. Слёзы разрывали душу напополам: одна часть хотела умереть и не чувствовать боли, вторая – уже умерла. Внутренние органы жгло так, словно она касалась ими расплавленного железа, но эту боль женщина не замечала, так как сердце от нахлынувшего горя болело сильнее. Лилия только вчера родила близнецов, и швы ещё не успели затянуться. Но ей нельзя было оставаться в больнице – Уилл шёл за ней и за её детьми. Поэтому она приняла вынужденное решение бежать, необходимо было укрыться от людских глаз там, где её никто не найдёт – в церкви. Туда она и бежала с двумя новорождёнными малышами. Адреналин в крови придавал силы, поэтому она не чувствовала ни усталости, ни страха. И вот час назад она оставила своих малышей у церкви в надежде на то, что они останутся живы, в отличие от их отца, которого хладнокровно убили. Уилл преследовал, шантажировал, обещал убить детей, если она не захочет быть с ним. Но она не могла остаться с ним, она любила Патрика всем сердцем и давала клятву в церкви быть верной только мужу до конца. Лилия пробовала уговорить Уилла оставить детям жизнь, но он был непреклонен в этом вопросе. У неё был выбор: быть с Уиллом и с детьми вместе или потерять детей, себя и свою душу. Он был злым и жестоким, когда речь заходила о её семье. Месть Уилла давала свои плоды, он не знал пощады. Его сердце сейчас напоминало котёл, в котором были намешаны все воспоминания о любви к Лилии – той любви, которая и породила весь этот адский водоворот. «Сначала было избиение Патрика, затем домашний арест Уилла. Это первая стадия урагана. Затем свадьба с Патриком, и отчаяние Уилла превратилось в месть, которую нельзя было уже остановить. Это вторая стадия урагана. После этого Патрик струсил, испугался и отправил Уилла в тюрьму, надеясь таким образом защитить всех нас. Но Уилл вышел из тюрьмы живой, его месть достигла высшей отметки. Бам! Вот тогда он и решил убить Патрика! Это третья стадия урагана. А сейчас Уилл решил избавиться и от детей Патрика, месть продолжается! Это четвёртая стадия урагана. Последняя…» – Но я не позволю убить моих крошек. Никогда! И тогда Лилия решила спрятать малышей в церкви, в которую начала ходить, как только приехала в этот город. Это было идеальное место для того, чтобы дети были в безопасности. Уилл никогда не ходил в церковь, потому что не верил в Бога, и поэтому искать детей в этом божьем приюте он не стал бы – Я буду наблюдать за ними со стороны, никто никогда не узнает, что я где-то рядом. Я буду ангелом-хранителем для своих детей, я перестану быть женщиной, человеком, я стану тенью. Настанет день, и мои дети всё узнают и отомстят за меня и своего отца. А я им помогу! Так она бежала очень долго, разговаривая сама с собой, и не замечала того, что истекает кровью. Свежие раны, на которые только недавно были наложены швы, открылись и начали кровоточить. Резко пошёл дождь, и кровь, которую можно было заметить до этого, теперь смешивалась с постепенно усиливающимся ливнем и текла по ногам красными ручейками, окропляя землю. Лилия, не останавливаясь, обернулась посмотреть, не бежит ли кто за ней, не преследует ли. Позади никого не было, стояла тёмная ночь, и куда она бежала, она не понимала, главное – подальше от церкви. В этот момент женщин услышала крик человека, резко обернулась, и нога поскользнулась на грязной дороге, размытой от дождя. От изнеможения и испуга Лилия упала на землю, сильно ударившись затылком. Последнее, что она видела перед наступающей тьмой – лицо незнакомого человека. Когда она проснулась, на небе ярко сияло солнце, выжигая случайно оставшиеся капли дождя с листьев деревьев. Последние тёплые деньки радовали жителей окрестностей, выгоняя их на улицу подышать и почувствовать первое дыхание осени. Жёлтые пожухлые листья падали на землю с пугающей регулярностью, застилая её рубиново-медовым ковром. Лилия огляделась вокруг, пытаясь сообразить, где находится. Мысли путались, голова жутко болела, не давая ясно соображать, что к чему. Она находилась в небольшом доме, судя по количеству мебели, в комнате. Вокруг были разбросаны вещи, видимо, принадлежавшие хозяину. Тут и там стояли стопки книг, на которых скопился толстый слой пыли. Всё находилось в таком заброшенном состоянии, что казалось, будто в этом доме никто и не живёт. Женщина попробовала подняться с кровати, чтобы встать на ноги, но голова закружилась от боли внизу живота, и она увидела кровь. – Не вставай, девочка, тебе ещё рано, швы не зажили пока. Время нужно. Совсем немного, потерпи. Лилия послушалась приятного голоса мужчины. Он так напоминал голос отца, которого она потеряла во время войны во Вьетнаме, что слёзы снова навернулись на глаза. Плотину прорвало, и воспоминания о погибшем муже и оставленных детях напомнили, в какой сложной безвыходной ситуации она сейчас находится. – Не плачь, милая, тебе сейчас вредно нервничать. Молоко же пропадёт. Да и швы твои послеродовые могут разойтись, начнётся кровотечение. И тогда не миновать тебе больницы. – Мне нельзя в больницу, он найдёт меня там, и тогда моим детям не жить больше на этой земле, – голос сорвался, и слёзы снова навернулись на глаза. – Я сейчас настой травок сделаю успокоительных, чтобы тебе полегче стало. – Мои дети… мои крошки… мои малыши… Она плакала, и слёзы текли по щекам, рыдания, сначала сильные, превратились в тихие подвывания, а затем и вовсе прекратились. Лилия уснула. Снился ей Патрик, такой молодой и красивый, только вернувшийся с войны, у них всё только начиналось. Когда Лилия снова проснулась, солнце только-только вставало, у неё очень болела грудь от несцеженного молока. Боже, ведь она только раз приложила своих малышей к груди – когда те только родились! И с тех пор молоко, никому теперь не нужное, всё ещё находилось в ней. От него нужно избавиться в ближайшее время, пока не стало хуже. Женщина попробовала встать, но тут снова увидела мужчину, который стоял в дверях и смотрел, что она делает. – Лилия, не вставай, прошу тебя, твои швы ещё не зажили. – Откуда ты знаешь моё имя? – Лилия удивлённо посмотрела мужчине в глаза, пытаясь разгадать, кто же этот человек. – Это неважно, сейчас важно другое – твоё здоровье. Я тебе принёс поесть и успокоительное. Ты должна выздоравливать. – Зачем? Я теперь совершенно одна, у меня никого не осталось, – ком в горле нарастал с ужасающей скоростью, не давая говорить. – У тебя есть твои дети, которым ты нужна. – Он отнял их у меня, пригрозил, что убьёт моих крошек. – Больная или мёртвая, ты не сможешь помочь своим детям. Сначала окрепни, затем сможешь действовать. А теперь поешь и сцеди молоко, у тебя вся сорочка мокрая. Лилия увидела мокрые пятна на сорочке, через которые просвечивали груди, полные молока. Она моментально покраснела и стыдливо прикрыла руками свои почти обнажённые груди. – Спасибо… но как тебя зовут? – она подняла глаза на мужчину, но у двери уже никого не было. Майкл жил совсем один в этом доме на окраине города и вёл небольшое хозяйство. Несколько лет назад от него ушла жена, когда он получил серьёзное ранение в ногу и после этого стал инвалидом. Пуля угодила прямо в коленную чашечку, раздробив полностью и сделав нижнюю часть ноги недееспособной. Конечность до колена пришлось ампутировать, и теперь мужчина ходил с деревянным протезом. Он никогда ни на что не жаловался и ничего ни у кого не просил. Не в чести это для мужика – он так считал. Когда жена узнала, что ему удаляют половину ноги, то собрала вещи и ушла. Она его никогда не любила, наверное, потому что это было взаимно. Майкл не стал её удерживать, потому что понимал: никто не захочет возиться с инвалидом, тем более если нет к нему чувств. А ещё Майкл любил другого человека, всю свою жизнь. Это была запретная любовь, о которой он никому не рассказывал, даже объекту своих чувств. Но сейчас это было уже не важно, так как этого человека уже не было на этой земле. Но любовь к этой женщине никогда не покидала его сердце. И сейчас, когда она на небесах, он может хоть что-то сделать для её семьи, раз не всё успел при жизни. Спустя неделю Лилия уже хозяйничала в доме у доброго дяди Майкла – так она его называла. Он спас ей жизнь и понемногу восстанавливал её душевное состояние. Когда он только нашёл женщину, она хотела умереть, потому что без детей не видела смысла жить. Но Майкл сказал, что на самом деле всё наоборот: – Ты должна жить, потому что дети сейчас не с тобой. Но сердцем и душой ты с ними. Пока ты рядом, то сможешь присматривать за ними, а я помогу. А ещё ты должна попробовать наладить с ними духовную связь, чтобы они чувствовали и знали, что ты жива. А когда настанет время, они найдут тебя, не переживай! – Дядя Майкл, ты можешь мне помочь с одним важным делом? – Конечно, милая, всё что угодно. – В доме, где мы жили с Патриком… прости, я не думала, что будет так больно, – Лилия вытерла слёзы с глаз. – Скоро будет полегче, совсем скоро. Время залечивает все раны. Тёплым молочком твои раны на сердце пропитаются, и легче станет. – Спасибо дядя, в том доме… это дом… где родился Патрик, висит картина. На ней нарисованы два мальчика, очень красивая картина. Так вот, я хочу, чтобы эта картина была здесь. Она бы напоминала мне о моих детях. Просто этот дом выставлен на продажу и скоро достанется новым хозяевам. – Подожди, Лилия, этот дом по праву принадлежит твоим детям. – Но мои дети сейчас не мои… – слёзы предательски выступали на глазах. – Я их отдала церкви. И никто не должен знать, что это дети мои и Патрика, особенно Уилл. – Хорошо, значит, этот дом принадлежит по праву тебе, так как ты являешься вдо… хм, женой Патрика. – Ты хотел сказать вдовой. Всё нормально. – Тебе нужно вступить в наследство, иначе этот дом уйдёт с молотка.