— К вам гости! Из Москвы! Женщина кивнула. Люба перекинула руку через калитку, открыла ее изнутри. Федот зашел во двор. Собака подбежала к нему, обнюхала ногу, добродушно гавкнула в знак приветствия и зевнула во всю пасть. — Из Москвы? — отряхивая руки о передник, спросила женщина, подходя к ним. — Из милиции, — сказал Федот и полез в карман за удостоверением, но Люба взяла его за руку, придержала. — Из милиции, — подтвердила она. — А почему из милиции? Женщину искренне волновал этот вопрос. Ее удивление не было поддельным. Возможно, она и не знала, что дочь скрывается. Может, и не было ее здесь. — Не совсем из милиции, — проговорил Федот. — Как это не совсем? — Милиция государственная, а задание у меня частное… Вы же знаете, у кого Лиза работает? — У кого? — У банкира. — Да, в банке. — Экономкой. — Экономистом. — Горничной. — Какой еще горничной? — Ольга Николаева вопросительно глянула на Любу. — Лиза работала горничной, у банкира, — подтвердила та, с сочувствием глядя на женщину. — А она говорила… — А что здесь такого? — спросила Люба. — Сейчас многие горничными у богатых людей работают. — У богатых? — Может, она замуж за этого богатого выходит? — сказал Комов. — Замуж? — Ольга Николаевна решила, что это хорошо, и стала успокаиваться. — Но вдруг ваша Лиза не совсем та, за кого себя выдает. Может, она и не жила здесь никогда. — Он ткнул пальцем в землю. — Почему не жила? — Что, она и сейчас здесь? — Как она может быть здесь? — удивилась женщина. — Заехала на денек-другой. — Не заезжала… Давно не была, работа у нее… — И не звонит? — Письма пишет… И позвонить может. Через сельсовет… А почему вы спрашиваете? — Может, Лиза разведчик иностранного государства! — с усмешкой проговорила Люба. — Да какой же из нее разведчик?.. Что вы такое говорите? — всплеснула руками женщина. — Радиостанции в доме нет? — спросил Комов. — Какой еще радиостанции? — Шпионской. — Вы что, издеваетесь? — А глянуть можно? — Да гляньте! В доме приятно пахло простоквашей и хлебом. Скатерть на столе свежая, чистая, в буфете посуда, на полках — книги, на полах домотканые дорожки. Часы тикают. И ни одной живой души. На застекленной веранде на вешалке висел брезентовый плащ, стояли болотные сапоги и целый набор удочек. — А муж ваш где? — спросил Федот. — Да бродит где-то, — ответила Ольга Николаевна, тяжело вздохнула и махнула рукой в сторону реки. — С удочкой? — Ага, как же… С удочкой он по утрам. — По утрам с удочкой, — сказала Люба. — А по вечерам с рацией. — Шпионит, — заявила женщина и легонько щелкнула себя по горлу. — Понятно. Федот заглянул на кухню, в сарай, но и там не нашел вещей, которые могли принадлежать молодой городской женщине. Даже сумки дорожной не было. Зато в помещении, смежном с летней кухней, он обнаружил следы присутствия хозяина дома… Там стояла старая кушетка, на стене висел коврик, на котором изображена была псовая охота. На кушетке матрас без простыни, подушка без наволочки. На тумбочке стояла банка с рассолом. Похоже, Каблуков ночевал здесь после очередного загула. Федот задумался. Ему ведь тоже надо где-то ночевать. Рано еще в обратный путь, да и куда на ночь глядя? — У нас тоже такая комнатка есть, — сказала Люба. — Да? — Федот внимательно посмотрел на нее. Может, она предлагает ему ночлег? В такой вот конуре? — А вдруг Лиза там скрывается? — тихо, чтобы не слышала Ольга Николаевна, произнесла Люба. — А вы ей не сказали, чтобы она уходила? — А зачем? Ее Мухтар охраняет. — Это шутка такая? — Ужинать уже пора… Или вы в Москву? Федот глянул на Любу и вспомнил, о чем говорил с водителем Витей. Всех баб узнать невозможно, но стремиться к этому надо. А Люба хороша собой. К тому же муж где-то далеко… А может, и нет никакого мужа. Сотрудник уголовного розыска почти ничего не знал об этой женщине. Служебный долг призывал его собрать как можно больше информации о ней. Глава 13 Тихо на реке, камыш на ветру шепчет, убаюкивает. Но спать не хочется, да и негде. — Шумел камыш… — Федот улыбнулся. — И что? — Люба с каким-то насмешливым подозрением глянула на него. — Да девичья фамилия у вас Камышова. — Так прадеда моего в этих самых камышах нашли младенцем, так и пошло — Камышовы.