«Ну вот. Зачем звонил?» Артём продолжал смотреть на экран сотового. Куда ни кинь – везде клин. Он собирался с помощью Майи отмыться от мерзости, вернуть себя в лоно чистых отношений, но не получилось. Так ему и надо. Вряд ли он скоро уснёт. Почему Светлана так с ним поступила? Третью ночь он ночует в этой квартире на Фонтанке. Сегодня – хуже всего. * * * После горячих споров о том, где Ивану ночевать, Лиля принялась искать для него отель. Ехать к ней небезопасно. Возвращаться домой – тем более. Лиля предложила забронировать номер на себя, тогда его не отследит никакая система. По крайней мере, первое время. Она выяснила, говорил он кому-нибудь, что идёт с ней на концерт. Он ответил, что нет, но, похоже, за ним следили. Оставалось только надеяться, что, заложив в его машину взрывное устройство, слежку сняли. – Поразительно! – Иван с каждой секундой всё отчётливее понимал, в какой переплёт они угодили. – Как они управляли устройством? Если через телефон, кто-то должен был наблюдать. Не приняли же они этого воришку за меня? Или он что-то задел? Топорная работа. Хорошо, что рядом никто не пострадал. Он на несколько секунд прикрыл глаза ладонью. – Сейчас это уже не принципиально. Главное, ты пока жив. И цель одна: убедить всех, что ты мёртв. Её не так-то просто достичь. – Лиля пришла в себя быстрее, чем её спутник. Единственная гостиница поблизости, где нашлись свободные номера, – дорогущий отель «Никитский». Сколько времени ему придётся скрываться? Долго не получится. Рано или поздно сделают анализ ДНК погибшего, убедятся, что это не он, и возобновят охоту. – Ну, пошли? Без меня ты не сможешь заселиться. – Нас примут за парочку. – Тебя это смущает? Они вышли к Газетному переулку. Только сейчас Елисеев сообразил, что они буквально в двух шагах от Главка МВД. Там, в Главке, – тёмные люди, из-за них он в таком мерзком положении. В отеле девушка на ресепшен некоторое время о чём-то спорила с Лилей, показывала головой на стоявшего в стороне Ивана, но, видимо, Лиля привела неоспоримые аргументы. Он заметил несколько купюр, которые та передала портье. – Пойдём. Еле уговорила, чтоб твой паспорт не вносили в базу, – почти шепнула Лиля. В лифте он увидел себя в зеркале. Кожаная тёплая куртка, короткая стрижка, под глазами синие круги, лицо бледное. Господи! Как нелепо, что он в пиджаке и белой рубашке. Лиля открыла номер карточкой, сняла шубку, сапоги, заглянула в ванную. Потом прошла, села в большое кресло, поджав ноги. – Ну что, неплохо я выбрала? – Это, конечно, сейчас самое важное. Он снял пиджак, лёг на застеленную кровать, раскинул руки, закрыл глаза. Девушка включила телевизор. «Вести 24» неутомимо трудились на информационной ниве. Лиля потянулась за своей сумкой, достала ручку. Листок бумаги вырвала из «Правил поведения в отеле», что лежали на столике в толстой папке. – Ты чего? – Елисеев встревожился – Не забывай, что я тоже полицейский. И кое-чему училась. Иван скривился, но возражать не стал. Она долго что-то чертила, подводила какие-то стрелочки, объясняла Елисееву то, в чём он уже разобрался. Потом сказала: – Тебе бы ответить на три вопроса. Первый: что такого из ваших следственных достижений так поперёк горла Родионову? Второй: чему из планов Родионова твоё знание так мешает, что он не видит иного способа, кроме твоего устранения? Третий: откуда ему известно о ваших выводах? Иван задумался. Всё это правильно. Но к чему? Ещё не факт, что сегодняшний взрыв имеет отношение к Родионову. Заместитель министра, генерал-лейтенант, всю жизнь в полиции. Зачем так рисковать? Лиля щёлкнула пальцами. – Алло! Ты ещё помнишь, что я здесь? Она перед ним. Близко. Слишком близко. Он устал. Устал от всей этой чехарды, от того, что никак не находилась почва под ногами, что события опережали его, и он с каждым часом всё беспомощнее. Он достаточно давно жил один. И сейчас всё то мужское, потаённое, что скрывалось в нём, взыграло. Иван крепко обнял свою бывшую девушку. Обнял как-то неуклюже, почти отчаянно. Несколько секунд она оставалась зажатой, словно каменной. Потом тело её стало смягчаться. Иван поцеловал её в щёку. Она резко отпрянула: – Так не хочу. Поеду домой. Завтра встречаемся в четырнадцать, тут, в баре внизу. Постараюсь добыть тебе то старое дело. Надеюсь, среди ночи ты Шульману не потребуешься? – Это неизвестно. И ещё. Знаешь, от какой мысли я никак не отвяжусь? – Ну? – Она предчувствовала что-то очень личное. – Отчего отец так настаивает, чтобы я помог этому Артёму Шалимову? Часть шестая * * * Виктор Небратских с утра поехал к матери. Ключ у него имелся. Сейчас матери с отчимом точно нет дома. Слава богу, они не пользовались сейфами, ячейками, держали бабки в шкафу за бельём. Он однажды просил у матери денег, чтобы сделать Вике подарок, и запомнил, откуда она их доставала. Он постепенно приходил к тому, что вчерашняя встреча в «Жан-Жаке», так сперва его разозлившая, в целом была совсем не бесполезной. Этот молокосос, Майин протеже, весьма кстати влез со своими предложениями. Получалось, что идею пересмотреть принципы их борьбы разделяет не только он. Это радовало, но и злило, нарушая его избранность. В организации ещё много человеческого балласта, и он таит опасность. Небратских не тешил себя надеждой, что ему сразу удастся уломать большинство на что-то серьёзное. Ещё не факт, что они даже на тренировки легко согласятся. Кто-то сдрейфит. Подумает донести. А наплевать! Главное сейчас – добыть деньги, потом оружие и патроны. Если что, он сам всё завершит. А напоследок оставит записку, где поведает, что действует от имени и по поручению некой революционной группы. Вот умора-то будет. Ему всю жизнь мешали делать то, что он хочет, управлять жизнью, решать всё самому, ни на кого не оглядываясь. Но теперь он сам хозяин. Он способен на всё. Вариантов масса, если иметь стволы. Пальба в дорогом магазине, к примеру. Целесообразно. Завалят? Он всё равно обречён. Если правильно подать, записать заранее ролик на Ютубе, запомнят. Это важнее. Возможно, подражатели появятся. Но это крайний случай. Если придётся одному. А если нет? Если за ним пойдут? Самое эффектное – прийти на Тверскую к мэрии и орать: «Мы здесь власть!» А как менты нагрянут, достать стволы и начать акцию всерьёз. На митинг не пустят с оружием? Чушь! Всё получится. При этих мыслях в животе теплело. Или его запомнят обычным убийцей, или героем, лидером, вождём, тем, с кого всё началось. Задуманное им способно дать такой толчок, что всё начнёт меняться. Больше всего удивляло, что его до сих пор не вычислили и не взяли. Если бы его арестовали, папаша получил бы шанс проявить себя, доказать свою любовь. Нашёл бы ему адвоката, точно нашёл бы. И до конца не верил бы, что его отпрыск убийца. Менты нынче туповатые. Может, и выгорело бы. Но ему это ни к чему. Хотя, если вдуматься, в том, что он ещё на свободе, ничего такого сногсшибательного нет. Иса Рахметов его не выдаст. Они в своё время поклялись кровью. Для кавказца нарушить слово – значит не жить. В память вернулись армейские сцены… До того случая они не особо общались. И вот однажды Виктор проснулся среди ночи от криков. Пошёл проверить, что случилось. Человек десять старослужащих всем скопом лупили Ису. Тот лежал на полу, уже почти не укрываясь от ударов. Виктор, не раздумывая, бросился на помощь, начал орать что есть мочи, требуя прекратить. Он не хотел, чтобы на его глазах забили человека. Действовал инстинктивно, стремился привлечь внимание. Бившие удивились, остановились. Один сказал: – Отвали! Он деньги у нас украл. Наказываем. За это время Иса смог подняться. Лицо залито кровью. Виктор встал рядом: – Тогда и меня. Некоторое замешательство нападавших привело к тому, что в казарму ворвался дежурный прапорщик. Крик Виктора разбудил его, человека бывалого, немолодого. Толковали, он застал ещё первую чеченскую кампанию, где его контузило, солдат гнобил в рамках положенного, но полной скотиной и садистом, в отличие от других прапоров, не был. Увидев, что происходит, он отправил Ису и Виктора в медсанчасть. Виктор в помощи не нуждался, он испачкался в крови Исы. Потом он благодарил Бога и прапорщика, что его не оставили одного против десятерых. В казарме начались ночные войны. Иса и Виктор собрали ребят. После нескольких жестоких битв те, у кого Иса якобы украл деньги, признали превосходство противников. Выяснилось, что ничего он не воровал. Просто отморозкам потребовалась жертва. Иса и Виктор с тех пор до конца срочной крепко дружили, вели за собой остальных, взяли власть в свои руки. Никогда его так не уважали, как в те месяцы. Армия мало чем отличается от тюрьмы. После службы они связь не потеряли, хоть виделись нечасто. Когда бывший сослуживец и его брат куда-то уезжали, Рахметов доверял Виктору ключ, чтобы тот раз в день захаживал, проверял, всё ли в порядке. Виктор догадывался, что Иса занимается чем-то не очень чистым, но никогда не спрашивал. Захочет – сам расскажет. Он втайне гордился, что спас его. Одного человека отбил от смерти. Теперь, правда, поводов для гордости нет. Счёт стал равным. Так что Иса, которого закрыли вместе с братом, его не сдаст. А Бекир? Бекир не ослушается старшего. Вдруг его всего передёрнуло: возможно, перед Исой и его братом встанет выбор – выгородить его или спасти себя? Вику нашли в их хате. Им наверняка шьют сейчас убийство. А они точно знают, кто убил. Долго ли станут отпираться? Подставил он друга своего, подставил. Нехорошо. Как-то он в горячке последних дней об этом не задумывался. Но какого же чёрта они вернулись раньше и не предупредили? А вдруг они сочтут его трусом за его бегство? И после этого снимут с себя обязательство его не продавать? Ладно. Нет смысла гадать. Если за ним ещё не пришли, всё не так уж скверно! Братья ввалились в хату, как раз когда он Вике в вену вводил амфетамин. Наркотик достала его соседка по лестничной клетке в Реутове. Разбитная такая медсестрёнка. Незадорого. Хотела его. Надеялась. Дура! Всё исполняла, что он просил. С такой бы преданностью да в революционеры. Он так психовал тогда, что все руки мёртвой Вике исколол, но так и не попал в вену. Было бы приятно, если эту тварь сочтут наркоманкой. Он бы сам в полицию позвонил, дал наводочку.