— Не видел. — А подружка ее здесь… Без мужа. — Муж у нее человек занятой. — А сестра? — Какая сестра? — Сестра у нее есть. Вика ее зовут. — Нет у нее сестры. — Ну как же нет… — Ни братьев у нее, ни сестер. Раиса ее без мужа родила… То есть мужик был, Сашка, он как в армию ушел, так с концами. Раиса его до сих пор ждет. Замуж так и не вышла… А баба она красивая, Любка вся в мать… — И такая же верная? — Ну, тебе не светит… — А кому светит? — Мужу… Она уже не первый раз без него приезжает… Сенька к ней подкатывался, так она его голым в Африку пустила. — Это как? — Как… — Витя хихикнул. — Давай, говорит, раздевайся. Он мигом так и сделал, а она всю его одежду собрала и выкинула. Сенька потом задворками, голышом. Любка сама бабам все рассказала… Этот кавалер теперь огородами ее обходит. — Голый? — У нас тут не Африка! — Значит, нет у Любы сестры… Надо спросить у нее почему… Давай, вези к Любе, может, она и меня в Африку?.. Или что-то про Лизу знает. — А зачем тебе Лиза? — Зачем-зачем?.. Замуж она за банкира собирается. Проверить надо, вправду ли она та, за кого себя выдает. Может, и нет у вас в деревне никакой Лизы Каблуковой. — Веки у Федота налились свинцом, но он заставлял себя смотреть на дорогу. — Есть Лиза Каблукова. — Может, и деревни вашей нет, — пробормотал опер и закрыл глаза. — И деревня есть, — донеслось откуда-то издалека. Вдруг стало тихо-тихо. Потом из этой тишины высунулась рука и тронула его за плечо. — Эй, приехали! Машина стояла на деревенской улице. Дома слева и справа. Деревья вдоль заборов, палисадники. Корова где-то замычала, гуси загоготали. За синими железными воротами залаяла собака. На эти ворота Витя и показывал. — Здесь Люба твоя живет, — заявил он. — Уже моя? — спросил Федот, открывая дверь. Хмель выветрился из головы сотрудника уголовного розыска вместе с остатками сна. На землю он ступил твердо и направился к синим воротам, за которыми виднелся кирпичный дом с потемневшей от времени шиферной крышей. Комов увидел, как открылась дверь, под навесом из виноградных лоз мелькнула голова. Чуть погодя открылась калитка, и навстречу ему вышла Люба. Та самая женщина, которую он и ожидал увидеть здесь. — Вы? — удивленно спросила она. — А что вас удивляет? — Федот приветливо улыбнулся. — Вы ко мне? Рыбалова была, что называется, при параде. Волосы уложены в прическу, косметика, платье, туфли на каблуках средней длины. Косметика неброская, платье скромное. Зато духи дорогие, наверняка французские. В руке она держала свернутую хозяйственную сумку и кошелек. — Могу проводить вас до магазина. — Да ладно, не горит. Рыбалова глянула на отъезжающую «буханку», потом посмотрела влево, вправо. Не очень-то она хотела, чтобы ее видели в компании постороннего мужчины. Деревня, она и в Африке деревня. — Компот будете? — Конечно!.. А то есть так хочется, что и переночевать негде. — И опохмелиться нечем? — Люба скупо улыбнулась, помахала ладонью перед носом. — Да это Витя ваш… скажем так, склонил к употреблению. — Сливовая? — Она самая. — Это я вам не обещаю… — открывая калитку, сказала Рыбалова. — Я сейчас, собаку только привяжу. Вернулась она минуты через три, открыла калитку настежь. Возле дома стояла машина, белая «восьмерка» более чем в хорошем состоянии. — Ваша? — спросил Федот, кивком показав на нее. — Из ремонта забрала, и сюда, — сказала Люба. — Из ремонта? — А что такое? — Она косо глянула на него. — Вы опять меня в чем-то подозреваете? — А подозревать — это моя работа. Из дома вышла пожилая женщина, на ходу набрасывая на голову платок. Люба действительно была очень похожа на свою мать. — У нас гости? — спросила Раиса Евгеньевна Камышова, внимательно глядя на Федота. — Гости, мама… — Рыбалова подошла к матери, бесцеремонно завернула ее обратно в дом, скрылась вместе с ней, закрыла за собой дверь. Федота она в дом не звала. Он обошел машину, осмотрел номера — нет ли на них отверстий для крепления фальшивых знаков. Не было ничего такого. Дворняга до машины не доставала. Она стояла возле будки, на короткой цепи, и рычала, широко расставив передние лапы. Открылась дверь в дом, только тогда собака серьезно гавкнула. Мол, я службу несу бдительно. Вскоре женщины появились во дворе. Люба подошла к Федоту, а ее мать с приветливой улыбкой глянула на него и скрылась за калиткой. — Только вы ничего не подумайте, — сказала Люба, с кислой улыбкой глянув на него. — А что я могу подумать? — Я маму в магазин отправила. — И что? — А то. Вдруг вы про Вику спросите? — Если она ваша сестра, то могу и спросить. — Сестра. — Но при маме спрашивать нельзя?. — Она не знает. — Не знает про вашу сестру?