ПРОЛОГ РУНТ[1] 1 Тиана облагодетельствовали (пусть и редко кто из фермеров употреблял такое слово) тремя участками земли: Речным полем, на котором его семья выращивала рис с незапамятных времен, Придорожным полем, где Джеффордсы долгие годы и поколения сажали свеклу, тыквы и пшеницу, и Сукиным сыном, неблагодарным участком земли, на котором росли только камни, мозоли и несбывшиеся надежды. Тиан был не первым Джеффордсом, решившим добиться какой-то отдачи от двадцати акров земли, расположенных за жилищем. Его дед, в остальном совершенно нормальный человек, пребывал в убеждении, что на Сукином сыне можно найти золото. Мать Тиана верила, что участок этот годится для выращивания порина, пряности, стоившей немалых денег. Тиан же зациклился на мадригале. Разумеется, на Сукином сыне мог расти мадригал. Должен расти. Он уже приобрел тысячу семян (и обошлись они ему в кругленькую сумму), которые теперь хранились под половицей в спальне. И до посева следующей весной оставалось только одно: подготовить землю на Сукином сыне. И задача эта была не из легких. Клан Джеффордсов облагодетельствовали домашним скотом, в том числе тремя мулами, но только безумец мог попытаться использовать мула для вспашки Сукиного сына. Несчастная животина, на которую пал бы выбор, еще до полудня первого дня лежала бы на земле со сломанной ногой или до смерти зажаленная. Один из дядьев Тиана несколько лет тому назад лишь чудом избежал такой участи. Он прибежал к жилищу, крича во весь голос, преследуемый пчелами-мутантами с жалами в ноготь длиной. Они нашли то гнездо (точнее, гнездо нашел Энди, которому любые пчелы нипочем) и сожгли его керосином, но ведь могли быть другие. А еще были норы. Множество нор, и норы-то не сожжешь, не так ли? Нет, не сожжешь. Сукин сын находился, как говорили старики на «шатающейся земле», и норы там числом не уступали камням, не упоминая уже о по крайней мере одной пещере, выплевывающей отвратительный, дурно пахнущий воздух. Кто знал, какие демоны и злые духи обитали в ее черных глубинах? И самые опасные норы находились не там, где их мог увидеть человек или мул. И не думайте, сэй, ни в коем разе. Ноголоматели всегда скрывались под островком сорняков или в высокой траве. Мул мог наступать на нору, раздавался бы хруст, словно сломалась ветвь в лесу, а через мгновение он уже лежал бы на боку, ощерив зубы, выкатив глаза, ржал в агонии, и не оставалось ничего другого, как избавить его от страданий. А домашний скот в Калья Брин Стерджис берегли и ценили, хотя и не отличался породой. Поэтому Тиан запряг в плуг сестру. Почему нет? Тиа была рунтом, следовательно, ни для чего другого практически не годилась. Девушка крупная, у рунтов это обычное дело, она и не возражала. Человек-Иисус любил ее. Старина сделал ей Иисус-дерево, он называл его распятьем, и она всегда носила его. Вот и теперь оно болталось взад-вперед, из стороны в сторону, ударяя по потной коже, когда она с силой тянула плуг за собой. Плуг крепился к ее плечам кожаной упряжью, а позади, вцепившись в железные рукоятки, пыхтел Тиан, вжимая лемех в землю и стараясь не споткнуться об отвалы. Полная Земля подходила к концу, но на Сукином сыне было жарко, как в разгаре лета. Комбинезон Тиа потемнел и промок от пота и плотно облегал ее длинные, мясистые бедра. Всякий раз, когда Тиан вскидывал голову, чтобы отбросить волосы, падавшие на глаза, во все стороны летели брызги пота. — Осторожнее, сука! — крикнул он. — Ты тащишь плуг на валун, который может его сломать. Или ты слепая? Не слепая, не глухая, всего лишь рунт. Она потянула налево, и сильно. Тиана рвануло следом, и он ударился голенью о большой камень, которого не видел и который, вот уж чудо, миновал плуг. Чувствуя, как первые теплые струйки потекли по лодыжке, Тиан задался вопросом, ну почему Джеффордсов постоянно тянет сюда, к Сукиному сыну? В глубине души он понимал, что толку от посадки мадригала будет не больше, чем от посадок порина, и расти тут могла только чертова трава. Если б он захотел, мог бы засадить этой дрянью все двадцать акров. Да только первейшая задача фермера на Новую Землю заключалась в том, чтобы выдернуть все ее всходы. Она… Плуг дернуло вправо, потом рвануло вперед, с такой силой, что руки Тиана едва не вывернулись их плечевых суставов. — Эй! — прорычал он. — Полегче, девочка! Если ты мне их оторвешь, заново они не вырастут! Тиа подняла широкое, потное, тупое лицо к небу с нависшими над землей облаками и расхохоталась. Человек-Иисус, даже смехом она напоминала осла. И, тем не менее, это был смех, человеческий смех. Она понимала смысл его слов или реагировала только на интонации? Рунты вообще что-нибудь… — Добрый день, сэй, — раздался над ухом громкий, начисто лишенный эмоций голос. Его владелец полностью проигнорировал вскрик испуга, который издал Тиан. — Приятных тебе дней, и пусть долго длятся они на земле. Я вернулся из долгих странствий и теперь к твоим услугам. Тиан обернулся, увидел стоящего за спиной Энди, все его семь футов, и едва не упал, потому что его сестра вновь шагнула вперед. Ремни хомута вырвались из его рук и обвились вокруг шеи. Тиа, ничего не замечая сделала еще шаг, у Тиана перехватило дыхание. Энди наблюдал за происходящим с обычной широченной и бессмысленной улыбкой. Еще шаг, и Тиана сшибло с ног. Копчиком он приземлился на камень, но хотя бы получил возможность дышать. Во всяком случае, на мгновение. Поганое несчастливое поле! Всегда таким было! И всегда будет! Тиан ухватился за кожаный ремень до того, как он вновь затянулся на шее и закричал: «Стой, сука! Стой, если не хочешь, чтобы я оторвал твои здоровенные и бесполезные сиськи!» Тиа тут же остановилась и оглянулась, чтобы посмотреть, с чего столько шума. Тут же ее улыбка стала шире. Она подняла мускулистую руку, блестевшую от пота, указала на семифутовую фигуру. — Энди! — сказала она. — Энди пришел! — Я не слепой, — пробурчал Тиан, поднялся, потирая задницу. Там у него тоже пошла кровь? Добрый Человек-Иисус, он полагал, что да. — Добрый день, сэй, — поздоровался с ней Энди, три раза постучал на металлической шее тремя металлическими пальцами. — Длинных дней и приятных ночей. Хотя Тиа тысячу, а то и более раз слышала стандартный ответ: «И пусть твои продлятся в два раза дольше», — она смогла лишь поднять к небу широкое лицо идиотки и рассмеяться ослиным смехом. Тиан почувствовал щемящую боль, не в руках, ни в пораненной ноге, ни в ушибленном заде, а в сердце. Он смутно помнил Тию маленькой девочкой, красивой, шустрой, как стрекоза, умной, сообразительной. А теперь… Но, прежде чем эта мысль окончательно сформировалась, у него возникло дурное предчувствие. И сердце упало. «Что-то случилось, пока я здесь пахал, — подумал Тиан. — Неужто пришло то самое время, хуже которого не бывает?» Пора ведь. Давно пора. — Энди, — он повернулся к роботу. — Да! — Энди улыбался. - Энди, твой друг! Вернулся из дальних странствий и к твоим услугам. Хочешь услышать свой гороскоп, сэй Тиан? Сейчас Полная Земля. Луна красная, и в Срединном мире такая луна называется Охотничьей. А тебе придет в гости друг! В делах будет сопутствовать удача! У тебя возникнут две идеи, одна хорошая и одна плохая… — Плохая заключалась в том, что я решил вспахать это поле, — пробурчал Тиан. — О моем чертовом гороскопе забудь. Чего ты пришел сюда? В улыбке Энди, скорее всего, не могла читаться тревога, в конце концов, он был роботом, последним в Калья Брин Стерджис и на многие мили и колеса вокруг, но Тиану показалось, что он ее разглядел. Выглядел робот, как ребенок-переросток, невообразимо высокий и невообразимо тощий. Руки и ноги серебрились. Голова напоминала стальной бочонок с электрическими глазами. Тело, обычный цилиндр, отливало золотом. На цилиндре, примерно в том месте, где у человека находится грудь, крепилась табличка: НОРТ СЕНТРАЛ ПОЗИТРОНИК, ЛТД ПРИ УЧАСТИИ Ла МЕРК ИНДАСТРИС ПРЕДСТАВЛЯЕТ ЭНДИ Назначение: ПОСЫЛЬНЫЙ (много других функций) Серийный № DNF-44821-V-63 Почему и как эта глупая железяка выжила, хотя остальные роботы исчезли, и исчезли много поколений тому назад, Тиан не знал и не хотел. Энди постоянно мотался по Калье (но никогда не выходил за ее пределы), вышагивая на невероятно тонких серебристых ногах, все высматривал, иногда внутри него что-то щелкало, словно он набирал, (а может, наоборот, стирал, кто знает) информацию. Он пел песни распространял слухи и сплетни, не знающий устали ходок Энди, робот-посыльный, но больше всего ему нравилось сообщать каждому встречному его гороскоп, хотя все давно уже сошлись во мнении, что гороскопы эти очень уж далеки от действительности. Но была у Энди еще одна функция, которая воспринималась очень серьезно. — Почему ты пришел сюда, старый мешок, набитый гайками и болтами? Отвечай мне! Неужели Волки? Они идут из Тандерклепа? Тиан снизу вверх смотрел на глупое, улыбающееся металлическое лицо, пот на его коже обратился в ледяную корку. Он молился все богам, чтобы железный человек ответил «нет», потом вновь предложил составить гороскоп, а может, и спел бы песню «На зеленом кукурузном поле», все двадцать или тридцать куплетов. Но Энди, все также улыбаясь, коротко ответил: «Да, сэй». — Христос и Человек-Иисус, — вырвалось у Тиана (вроде бы Старик говорил ему, что это два названия одного и того же, но уточнять он не стал). — Как скоро? — До их прибытия один лунный день, — ответил Энди, продолжая улыбаться. — От полной до полной луны? — Практически да, сэй. Значит, тридцать, плюс-минус один или два, дней. Тридцать дней до прибытия Волков. И никакой надежды на то, что Энди ошибается. Никто не мог объяснить, каким образом Энди удается заранее узнавать о прибытии Волков из Тандерклепа, но он это знал. И никогда не ошибался. — Будь ты проклят со своими плохими новостями! — воскликнул Тиан, и пришел в ярость от дрожи, которую услышал в собственном голосе. — Какой от тебя прок? — Я сожалею, что новости плохие, — ответил Энди. Внутри у него что-то защелкало, синие глаза заблестели ярче, он отступил на шаг. — Не хочешь выслушать свой гороскоп? Сейчас самый конец Полной Земли, когда особенно важно завершить все старые дела и встретиться с новыми людьми… — Да пошел ты со своими пророчествами! — Тиан наклонился, поднял ком земли и бросил в робота. Камешек, прятавшийся в коме, звякнул, ударившись о металлический бок Энди. Тиа ахнула, потом начала плакать. Энди отступил еще на шаг, его тень длинной полосой двигалась по поверхности Сукиного сына. Но на лице по-прежнему оставалась ненавистная, глупая улыбка. — Как насчет песни? Я услышал очень забавную от Мэнни, далеко к северу от деревни. Она называется: «Когда тебе грозит беда, надейся только на себя». — где-то в чреве Энди зазвучала музыка. — Она начинается… Пот градом катился по щекам Тиана, штаны, мокрые от пота, прилипли к бедрам. Запах его Тиан терпеть не мог. И Тиа ревела, обратив к небу глупое лицо. А этот идиот-посыльный намеревался исполнить ему какой-то псалом Мэнни. — Помолчи, Энди, — ему удалось произнести эти слова ровным голосом, пусть и сквозь сцепленные зубы. — Сэй, — робот согласился, замолчал. Тиан подошел к ревущей сестре, обнял за плечо, вдохнув идущий от нее сильный (но не такой уж и неприятный) запах пота. Ничего противного, просто запах работы и покорности. Он вздохнул, потом начал поглаживать ее по руке. — Прекрати, хватит орать, дуреха, — реагировала она не на слова, а на тон, говорил он мягко, так что рыдания пошли на убыль. Бедро Тиа едва не доходило до грудной клетки Тиана (она возвышалась над ним на добрый фут), и любой незнакомец, проходивший мимо и остановившийся, чтобы взглянуть на них, изумился, отметив удивительную схожесть лиц и разительное несоответствие роста. Насчет схожести, впрочем, все было понятно: для близнецов это обычное дело. Он окончательно успокоил сестру, перемежая добрые слова и ругательства: за годы, прошедшие с того дня, как она вернулась с востока рунтом, для Тиана Джеффордса первые не так уж отличались от вторых, и она перестала плакать. А когда по небу пролетела расти, как всегда, отвратительно каркая, Тиа вскинула руку, указывая на нее, и засмеялась. Новое чувство стало подниматься в Тиане, столь для него нехарактерное, что поначалу он и не понял, что с ним происходит. — Это неправильно, — он облек чувство в слова. — Нет, клянусь Человеком-Иисусом и всеми богами, это неправильно, — он посмотрел на восток, где холму уходили в громоздящуюся на горизонте темноту, которая лишь отдаленно походила на облака. Там лежала граница Тандерклепа. — То, что они творят с нами, неправильно. — Так ты точно не хочешь услышать свой гороскоп, сэй? Я вижу блестящие монеты и прекрасную черную даму. — Черные дамы обойдутся без меня, — Тиан начал снимать упряжь с широких плеч сестры. — Я женат, и ты это прекрасно знаешь. — У многих женатых мужчин есть подружки, — отметил Энди. Как показалось Тиану, с нотками самодовольства в голосе. — Только не у тех, кто любит своих жен, — Тиан взвалил упряжь на плечо (он сделал ее сам, специально для сестры), повернулся, направился к жилищу. — И, в любом случае, не у фермеров. Покажи мне фермера, который может позволить себе подружку, и я поцелую тебя в твою блестящую задницу. Давай, Тиа. Ноги в руки и пошла. — К жилищу? — спросила она. — Совершенно верно. — Ленч в жилище? — она с надеждой посмотрела на него. — Картофель? — пауза. — С подливой? — Конечно, — кивнул Тиан. — Почему нет? Тиа испустила радостный вопль и побежала к дому. И в бегущей Тиа было что-то завораживающее. Как однажды отметил их отец, незадолго до удара, после которого он покинул этот мир: «Умная или глупая, где еще увидишь в движении столько мяса?» Тиан медленно двинулся следом, опустив голову, уставившись в землю, чтобы не угодить ногой в норы, которые его сестра обходила, не глядя, словно какая-то ее часть точно знала, где они находятся. А странное новое чувство росло и крепло. Он, конечно знал, что такое злость. Ее испытывал каждый фермер, который терял корову из-за молочной болезни или наблюдал, как летний заряд града выбивает почти созревшую пшеницу, но злость, пожалуй, не могла тягаться с этим чувством. То была ярость, а вот ее-то Тиан ощущал впервые. Продолжал идти, так же медленно, с опущенной головой, крепко сжав кулаки. Не замечал, что Энди не отстает ни на шаг, пока робот не сказал: «Есть и другие новости, сэй. К северо-западу от деревни, на Тропе Луча, появились незнакомцы из Внешнего мира…»