– А в тех, что мы посещали вчера? Бар на Рубинштейна и караоке на Васильевском? – В тех – да. Артём не без труда удержал себя от вопроса, отчего она так рьяно вчера рассеивала его подозрения. Какое ему, в конце концов, дело? – Совсем не хочешь ничего выпить? – Она обратилась так, словно имела на него какое-то право. – Сейчас я перестану тебе верить. Разводишь на выпивку? – Он улыбнулся скорее примирительно, чем издевательски. – Плохая шутка. Я же сказала: сегодня отпросилась. Почему отказываешься выпить? Чуть-чуть. Для настроения. – Я уже пил сегодня текилу. Мне достаточно. – Прожигаешь жизнь? – Света усмехнулась, и лицо её на несколько секунд обрело совсем детское выражение. – Закажи узо! Это греческая штука такая. Рекомендую. – Я уж как-нибудь сам. – Ну ладно. Сам так сам. Чем занимался сегодня? – Ты меня просила с тобой посидеть для того, чтобы узнать, как я провёл день? – Просто ты мне нравишься немного. Неужели не видно? – Света раздражённо отпила глоток. Артёму принесли салат с огромными белыми кусками брынзы. Он проголодался. Начал есть быстро и сосредоточенно. – Вкусно? – Неплохо. Брынза отменная. И помидоры сочные. – Я, наверное, тоже закажу. Больно аппетитно ты его уминаешь. Артём вытащил телефон. От Майи по-прежнему ни слуху ни духу… Когда заиграла медленная музыка, Света потащила Артёма танцевать. Он держал её за талию почти церемонно, но его окутал запах её духов. В этом ярко-цветочном аромате скрывалось нечто такое, чего Артёму сейчас остро не хватало. Ему недоставало безмятежности, воздуха летнего дня, уюта, чая, варенья, разговоров, чего-то чеховского, где можно укрыться в необязательности всего происходящего, в отсутствии будущего как одной из версий свободы. Свете этот запах совсем не шёл. Но исходил он сейчас от неё. Они вернулись к столику, Света вся сияла: – Так давно не танцевала с красивым мужчиной. Артём предположил, что она ждёт ответный комплимент, но решил пока не спешить. Не заслужила! Постепенно напряжение между ними рассеивалось, поднималось над столом и улетало, чтоб вернуться предельной искренностью, такой, что иногда возникает между людьми, которых жизнь прибила друг к другу случайно, как весенние льдины прибивает к гранитному берегу во время ледохода. Артёму представлялось, что со Светы сходит налёт вульгарности, и она становится такой, какова на самом деле. Но, возможно, то были всего лишь капризы интеллигентской фантазии. – Наверное, хочешь спросить, отчего я тебе вчера столько всего наплела? – Я пока не в курсе сколько, – улыбнулся он. – Дурачок! Когда кто-то нравится, всегда хочется выглядеть лучше, чем ты есть. Артёма развеселили её слова. Детский сад с философическим акцентом! Не будь у него отношений с Майей, он бы заподозрил в таких откровенностях Светы подвох. Но сейчас его уже не удивляло, что девушки много моложе его испытывают к нему влечение. Значит, так и есть! Как у женщин всё устроено по этой части, никогда не поймёшь. Он весьма галантно довёл её после танца до столика, будто они не на дискотеке, а на балу. Музыка снова понеслась галопом. На какое-то время он позволил ритму захватить себя целиком, даже начал постукивать рукой по столу и потряхивать головой. Света смотрела на него заговорщицки и чуть удивлённо. – Если ты меня осуждаешь, то ты не прав. – Она только что заказала ещё один бокал вина. – Я не могу тебя осуждать. Во-первых, я не так уж осведомлён за что, так, одни догадки, и во-вторых, я уже говорил, что это не моё дело. – Он быстро возвратился к себе прежнему, рассудительному, сдержанному, недоверчивому. – Так назойливо открещиваешься от меня. – Света нахмурилась. – Не осведомлён? Я тебе расскажу. Да, я вместе с Анькой зарабатываю деньги тем, что знакомлюсь с мужиками и предлагаю им пойти в заведение, где мне платят процент от того, на что удаётся развести кавалера. Обычно мужчины денег не жалеют. Распорядок стандартный: бар, потом караоке, если получится. Получается почти всегда. Выпившие люди любят попеть. Ты вот, даже и не выпив, на караоке повёлся. Но… чтоб ты знал. Я никогда ни с кем из них не сплю за деньги. У нас в городе так зарабатывают многие девушки. И ничего! Мир не рушится. Зато с голоду не умирают. И вообще… Пьяных мужиков никто не заставляет нас угощать, они сами желают развлечений. Есть спрос – есть предложение. Если бы я работала в музыкальной школе, то получала бы как за пару вечеров. У меня родители пожилые и больные. Можно, конечно, найти мужика и жить за его счёт. Но это разве не проституция? Только цивильная, за неё никто никого не порицает. Артём уткнулся глазами в тарелку, ковырял вилкой мусаку, но не ел. Выглядело это так, словно он что-то ищет в балканской запеканке. Монолог Светы смутил его. Она говорила яростно, резко, с обидой. Хотя он-то чем её обидел? Но ему почему-то стало стыдно. Мир ужасен, и он ничего никогда не сделал, чтобы изменить его к лучшему. А вот Майя и её друзья хотят. Может, ему действительно к ним примкнуть? – Давай больше не будем об этом, – взмолился Шалимов. – Впечатлился? Да я не возражаю. Не будем так не будем. – Света взяла красную салфетку из салфетницы и тщательно вытерла губы. – А что будем? – Как у подруги твоей самочувствие? Бойфренд не ругал её? – Вроде обошлось. Хотя, конечно, он недоволен. Чтоб ты знал, он крышует наш, так сказать, маленький бизнес. А заодно с Анькой спит. – К тебе не приставал? – О! Тебя это интересует? Нет. Не приставал. Артём доел мусаку, заказал кофе. – А чем ещё ты занимаешься? Про помощника руководителя наврала? – Наврала. Прости. Днём отсыпаюсь. Вечером на посту. Могу не выходить иногда. Но это удар по бюджету. Да и Анька недовольна. Одной страшно. – А она каждый день? – Каждый день. – Музыку совсем забросила? – Кто? – Что, Аня тоже музыкант? – Нет. – Ну, так что тогда спрашиваешь? Ты, конечно. – Что ты имеешь в виду? Считаешь, я должна гаммы играть и с листа читать? Или, может, распеваться, как в классе вокала. – Света карикатурно напела: – Ми-мо-ма-ми-мо! – Её красивый голос воспарил над дискотечным шумом. Так крики чаек прорезают тяжёлый шум волн. – Я не знаю ваших тонкостей. Просто мне бы хотелось, чтоб ты не бросала музыку совсем. – Думаешь, я талант? В этот момент в таверну вошли два сильно выпивших парня. Они громко что-то обсуждали, ржали, подозвали официантку и в итоге плюхнулись за столик через проход от Артёма и Светы. Артём ненавидел таких людей. Парни вели себя, как Артём и предполагал. Разговаривали громко, матерились, грубо заигрывали с официанткой и, заказав бутылку водки, ушли на танцпол. Артёму принесли капучино. Кофе оказался посредственным в отличие от греческого салата и мусаки. Он сделал глоток, поморщился и поставил чашку на стол. – Кофе тут так себе. – Ты что-то о себе совсем не говоришь? – Света игриво положила подбородок на руки. – Я вчера пробовал. Но как-то не пошло. Понял, что тебя это мало волнует. – Много ты понимаешь… – Ох, если б ты знала, что сейчас со мной происходит. Но, боюсь, рассказывать очень долго. Лучше мне сейчас об этом забыть. – Артём одним глотком допил остывающий и от этого ещё более невкусный кофе. – Это не совсем прилично. Сначала заинтриговать, потом – в кусты. – Расскажу чуть позже. – Позже? А оно будет у нас, это позже? – Кто знает… – Смотри-ка. Какой ты! Тут парни, так не понравившиеся Артёму, возвратились за свой стол, куда уже поставили бутылку водку, рюмки. «Лихие ребята, – расстроился Артём. – Пьют водку без закуски. Значит, скорее всего, неадекваты».