Ворота оказались незаперты. Не теряя бдительности, офицеры вошли в здание. Глаза уже привыкли к темноте, силуэты обретали всё более чёткие очертания. Зоркий натренированный взгляд улавливал малейшие колебания в окружении, но внутри горели тусклые свечи, заставляющие тени на стенах плясать от каждого дуновения. Наконец голос человека из башни стал ясен: — Бегите! Бегите отсюда! Он одержим! — Илларион, где ты?! — Волхов узнал старого друга. — Мы пришли помочь, не бойся! Ворота за спинами полицейских захлопнулись. Волхов в тот же миг развернулся и увидел перед собой Георгия — здоровенного, похожего на гориллообразного мутанта, облачённого в тёмный потрёпанный плащ, из-под которого торчал широкий бородатый топор на длинном топорище. — Уходите! — снова раздался крик Иллариона. — В нём поселился демон! Прошу, уходите! — Как ты и говорила… — Жнец шагнул навстречу, царапнув лезвием каменный пол. — Грешник сам явился на суд. Волхов почувствовал необъяснимый приступ страха. Нет, обстановка и без того располагала к тому, чтобы поджилки затряслись, но здесь было нечто большее. Это казалось глюком, но Волхову чудилось, что он видит едва заметные образы скрюченной уродливой старухи. Она появлялась лишь на мгновение, в периферийном зрении, и тут же исчезала, не оставляя ни следа. Капитан поворачивал голову, пытаясь уловить её, но ничего не получалось. От волнения он не сразу заметил, что подаренный Илларионом крестик нагрелся, испаряя капли дождя на груди бушлата. — Стой на месте! — приказал Данила. — Стой, или будем стрелять! Положи топор! Но Жнец не обращал внимания на него. Он заметил взгляды Волхова, оскалился, обнажив пожелтевшие зубы. — Ты тоже видишь её? Интересно… ты первый… Он потянул ногу, чтобы сделать ещё один шаг, но грохот предупредительного выстрела прервал движение. Пуля врезалась в свод над воротами, штукатурка с кусками битого кирпича осыпалась на пол. — Бегите, я вам сказал! — Илларион не оставлял попыток убедить их. Волхов отвлёкся на голос друга, а когда обернулся, Жнец уже нёсся на него, замахиваясь топором. Палец сам нажал на курок, раскаты порохового взрыва заполнили церковь, воздух затрясся, свечи вдруг погасли, погрузив помещение во тьму. Жнец исчез. Капитан прижался спиной к спине Данилы, и оба они теперь были вынуждены доверить друг другу свои жизни. — Что за чертовщина?! — Данила перемещал направление прицела туда, где ему виделось чьё-то движение. Жнец это или просто тени играли с ним злую шутку, разбираться времени не было. — Ты же слышал — демон. Волхов вспомнил слова Захара Петровича про сверхъестественную нечисть. Теперь они не казались таким бредом. Перед ним появилась старуха. Изуродованная вековыми морщинами, с длинным горбатым носом, отвисающей клыкастой челюстью, обросшей бородавками. Один её глаз перекрывал уродливый шрам, тянувшийся от лба до подбородка, а другой был абсолютно чёрным, будто и не глаз вовсе, а бездонная дыра, пронзающая череп. Он выпустил сразу три пули, но старуха исчезла в тот же миг, словно её и не было. Данила ринулся в сторону выстрелов, решив, что показался Жнец. — Где… Чёрт! Позади послышался скрежет. Волхов обернулся за миг до этого, скорее следуя чутью, но понял, что не успеет среагировать. Топор зловеще засвистел в воздухе. Жнец появился из ниоткуда, образовавшись из мрака. В его тёмном силуэте, казалось, можно было различить полные гнева глаза. Вдруг между ними пронёсся ослепляющий сгусток света. Волхов решил уже, что это свет в конце туннеля, но следом за ним перед капитаном показался второй силуэт, с разбегу врезавший кулаком по голове убийцы. Илларион приземлился, тут же отпружинил обратно для нового удара, но рука взмахнула по пустому месту. А Жнец снова исчез в тени. — Ты какого хрена вылез?! — Волхов, схватившись за ремень, притянул батюшку к себе. Втроём, прижавшись друг к другу, они теперь заняли круговую оборону. — Если бы не вылез, ты б уже валялся с дырой в башке! Капитан в ответ лишь вытащил из чехла на поясе нож и сунул его в руку Иллариону. — Кулаками гада не возьмёшь. Сквозь щели на своде в церковь пробивался посвистывающий ветер. Шум заполнял помещение, тревожа нервы, а в унисон доносился скрежет топора, царапающего каменный пол. Жнец таился в тени, неведомым образом скрываясь от глаз. Его дыхание будто цеплялось за ветер, щекотало слух, проносилось вихрями вокруг них, заставляя постоянно находиться в напряжении. — Прости, — вдруг сказал Данила. — Забей, всё обошлось. — Нет, я не об этом… Он дёрнулся в сторону, заметив движение, но тень уже растворилась. — Я за тот случай. Нас схватили за задницу, отец поднял связи, но отказался впрягаться за тебя. Ему нужен был козёл отпущения. Игорь, я хотел его отговорить!.. — Не особо ты хотел, раз согласился со своим папашей. Но я сам виноват — знал, на что подписывался. Эти ублюдки травили людей фальсификатом. Кто-то даже погиб… Я получил по заслугам. Жнец показался. Его безумный оскал мелькнул в нескольких метрах, но стоило нажать на курок, как образ снова растворился. — Сука! — выругался Волхов, мысленно подсчитывая патроны в магазине. — Всё равно прости. Я разозлился тогда, из-за Кати. Ты прав, я не стал настаивать… До сих пор думаю… вдруг получилось бы? — Забей, проехали. Если выберемся из этой задницы, считай друг другу жизнью обязаны. — Спасибо, Игорь. — Илларион? — Волхов чувствовал дрожащую спину священника. — Да? — Как думаешь, это сойдёт за исповедь? Илларион не успел ответить. Снаружи сверкнула молния, осветив церковь. Волхов краем глаза заметил Жнеца рядом с Данилой, но не успел ни дёрнуться, ни предупредить друга. Ещё одна молния озарила пространство, и теперь капитан увидел, как топор разрубает макушку под раскат грома. — Даня! Волхов пальнул в Жнеца, выдёргивающего топор из головы майора. Угасающий свет позволил увидеть, как неестественным образом размывается тело Жнеца, уклоняющегося от пули, но выстрел в упор не оставил шансов избежать урона — плечо ублюдка дёрнулось, и только после этого он растворился в темноте, издав протяжный рёв, расползшийся по стенам. Данила ещё стоял, всё так же сжимая пистолет в руках. Он видел убийцу за мгновение перед смертью, что отразилось в испуганном взгляде, застывшем на лице. Майор рухнул, обагрив кровью неровный пол. Красная горячая субстанция потоком выбивалась на каменную кладку, ручейками расходилась по щелям, спускаясь к ступеням иконостаса. Волхов усилием воли поборол желание кинуться к нему. Вдруг страшная картина лишь привиделась затуманенному ужасом разуму? Но нет. Данила погиб. До слуха доносились последние толчки сердца, выталкивающие кровь наружу. Нога друга дёрнулась в последний раз, обмякнув навсегда. — Ублюдок! — закричал Волхов в никуда. — Ты — труп! Слышишь меня, поганое отродье?! Я тебя прикончу! — Я уже давно мертво. Я было мертво задолго до твоего рождения. Слова принадлежали не Георгию. Точнее, не только ему. Режущий слух, пробирающий до дрожи голос демона оплетал его собственные. Оно говорило отовсюду. Невозможно было понять, где находится источник. Казалось даже, что оно звучит прямо в голове. — Жалкий грешник… — Покажись! — Я ждал только тебя… но он виновен не меньше. Спасибо, что привёл его ко мне. — Трус! — не унимался капитан. — Где ты?! Он выстрелил в шевельнувшуюся тень, но та лишь растворилась во мраке. — «Проклят, кто берет подкуп, чтоб убить душу и пролить кровь невинную!» — Второзаконие, — Илларион стоял неподвижно, до боли сжимая рукоять ножа, — глава девятнадцатая. — Да, святой отец, — голос Жнеца пронёсся так близко, что батюшка взмахнул лезвием, разрезав пустоту. — Стих двадцать пятый. Ты знаешь. Так не мешай же мне наказывать грешника. Отступи ради своего Господа. — Бог милосерден! В ответ на эти слова раздался дикий скрежещущий хохот. Волхов наконец увидел старуху с искорёженным от смеха лицом. Почему-то он видел её отчётливо, несмотря на мрак. Её длинные влажные волосы тряслись, словно живые, свисали до колен, прикрывая наготу. — Бог милосерден?! — она шевелила губами, обнажая острые кривые зубы, но всё равно голос продолжал гулять по округе. — Когда я проснулось в прошлый раз, ваш бог был олицетворением жестокости. Он нёс свою волю огнём и мечом, карал всех непокорных. Именно жестокость сделала его таким могущественным!