Кларисса охотно демонстрировала разные изделия и объясняла все тонкости. – Мне внезапно показалось, что ты занимаешься всем этим с удовольствием, – сказала я. – Это правда. А почему нет? – Потому что ты из благородного дома. Вряд ли пахать весь день и позволять собой командовать – обычное дело для тебя. Ее щеки едва заметно покраснели. – Честный труд еще никому не навредил. – В отличие от французской революции, – заметила я и немного помедлила. Внезапно я совершенно точно поняла, что в ее лице казалось мне странным. И решила не тянуть кота за хвост. – Мне тут пришло в голову кое-что любопытное. Как ты могла сидеть на повозке в Париже, а затем в одно мгновение объявиться здесь, в Венеции? Муки совести отчетливо отразились на ее лице. Я выстрелила наугад и попала. – Ты явно была не в Париже, когда это произошло, – сказала я напрямую. – Ты была здесь, в Венеции, как и я. Она не пыталась возражать. – На самом деле ты вовсе не из Франции? – спросила я. – Определенно из Франции, – с оскорбленным видом сказала она. – И я правда дворянка! – Ты и правда видела, как казнили короля и Марию-Антуанетту? Она старательно избегала моего взгляда. – К тому моменту я уже сбежала из Парижа, – добавила она. – Якобинцы казнили множество людей, а для обвинения хватало, чтобы человек был из дворян и жил в красивом доме. – На фонарях, – пробормотала я. Небольшая бессмысленная деталь с уроков истории, о которой я вдруг вспомнила. – Совершенно верно, так они и делали. Или стали бы делать, когда до этого дойдет. Еще до кровопролития я сбежала с друзьями в Венецию. У одного из них были здесь родственники, нам оказали дружеский прием, хотя французов в мое время в Венеции не очень любили. Мы взяли с собой достаточно денег, чтобы вести красивую жизнь. Здесь мы были уверены, что революция – далеко. Мы праздновали, устраивая маскарадные балы ночи напролет! Ах, венецианский карнавал в мое время, это был бесконечный праздник! Я попыталась сообщить ей, что вскоре праздники начали бы радовать ее куда меньше, потому что в Венецию вторгся Наполеон и Франция прибрала ее к рукам. Так было написано в путеводителе. Точная дата мне не запомнилась, цифры просто не задерживались у меня в голове, будь то математика или история. Но это было в тысяча семьсот девяносто каком-то году. И еще Наполеон запретил карнавалы. Но барьер не дал мне об этом заговорить. – Я честно тебе во всем признаюсь, – тихо сказала Кларисса, пристыженно склонив голову. – Когда это случилось, я праздновала карнавал здесь, в городе. Всю ночь. – Ну надо же! – озадаченно сказала я. – Расскажи мне об этом! Она пошла на бал-маскарад, как и почти каждый вечер в период карнавала. Вместе с друзьями и парой музыкантов они сели в лодку, чтобы продолжить праздник на воде. – Мы отправились гулять по Гранд-каналу в богато украшенной барке. Огромный разноцветный фейерверк на Пьяцце осветил небо над всем городом. Повсюду играла музыка, мы смеялись, пели, шутили и наслаждались жизнью. На мне было чудесное платье из крепдешина, сверху донизу отделанное буранскими кружевами. Бурано – это остров в Венеции, который славится своими уникальными кружевами, – дополнила она. – Знаю, я уже там была. Рассказывай дальше! – Также на мне был парик, как было модно в мое время, высокий и с чудеснейшими украшениями. Парикмахер даже вплел в прическу клетку, в которой сидела маленькая птичка. – Настоящая? – недоверчиво спросила я. – А как же. Она беспрестанно чирикала, это был настоящий успех, по последней моде! – Кларисса немного помолчала. – Ты выглядишь такой удивленной, – сказала она. – Ты сильно злишься на то, что я тебе врала? – Нет, это из-за птички, – честно призналась я. – Животным тоже больно, и так далее. Зачем тебе вообще это понадобилось? Я имею в виду, обманывать меня? Она сокрушенно посмотрела на меня. – Потому что я не хотела, чтобы ты подумала обо мне плохо. – Что именно? – потрясенно спросила я. – Что я декадентка. Ни о чем не думающая любительница удовольствий. Что я сбежала и устремилась навстречу карнавалу, пока на родине разоряли Тюильри, а мои родственники шли на эшафот за свои роялистские убеждения. – А что же тебе оставалось? Дать обезглавить себя вместе с остальными из солидарности? – Может, так и случилось бы, – призналась она. – Но все-таки я повела себя эгоистично и неблагородно. – Расскажи мне еще, как ты оказалась на красной гондоле, – попросила я. – Это была глупая оплошность. Я упала с барки в канал. Парик в считаные мгновения пропитался водой, и я рисковала утонуть. Поскольку он был надежно прикреплен к моим волосам, я не могла сама стряхнуть его со своей головы. – Птичка утонула? – спросила я. – Нет, она смогла улететь, когда кто-то схватил меня за волосы – точнее за парик – и вытащил из воды. – Дай угадаю. Этим «кем-то» был Себастьяно. – Нет, другой человек. Он сидел в красной гондоле, а у весла был одноглазый старик. – Не понимаю! – сказала я. – Ведь я его тоже видела! Все остальное происходило совершенно так же, как и у меня. Человек, который втащил ее в красную гондолу, начал нервничать и приказал старику тут же править к берегу, чтобы высадить Клариссу. – Гондола пристала к берегу, но прежде чем я успела сойти на землю, случилось что-то вроде грозы, – рассказала Кларисса. – Я сначала подумала, что передо мной взорвался один из фейерверков, повсюду были эти серебристые вспышки и ослепительный свет. Затем раздался ужасный грохот и все потемнело. – Она покорно закончила рассказ. – Когда я снова пришла в себя, стояла ночь. Я была голой, мое прекрасное платье пропало, как и все остальное. Дальнейшее я уже знала. Хотя она пока не сказала, почему ей не удалось вернуться. Пыхтя, явилась Матильда и сообщила, что пора обедать. Предполагалось, что мы, ленивые создания, могли бы, наконец, взяться за готовку. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь