– Ты дрожишь, как лист на ветру, совсем замёрзла. У меня в машине есть тёплая кофта, сейчас я тебе принесу. Почему я об этом раньше не подумал? – Майкл встал, обнял женщину, которая тряслась то ли от холода, то ли от страха за жизнь мужа и пошёл на улицу к машине. Патрис присела на старенький диван в приёмной и начала отчаянно молиться. Обращаясь к Богу, она просила помочь сохранить силы в этой неравной борьбе против старухи с косой, которая пришла за её возлюбленным. Видимо, он тоже был ей нужен. Но врачи противостояли ей по-своему и старались помочь Биллу выжить. Они старались остановить кровь, которая вытекала из тела пациента, забирая с собой его жизнь, но этого было недостаточно. Патрисия уснула и не слышала, как вернулся Майкл, как накрыл её тёплой кофтой. Не слышала, как вышел врач из операционной – весь в крови её мужа, как он медленно снял повязку с лица, на котором читались все эмоции. Не видела, как он отрицательно покачал головой и сказал банальную фразу: «Мне очень жаль…» Не слышала, как Майкл, близкий друг Билла, здоровый и сильный мужчина, упал на колени и заплакал как ребёнок. Она спала и не знала, что муж теперь будет приходить к ней только во снах. Всё закончилось, счастливая жизнь оборвалась этой ночью, словно яркая молния, осветив, последний раз небо, и забрав с собой остатки осеннего дождя… Когда Патрисия Джонс проснулась, всё было кончено. В тот момент она подумала, что лучше бы не просыпаться никогда. В последующие дни до похорон она в основном спала, иногда просыпалась, чтобы понять, что всё правда, и снова засыпала. Похороны, которые организовал Майкл со своей женой, она почти не помнила. Смутные воспоминания всплывали в голове, когда женщина совсем этого не хотела. Она видела лицо Билла в гробу. Оно было такое бледное и совсем не похожее на лицо её мужа. Последний раз она с ним разговаривала, когда его голова лежала у неё на коленях по дороге в больницу. Патрис верила, что он слышит её, потому говорила, что она выдержит любые испытания, что воспитает сына достойным своего отца. Что постарается жить без него, и когда настанет время, она встретится с ним там, наверху, и тогда они всегда будут вместе. Как ей рассказывал потом Майкл, когда гроб с Биллом отпускали в могилу, Патрис потеряла сознание. Она очнулась в больнице. Рядом сидел Патрик и смотрел на мать. – Патрик, сынок, что ты здесь делаешь? – Мамочка, наконец-то ты проснулась, – ребёнок бросился обнимать свою мать, по которой очень соскучился. В палату вошёл Майкл и улыбнулся Патрис. – Ну слава богу, ты пришла в себя. Как себя чувствуешь? – Всё хорошо… хм, а что со мной было? Я ничего не помню. – Ты упала в обморок на похоронах… Билла. Все, кто был там, испугались. Ты не приходила в себя, а потом началось кровотечение, поэтому я решил отвезти тебя в больницу. – Что ты говоришь? Какое кровотечение? Ничего не понимаю. Майкл, ты можешь позвать врача, пожалуйста? – Да, конечно, сейчас позову, – Майкл взял ребёнка за руку и направился к двери. – Патрик, пойдём со мной, я покажу тебе больницу. Не будем больше беспокоить маму, а завтра снова сюда приедем. – Пока, милый, иди я тебя поцелую. Патрик подошёл к маме и поцеловал её в ответ. – Пока, мамочка, завтра я приду снова, ведь мы с тобой теперь одни друг у друга. Патрис посмотрела на своего маленького, но такого взрослого мужчину и улыбнулась. В глазах у неё стояли слёзы счастья. Майкл с сыном ушли, а через некоторое время появился врач. Молодая женщина смотрела в глаза этого пожилого мужчины и искала в них надежду, которая таяла с каждой секундой. Надежду на то, чтобы быть женщиной и матерью. В глубине души она понимала, что это было за кровотечение и какова его природа. – Патрис, как вы себя чувствуете? Ничего не болит? – Нет, доктор. Скажите, что со мной? Врач посмотрел на женщину грустными глазами и тяжело вздохнул. Он привык приносить плохие новости пациентам или их родным, но этот случай был особенным. Эта молодая женщина столько перенесла, и он не хотел говорить то, что нужно было сказать. – Вы были истощены последними произошедшими событиями. Смерть мужа очень сильно пошатнула ваше здоровье. Потом эти похороны и снова стресс. Из-за переживаний у вас началось внутриматочное кровотечение. Вы были беременны, Патрис, но к сожалению, потеряли ребенка… и… Он видел, что женщина плачет, но должен был сказать самое главное. Ком встал у него в горле. Откашлявшись, врач продолжил: – Патрис крепитесь… – Доктор, пожалуйста, только не это. Нет, замолчите, замолчите, я вас прошу! – она кричала, затыкала уши и не хотела знать, что скажет врач, хотя уже понимала, что должна услышать. Женщина почувствовала, что скажет врач, как только он вошёл. – Патрис, вы никогда… не сможете больше иметь детей. Мне очень жаль… Простите… Глава 7. Не смейся! 1985 год, Льюисвилл, штат Техас – Марк, я вернусь за тобой, обязательно вернусь. Пожалуйста, только дождись меня… Он последний раз обернулся посмотреть на город, в котором родился и рос. Город, в котором знал только жестокость, где его научили, что на причинённое зло нужно всегда отвечать злом. Если тебя ударили – ударь посильнее. По таким принципам он и жил, других не знал. Но хотел узнать и поэтому сейчас убегал отсюда. Он не хотел оставлять родного брата одного, но другого пути не видел. Твен бежал, кажется, весь день, как будто куда-то спешил, но куда – не знал. Он просто убегал от злого папаши Уилла, которого ненавидел всем сердцем. От боли, которую тот причинял ему и Марку. От страданий, которые давали осознание того, что они сироты и нелюбимые дети умерших родителей. Тут и там мелькали зелёные деревья. На улице было ещё тепло, хотя осень медленно, но верно приближалась, принося с собой холода и дожди. Ему нужно было найти ночлег, иначе ночью он замёрзнет и, может, даже умрёт. А умирать он пока не собирался – рано ещё, нужно было найти людей, кто знал маму и смог бы описать её. Портрет мамы ещё не был нарисован, а значит, и мечта брата пока не осуществилась. Мальчик размышлял о маме, как вдруг увидел небольшой деревянный домик, в котором горел свет. Твен посмотрел по сторонам, но никого не увидел и пошёл в сторону дома. Он обошёл постройку со всех сторон, заглядывая в окна в надежде увидеть, кто внутри. Но дом был пуст, хозяев не было. – Странно, где все? – прошептал Твен. И в этот момент чья-то рука опустилась ему на плечо. – А кто тебе нужен? – за спиной раздался хриплый голос. Твен подскочил как ужаленный и резко вскрикнул. Обернувшись, он увидел старика, который медленно пережёвывал свои губы. – Мне… мммне? Я ищу, где бы переночевать. Старик засмеялся мерзким, противным фырканьем и никак не мог остановиться. – Как смешно ты заикаешься от страха, – и он снова загоготал. – Что ты смеёшься, старый дед? Прекрати сейчас же! – злобно крикнул Твен. Старик перестал смеяться и внимательно глянул на мальчишку. – Ладно, пошли в дом, ночь наступает. Я не хочу, чтобы ты замёрз тут под моими окнами. Собирать детские трупы с утра мне совершенно не хочется. Твен открыл было рот, но передумал пререкаться с дедом. Ему нужно было пережить эту ночь, а утром он встанет пораньше и убежит отсюда подальше. Войдя в дом, мальчик увидел небольшое помещение, разделённое на две комнаты. В одной была гостиная и одновременно спальня. У стены находилась кровать, отгороженная ширмой. Посередине стоял стол с двумя стульями. У противоположной стены – старый диван, рядом, прижавшись вплотную, расположилось кресло. На стене висела красивая картина. На ней были изображены два мальчика, которые смотрелись в зеркало. Один был одет, как богатый принц, второй – в старые бедные лохмотья. Но они стояли рядом и улыбались. Глядя на эту картину, Твен вспомнил о брате, и глаза вдруг резко наполнились слезами. Он захотел вернуться к Марку, обнять его и пожалеть. Зачем он оставил его? Твен повернулся к двери, чтобы побежать домой, подальше от этого странного дома, но в этот момент из кухни появился старик и остановился перед ним. – Как тебя зовут, мальчик? – Твен Браун. – А ты уверен в этом? – Хм… да, а что? – испуганно прошептал он. – Ну ладно, ладно, ничего. Ты, наверное, проголодался, пойдём я тебя накормлю, а ты расскажешь мне, что здесь делаешь и почему сейчас находишься не дома с родителями. – Мои мама и папа умерли. Мы с братом живём у приёмных родителей. – Понятно… понятно, почему тогда твоя фамилия Браун, – старик громко и нервно начал кашлять так, что его старое тело сотрясалось. Он всё никак не мог остановиться. Твен даже подумал, что от этого кашля дед сейчас упадёт со стула и больше никогда не поднимется. Но вдруг старик резко смолк, как будто и не кашлял вовсе. Выпрямился и взял в руки стакан водки. – За тебя, малыш, и твоих родителей! – он выплеснул жгучую жидкость себе в горло и даже не поморщился. – Вот это да! – удивлённо воскликнул Твен. – Как это вы так делаете и не морщитесь совсем? Она же горькая и вонючая. – Хм… когда столько лет пьёшь её, сколько я пью, она становится не горькой, а сахарной. Хочешь попробовать? – и старик протянул полный стакан водки мальчику. Твен смотрел на прозрачный стакан с алкоголем и мысленно представлял, что это вода. – Не трусь, ты же мужик. Главный совет – носом её не вдыхай. Берёшь стакан, резко выливаешь в горло и, не думая ни о чём, глотаешь. Вот и вся наука, – старик снова загоготал. Твен не любил, когда над ним смеялись, он этого не выносил. Схватив стакан, опрокинул в себя всё содержимое. Что было дальше, он помнил смутно, как будто это происходило во сне. Вот он лежит на полу, а старик носится вокруг него, приводя в сознание. Вот уже лежит на улице лицом вниз, потому что его страшно рвёт, а спазмы в желудке никак не заканчиваются. От этой боли Твен кричит и плачет. Он просит деда остановить головокружение и рвоту. Такое ощущение, что он изрыгает унижения, которые терпел от Уилла. Потом, кажется, его принесли на руках в дом и положили на кровать. Ночью Твен звал маму и просил забрать к себе. Он просыпался от собственных криков и плакал, но мама не приходила. Вместо матери вокруг него суетился старик с водой и ведром, явно переживая за мальчишку. Когда Твен проснулся спустя сутки, как потом рассказал старик, то сначала не понял, где находится и как здесь оказался. Оглядевшись по сторонам, узнал дом старика, с которым пил водку. Голова ещё немного болела, но зато он не чувствовал себя трусом, как если бы отказался пить её. Желудок заурчал, напоминая Твену, что нужно что-то в него закинуть. Он попытался встать и узнать, где находится дед, так как нужно было уходить. Хотя он не знал куда идти, да и желания особо не было. «Может, попросить деда остаться у него? – подумал Твен, улыбаясь своим мыслям. – А потом я сюда и Марка привезу». Мальчик обрадовался, что так легко смог решить проблему, которая мучила его. Дверь заскрипела, и в дом вошёл старик. Он ухмыльнулся и тихо произнёс, не глядя на Твена: – Наконец-то очухался. Я думал, ты так и будешь здесь дрыхнуть до скончания века. – Старик, а старик, я тут подумал, а может, мне остаться здесь? А? Я бы по хозяйству тебе помогал или ещё там чего.