Рио пыталась не потерять сознание, пока Люк устраивал ее на сидении, тело казалось деревянным, как палка… казалось, что при достаточном давлении она легко рассыплется на части. Стиснув зубы, Рио закрыла глаза и высунула голову наружу на случай, если ее стошнит. Может, тот наркотик еще не выветрился. Она почувствовала, как пистолет забрали из ее рук, и не стала возражать. Дыша через рот, она пыталась сосредоточиться на чем-то, чтобы удержаться в сознании… остаться живой… Этот его одеколон. Она сосредоточилась на запахе Люка… либо сработал эффект плацебо, либо действительно было что-то магическое в его средстве после бритья… но, в конечном итоге, она смогла оттащить себя от грани. Словно понимая, что она готова к дальнейшим действиям, Люк осторожно толкнул ее плечи к спинке сидения. — Я пристегну ремень, — Глубокий низкий голос Люка звучал возле ее уха. — Просто продолжай дышать. Хороший совет, подумала она. Когда Люк перетянул ремень поверх ее груди и защелкнул в креплении, он закрыл ее дверь, и она наблюдала нечетким зрением, как он спешно обходит машину со стороны капота. Когда он закопошился с ключами, Рио дернула рукой, словно хотела помочь ему. Но не могла поднять ее. Учитывая, что тело онемело в этом новом положении, из машины ее придется извлекать хирургическим путем. К счастью, Люк не имел проблем с мобильностью. Он буквально плюхнулся на место водителя, и Рио никогда бы не подумала, что будет завидовать тому, как легко он забросил рюкзак на заднее сидение. Он быстро завел двигатель, включил заднюю передачу и вдавил педаль газа. — Не спеши, — пробормотала она, когда они дернулись. — Без аварий. — Верно. — Он сделал разворот в три приема с большей осторожностью. — Попытайся поспать. Дорога долгая. — Куда? — На полное предложение потребовалось много сил. — Похищаешь меня? Он резко повернул голову. — Какого хрена? — Но в таком случае я была бы в багажнике. — Она попыталась улыбнуться ему, но смогла только повернуть голову в его сторону. — Это не смешно. — Немного смешно. — Ни капли. А потом они двинулись в путь, направляясь в сторону реки, чуть превышая лимит скорости в тридцать миль в час. Рио смотрела на мужчину, не на дорогу. Люк вцепился в рулевое колесо так, словно хотел оторвать его, сидел, подавшись вперед, будто они поедут быстрее, если он прижмется носом к лобовому стеклу. Когда в теле снова вспыхнула боль, и она ощутила ужасный рвотный позыв в горле, Рио простонала: — Кажется… мне нужен врач… — Знаю. Я позабочусь об этом. Она хотела попросить его просто отвезти ее домой, но это небезопасно. Моцарт рано или поздно выяснит, что его наемник прокололся. Что его сожрали. И учитывая, что на месте осталось всего одно окровавленное тело? Ее бывший «босс» догадается, что она все еще ходит по белому свету. С кучей информации на него. — Откуда взялась собака, — услышала она свой голос. Когда Люк не ответил, она подумала, что он сам не в курсе. Или может она ничего не сказала вслух? Казалось, она не могла подсоединиться к миру, агония в теле перегружала ее органы чувств, было сложно прорваться сквозь туман. Съезд с Торговой улицы на Северное шоссе показался слишком быстро… и Рио даже подумала, что отключилась на пару минут, ощутив, что угол наклона пошел вверх, когда они ускорились. Когда они снова выровнялись и поехали на север, она сделала судорожный вдох. — Куда… едем. Люк посмотрел на нее, его мрачное лицо подсвечивали огни приборной панели. — В безопасное место. Попытайся поспать, хорошо? — Три раза, — сказала она. — А? — Ты спас меня… трижды. Он снова повернулся к лобовому стеклу. — И сделаю это хоть сто раз, если потребуется. Он сказал эти слова так тихо, Рио засомневалась, что верно его услышала. Но если так? Что ж… значит он — преступник с моральными принципами. Глава 17 Примерно сорок минут спустя Люкан наконец съехал с Северного шоссе и направил украденный «Катласс» примерно на сто пятьдесят ярдов вперед по заросшей травой дороге, с движением таким же насыщенным как на козьей тропе в горах. И пока ехал, он не переставая поглядывал на Рио. Она выглядела… мертвой. Ее кожа была серой, рот расслабленно приоткрыт, тело не двигалось, не считая рваного поверхностного дыхания, которое не сулило ничего хорошего. Весь путь, который пришлось сделать длиннее во избежание слежки, Рио провела, прислонившись к двери, ее торс накренился в сторону от него… хотя лицо было повернуть так, что если она откроет глаза, то будет смотреть на него. И сейчас он боялся, что не сможет вытащить ее с пассажирского сидения. Обеспечить ей необходимую медицинскую помощь. Дорога закончилась у обшитого алюминиевыми пластинами фермерского дома, лучшие годы которого давно прошли. Заехав под крытый навес для одного машиноместа, Люкан нажал на педаль тормоза и заглушил двигатель. Она не шевелилась. — Рио? Услышав его голос, ее веки дернулись, и она застонала, но потом, казалось, снова погрузилась в сон. Или это была кома. — Я сейчас вернусь, — сказал он. Держись. Выбравшись из машины, Люкан закрыл дверь, чтобы не пускать холод к Рио, и подошел к задней двери их временного прибежища. К несчастью скромное двухэтажное здание было таким же убогим как и тот многоквартирный дом… и он подумал, что однажды он приведет ее в хороший дом. В котором — учитывая исходные данные — будет такая экзотика и роскошь как водопровод, электричество и отопление. На черном входе на кухню на соплях висел амбарный замок, и он изучил его на прочность. Тот не поддался, и Люкан повернулся плечом к панели… И вынес дверь из петель. Изнутри его встретил такой же холодный воздух, как снаружи, но затхлости не было… значит было много разбитых окон, и ветер свободно гулял по комнатам. Он был уже здесь однажды, когда исправительная колония только сменила дислокацию. Он тогда прочесывал территорию, его волчья сторона отчаянно хотела свободно передвигаться под луной после долгих лет заточения в подземной тюрьме. Но он всегда возвращался в санаторий. Палач тогда поймал его на крючок. С другой стороны, когда у тебя в распоряжении есть рычаги давления и задачи, которые ты должен выполнить, чтобы построить империю, тут не станешь сидеть сложа руки. Люкан зашел в кухню. Дом был заброшен в семидесятых, наверное… судя по ржавой кухонной технике цвета авокадо и горчично-желтому линолеуму на полу — такой стиль в декоре был популярен еще до того, как его засадили в тюрьму. На окнах и стенах виднелись сочетающиеся подсолнухи, выцветшие со временем, мебели особо не было, создавалось впечатление экспозиции сельской жизни, которую обнесли грабители. Быстрый осмотр четырех оставшихся комнат первого этажа ничего не дал. Прогулка по пяти комнатам второго этажа — тоже. Он не удивился: нос сообщил ему то, на что глазам потребовалось шесть минут. Но его не особо интересовала надземная часть дома. Подвальная дверь находилась под лестницей и была плотно закрыта, но он без труда отворил ее. Спускаясь в темноту, Люкан запустил руку под куртку… и осознал, что одет не в свою одежду. И было неразумно использовать телефон в качестве фонарика. Мобильный можно отследить, поэтому он выключил его. Изучая шкафы и ящики, он не ожидал найти ничего толкового, но на удивление там осталось много бесполезной хрени. По чистой удаче он нашел свечу и зажег ее спичкой из пачки с надписью «Стейки от Джо». Так, ладно, свеча на самом деле была в форме пятерки и на конце была застывшая глазурь — она указывала, что кто-то отмечал круглую дату в пять лет. Или пятнадцать. Двадцать пять. Тридцать пять… Сжав подножку пальцами, Люкан аккуратно спускался по хилой лестнице. Ну… Вот неожиданность. Рядом с основанием стоял канделябр на подставке, словно у владельцев часто вырубалось электричество, и они всегда были наготове. Вставив пятерку, он зажег свечу в ветвистом покрытом паутиной экспонате из коллекции Винсента Прайса и осмотрел помещение. Тряпки, повсюду. И баки, словно для лакокрасочных работ. Также были длинные столы, которые, казалось, собрали в подвале из досок. — Идеально, черт возьми. Отложив свечи, Люкан собрал в кучу все тряпки и встряхнул их, формируя подобие лежака. Он выбрал место за лестницей… на случай, если кто-то спустится в течение дня, у Рио будет время услышать непрошенного гостя и пристрелить его. Здесь она будет в безопасности… по крайней мере, в этом он убеждал себя. И он отлучится ненадолго. Ненадолго — сейчас, в масштабах ночи.