- Погодите, - перебил торопливо священника Пантелеев. - Рассказывайте толком и по порядку… В каком часу это было? - Только, значитцо, часы пробили два, - вздрагивающим басом ответил отец Сергий. - Почему сразу не сообщили? - Связан и заброшен был на чердак, - поспешно разъяснил священник. - Матушкой развязан некоторое время назад и сразу поспешил к вам. Богохульство невиданное и неслыханное совершено! - Кого-нибудь запомнили? - Вытащен был из постели в сплошной тьме. Рясу позволили накинуть, но и только. Слышал, как один из злодеев сказал: пусть теперь чекисты, извините, побесятся. Пантелеев мрачно взглянул на священника, так что отец Сергий даже перепугался. - Передаю, как явственно слышал, и только для быстрого установления истины. - Потом смущенно извлек откуда-то конверт, помялся. - Покорно, значитцо, прошу извинить. Это вот вам… Злодеи оставили. Извольте принять… Василий Матвеевич в нетерпении разорвал толстый конверт, на котором значилось: «В милицию», вытащил помятый листок. Небрежно, карандашом там было написано: «Вашу ищейку на тот свет отправили, и с другими так же будет. Готовый к услугам Скоков». Пантелеев скомкал листок, с трудом сдерживая охватившую его ярость, и злым шепотом произнес: - Идите, батюшка, найдем ваши ценности. Отец Сергий, пятясь и кланяясь, удалился. «Издеваются, - думал Пантелеев, глядя на листок, - смеются над нашей неумелостью… Но откуда узнали про разведчика?» Он бросил письмо на стол, полез в карман за кисетом, не решаясь поверить тому, что посланного в Боровое сотрудника кто-то выдал, что о его появлении бандитам заранее стало известно. Но никак не мог Пантелеев допустить этого даже в мыслях, потому что о задании, кроме него, знали только двое - Кочергин и Новиков. 5. Захватив написанное бандитами послание, Пантелеев пошел к секретарю уездного комитета партии Полушину. Дежурному он приказал прислать туда и Новикова, как только тот появится. Полушин был на месте. В его кабинете стоял большой, крытый зеленым сукном стол, у стен несколько стульев, на хрупкой этажерке, притулившейся в углу, лежали книги и газеты. На стене висел вырезанный из газеты портрет Ленина. Пантелеев положил перед секретарем листок, не ожидая приглашения сел на скрипнувший под ним стул и сказал: - Плохой из меня начальник милиции, товарищ Полушин. Надо смотреть правде в глаза. А правда - вот… И он указал на письмо. Прочитав и отложив листок, Полушин вытащил носовой платок и долго вытирал лоб. Пантелеев ждал, смотрел в пол, и желваки перекатывались у него на скулах. - Я считаю, - наконец тихо произнес Полушин, - что большевик, испугавшийся трудностей, большевиком быть не может. Не может! Тебе, Василий Матвеевич, это ясно? - Разве я трудностей боюсь? - вспылил Пантелеев. - Я своего неумения и недогадливости боюсь. Скажи мне: Пантелеев, иди в Боровое и найди этого Скокова. Я пойду и найду. А вот понять, почему пропал хороший, верный нашему делу человек, не могу. Знаю, что случайности тут нет, а вот что тут есть - не знаю. Потому и говорю - плохой из меня начальник. - Университетов не кончал? - Точно… - В окопах империалистической кончил ты один университет, Пантелеев! - резко поднялся со стула Полушин. - Когда Деникина бил - во втором учился. Партия все это учла и доверие тебе оказала. А ты тут в малограмотности расписываешься. Ты мне план подавай, как ты эту банду кончать думаешь, а на свои упаднические рассуждения наплюй, разотри и забудь. Доверие оправдывать надо, а партии виднее - годишься ты или нет быть начальником милиции. Пантелеев встал, бледный от обиды и стыда. Только сейчас он осознал, что и вправду пришел к секретарю со шкурнической мыслью в голове - повинюсь-ка я, мол, заранее, а повинную голову, как говорится, и меч не сечет, а почему разведчик погиб - пусть другой доискивается. - Ты меня понял? - спросил Полушин, натягивая сползший с плеча пиджак и пристально, оценивающе разглядывая Пантелеева. У Полушина были очень невеселые, все в красных прожилках глаза. - Понял, - с трудом ответил Пантелеев. - Банду эту кончу в ближайший срок. Иль живым не буду. - Опять не то, - поморщился секретарь, - ну зачем ты нужен партии мертвый? Садись, будем вести деловой разговор. Вошел Новиков. Он уже знал о гибели сотрудника и был очень мрачен. Молча пожал руку секретарю и Пантелееву, сел и, уставившись на злое лицо начальника милиции, напряженным от сдерживаемой боли голосом произнес: - Разведчик погиб по нашей вине. Утечка важных сведений несомненна. Мы виноваты в том, что не сумели обеспечить необходимую секретность задуманной операции. Пантелеев вздрогнул. То, что сказал Новиков, не было для него неожиданностью, а лишь подтверждало появившуюся и у него догадку, которую, однако, он попытался забыть, как вздорную. - Ты что, знаешь, кто виноват? - хрипло спросил он. - Если б знал… - буркнул Новиков. - В курсе задуманного, кроме нас с тобой, был лишь Кочергин, - сказал Пантелеев, - но это человек, о котором я со всей определенностью могу сказать, что он наш до последнего волоска. - И все-таки Новиков прав, - нарушил молчание Полушин, - вполне возможно, что где-то возле вас окопался враг. Ты этим, Пантелеев, займись вплотную и немедленно. А теперь давайте вместе подумаем, как покончить с этой бандой. И во избежание, - он посмотрел на Пантелеева, - и во избежание этой самой утечки, о которой упомянул Новиков, о разговоре нашем никто знать не должен. Через два часа Пантелеев и Новиков, обговорив с секретарем укома примерный план действий, поднялись, чтоб уходить. Секретарь пожал им руки. - Ну, товарищи, ни пуха вам, ни пера. Действуйте. 6. - Ты не горячись, - говорил Новиков, поглядывая на мрачного Пантелеева, - ты трезво, без спешки и гнева подумай: если о нашей операции знали только трое, каким образом это могло стать известно бандитам? Они шли по узкой и пыльной улице. В палисадниках у маленьких домиков копошились куры. По разбитой булыжной мостовой с грохотом проехал водовоз. Из мокрой бочки выплескивалась вода и застывала в пыли мутными шариками. Пантелеев посмотрел вслед водовозу и буркнул: - Опять парит - сил нет. И пить хочется. Сейчас бы кваску. - Помолчал и добавил: - Выходит, Степан Яковлевич, кто-то из нас троих? - Выходит, Василий Матвеевич. Пантелеев взглянул на него, но сдержался, промолчал. Вдруг Новиков остановился. - Слушай, а как ты разведчика-то отправлял? Пантелеев озадаченно наморщил лоб. - Как? Да на лошади, вроде пастух - корову ищет. - Лошадь из милицейской конюшни? - Откуда ж еще… - Что ж думаешь - твоих лошадей не знают? - Совсем дохлую выбрали… В голосе Пантелеева прозвучала виноватая нотка. Он уже понял, что совершил ошибку, но еще не хотел признаваться в этом. - Таких лошадей в уезде, знаешь, сколько… - А в милиции одна. - Так ты допускаешь?.. - Идем к тебе, - мягко сказал Новиков. Они молча дошли до здания милиции. Дежурный, встретив Пантелеева, доложил, что наведывался священник и просил передать, что бандиты забрали у него еще два свиных окорока. Василий Матвеевич яростно взглянул на ни в чем неповинного дежурного единственным своим глазом и стремительно прошел в кабинет. Бросив фуражку на подоконник, он сел за стол и уставился на большую, из зеленого стекла, чернильницу с медной крышкой.