— Я оставляю этих двух мальчиков на твоей совести, Дина, — оскалился Эрв. — Я надеюсь, что найду их обоих тут, когда мы вернемся. А до тебя мне интереса нет. Можешь просто свалить, куда глаза глядят. Может, как-то приспособишься и выживешь в этом новом для тебя мире. Случаи бывали. А вот и поезд. В отдалении загудело, из-за поворота тоннель-панно с мраморными фигурами осветил луч яркого света. На перрон прибывал поезд, который ездил по этому маршруту не одну тысячу лет. Хромированный состав выскочил и преодолел километр всего за секунду. Послышался визг тормозов — метров триста составил тормозной путь. Чем-то поезд напоминал те, что ездят в современных человеческих метро, но так и ребенок напоминает взрослого человека. Что локомотив, что состав — раза в четыре больше и выше. Не вагоны, а дворцы на колесах. Поверхность корпусов зеркальная, сам локомотив в форме пули на колесиках — острый нос гордо подъезжает к платформе. Поезд как будто отлит из чистого серебра, нет ни дверей, ни окон, ни швов, ни сочленений. Непонятно вообще, как он повернул. Словно хромированный прут, заточенный с одной стороны под конус. Гномы глядели на поезд с гордостью. Еще бы, только они могли прочесть тончайшие символы гравировки, что почти невидимой глазу линией нацарапаны на локомотиве. — Дорак, — прочитал Толик. — Дорак, — вторили ему гномы. Эрв подошел к рельсам так близко, что подъехавший поезд чуть было не сбил его. Тощую фигуру даже ветром слегка подтянуло, но он выстоял. Поезд остановился, по всей его протяженности открылись двери. Точно так же как в обычном метро — две разъехались в разные стороны. Но выглядело это, конечно, куда эффектней. Только и шва не видно, а тут от тела вагона слегка отделяется и отъезжают пара панелей. Дина и Вадим глядели на тощую, но широкоплечую спину Эрва, парень массировал онемевшие ноги. И снова молодые люди не могли понять, откуда их новые знакомые достают такие громоздкие штуковины. Эрв повернулся, в руках очень внушительных размеров оружие. То ли автомат, то ли винтовка, то ли бластер какой-нибудь — с него станется. — В поезде может быть опасно, — сказал Эрв гномам. Дина повернулась к ним — те уже в полной боеготовности: с топорами, автоматами, ножами. — В подземной лодке есть система обнаружения опасности, — теперь Эрв говорил Дине и Вадиму. При малой опасности вас Дан прикроет. Покажи им, Дан. Из ниши в лодке тут же вылезли несколько дул довольно устрашающего вида. — В случае серьезной опасности, отстегни клона и заползайте внутрь. Дан возьмет управление и вывезет. В случае самой серьезной опасности… пусть Царь Царей вас прикрывает… Пошли! Гномы и Эрв скрылись внутри поезда. Дине так и не удалось рассмотреть, что там — слишком уж сильный свет бил из ровных проемов. Прошла пара минут, створы закрылись, поезд совершенно бесшумно стронулся с места. Скорость он набрал с невероятной быстротой. Прошло секунд шесть — как будто и не было Эрва, гномов и только огромная землеройка, да прикованный к ней полуголый красавец напоминали — никакой это не страшный сон. И не суждено им проснуться. 7 Охрана у небоскреба «Винт» и вправду на уровне, а тем более сегодня. Всего пару часов назад вертолет унес сына босса и перестал выходить на связь. Начальник службы безопасности, Андрей Молчанов, уже столько выслушал от Архипова-старшего, что облажаться в чём-то еще означало увольнение со сменой места жительства в гроб. Кирилл Денисович к собственной безопасности относился ну очень щепетильно. Что странно, очкуном не назовешь. А сколько у него высокопоставленных друзей! Сенаторов, депутатов, министров. К президенту Архипов тоже вхож, причем не только к российскому. Конечно, какая-то охрана нужна, но пятьсот спецназовцев и еще пятьсот в засаде? Небольшой поселок охраны. Это даже просто расточительно. Каждый охранник «Винта» — прошедший не одну горячую точку профессионал, головорез, террорист; все подбирались строго индивидуально и Архипов не обидел никого в деньгах. Сегодня небоскреб гудел от пошлых шуточек, смердел мужицким потом, что иногда перебивал легкий перегар, и представлял такую угрозу, что, наверное, мог бы штурмом взять Кремль. Андрей поглядел на подчиненных. На щите безопасности десять операторов. На одного по пять экранов, где не столько картинка с камер, сколько показания всевозможных датчиков. Под контролем всё. Входы-выходы — понятно. Есть специальная система распознавания лица, подключенная к базе ФСБ и ЦРУ. На случай отключения электричества — генераторы на гигаватт в подвале. В вентиляции сотни газоанализаторов, на случай запуска ядовитого газа в нее. К водоснабжению подключена специальная финская технология определения качества воды — на отдельных участках запущены раки с датчиками, что выходят на компьютеры. Если воду отравят — тоже будет известно. За «Винтом» следят спутники, разработана антидронная схема. Поговаривают, здание охраняют С-400, расположенные в Подмосковье. Что-то случится — вот кнопка, блокирующая здание полностью. Все двери закроются ставнями из специального жаропрочного металла, который автоген не возьмет. Даже на крыше. Правда, поговаривают, у шефа есть тут подземный ход, но это знает только он сам. Короче, беспокоиться нечего. Совершенно. Вот только Андрею внезапно захотелось отведать на вкус крови спецназовца Саши, что сейчас курит под вытяжкой. А Алешка — самый молодой оператор в комнате — вдруг начал выглядеть так, будто у него очень вкусные мозги… Да и сам он хорош — молодой, мягкий. Страшно хочется перекусить ему артерию на шее, чтобы забился в корчах, потом подождать, когда успокоится, но будет еще теплый. Разбить черепушку и ложкой выскрести вкуснейший белок. У Андрея зачесалась правая икра. Он протянул руку — что-то есть под штаниной. Попытался схватить — улизнуло. Тряхнул ногой — из штанины вывалилась маленькая ящерка. Странная. Глаза — белые бельма. Чешуя — как будто полинялая. На голове шапочка с антеннкой. Ящерица поглядела на Андрея, тому показалось, с надеждой, и ускользнула под стол. Жажда отведать лёхиных мозгов довольно быстро стерла воспоминание о ней. Он почувствовал странный привкус во рту. Палец провел по зубам — на нём зеленоватая слизь. Откуда-то пришло понимание, стоит ему теперь кого-то укусить, тот довольно быстро, в течение пяти минут, станет ему другом. А еще он понял, что скоро станет значительно тупее. Жажда заполнит все мысли, осознанно думать или совершать какие-то сложные вещи, типа воспользоваться пистолетом, не выйдет. Зато тело его получит новые возможности — метаболизм ускорится, раны будут заживать за несколько минут. За это придется поплатиться — естественный срок его жизни теперь всего год. Но за этот год он сможет получить такое удовольствие! Что-то мелькнуло рядом с ногой Ефима. Зрение у Андрея обострилось, реакция тоже. Он увидел, как ящерка, подарившая ему новую прекрасную жизнь, скользнула под штанину Ефима. Такая крошка, практически невесомая, кожа да полые косточки. Даже штанина не затряслась, когда она проползла немного и укусила. Надо действовать! Рука очень опытного бойца Андрея достала пистолет и выстрелила девять раз с грандиозной точностью — в основание позвоночника, а парочке успевших повернуться операторов — в живот. В коридоре зашевелились, но под рукой у Андрея кнопка, блокирующая щит. Нажал — пуленепробиваемые двери закрыты. Минут через пять их, конечно, вскрою, но минут через пять ему того и надо. В зале стонали, кричали, но оружия у них нет, а если б и было… Андрей смотрел в испуганные глаза Ефима. Они мутнели. Сначала был страх, а вот уже понимание, а вот и искорка безудержного веселья. — Чур Саню я съем, — сказал Ефим. — Съедим его вместе, — возразил Андрей. — Остальные нам пока понадобятся. Нам нужны друзья… Саша, лежавший в луже крови и пытающийся запихнуть обратно кишечник, услышав это позабыл о боли. К нему шли два зомби. Кожа белая, под глазами чернота, потеки зеленой слюны на подбородках, воняют, будто только что искупались в сточной яме. В дверь колотились пули. Пахло кровью. Ящерка забралась под штанину к скулящему рядом с креслом оператору Ивану. Андрей, проходя мимо кнопки блокировки здания за стеклянной крышечкой, разбил защиту голой рукой и нажал кнопку. В отдалении послышались сирены. В кармане Андрея запиликал телефон — это же случилось у всех охранников и у шефа. По всему зданию зажужжали привода, закрывающие двери и окна до пятого этажа, подвал и крышу. Перекрылась вентиляция и водоснабжение — даже если кто-то станет жидким или газообразным, проникнуть сюда не сможет. Об этом едва-едва думал Ефим. А Андрея даже это не волновало. Ваня слегка успокоился, видя, как то, что пару минут назад было половиной его печени, начинает отрастать. Дверь взломали, хотя было это и непросто — даже взрывать пытались, но ничего не выходило, пока не нашелся парень с болгаркой. А когда вошли — ужаснулись. В комнате — одинадцать трупов. Тут сомнений нет: кожа синяя, глаза-бельма, не дышат. У Андрея попытались пощупать пульс. Что-то странно. Сердце бьется чаще раза эдак в три. Но не дышит. — Попробуй искусственное дыхание. Попробовали. Несмотря на вонь из рта. Но как только губы соприкоснулись — Андрей начал дышать. И остальные десять тоже начали. И укусили — кто за что смог. Андрей, например, просто откусил обе губы. Раздались автоматные очереди, но звучали они недолго. * * * Лицо болело так долго, что боль стала привычной. Так всегда бывает. У молодого человека стрельнуло невралгия в области груди — боль кажется ему раздирающей. Пожилой человек может с такой болью жить десятилетиями, она ему даже настроения не испортит. Петрович был немолод, но так у него ничего никогда не болело. Его избивали уже скоро будет сутки. Ничего не спрашивали, разговор с Кириллом был, по сути, единственным нормальным допросом. После него боль вообще отошла куда-то, в сердце только тревога за жену и детей. Петрович отлично понимал, очень мало шансов, что они сейчас не где-то в соседней комнате в точно таком же состоянии. А, может, уже мертвы. От таких мыслей в груди ёкало, но потом его снова избивали, и боль где-то даже приносила облегчение. Старый идиот! Ну зачем, скажи, Коля, зачем ты рассказал на весь Ютьуб эту историю? О чём только думал? Ведь они втроем молчали лет десять, даже друг с другом об этом не разговаривали. Впрочем, и разговоров-то у них совместных было мало. Кирилла он с тех пор вообще не видал, один раз по телефону созвон был и всё. С Виталькой встречался, но мельком — тот, когда ехал на море, к нему заглянул. С одной стороны, мог ли казак подумать, что кто-то поверит в безумную историю, в кою он уже сам не совсем верил? С другой, баран, кто же такое рассказывает? Если кто-то тогда устраивал в Союзе искусственный голод товаров, надо было представить, какая это сила! КГБ это было или какие-нибудь пришельцы из космоса, всяко никаких трудов скинуть и его в одну из тех ям им нету! Кирилл — а он-то тут при чём? Нет, Петрович знал, Кирилл что-то оттуда вынес. Никому не показывал, но было что-то. Ведь чутье стучалось в тупой мозг казака, когда тот выкладывал историю Туманову. И не всё он рассказал, без подробностей. На самом деле они нашли силы подойти к дыре. Только не все. Кирилл — самый молодой и голодный не сдержался и полез туда. И принес еды. Много еды. И что-то еще спрятал в бушлате. А еще на том бушлате Петрович видел отчетливые, свежие красные капельки. Тогда он убедил себя, это кровь с тех туш, что сжигали в топке. Но так-то кровь из животных предварительно сливают… В дверь постучали. Он поднял заплывшее лицо. В комнате он уже минут десять как один, мучители ушли куда-то, когда их вызвали по рации. Постучали настойчивей. Ручку повернули, но тут замок на магнитной карте. Повернули подергали. Стукнули сильнее, потом чем-то поскребли. Петровичу это совсем не понравилось. Как и рычание, что доносится из-за двери. БА-БАХ!!! В дверь с той стороны кинули чем-то массивным, но такие двери только кажутся хлипкими. Армирована и выдержит пулеметную очередь. Видимо, снаружи тоже это поняли, потому что звуки прекратились. Что это? Явно что-то происходит. Может быть, теперь уже за Кириллом пришли те, кто стоял за сбросом товаров в топку? В конце концов, не Петровича же испугался Архипов, а огласки. Перед кем? Да вот перед теми самыми загадочными «ими», о которых снято столько эпизодов «Секретных материалов». Значит, у мучителей тоже могут возникнуть проблемы. Надо попытаться бежать! Попытаться-то можно, но вот как? Стул его привинчен к полу, руки заломлены назад и скованы наручниками. Их цепь продета в перегородку на спинке. Встать Петрович сможет, только если снимет наручники. Или отгрызет себе руку по самое плечо — до других мест зубы не дотянутся. Ага, зубы! Которые разбросаны по всей комнате! Рассосать себе плечо не получится. Время тянулось. За дверьми определенно что-то происходило. Ручку еще несколько раз пытались повернуть, но больше не били. Это нервировало, причем очень. Отчего-то страх одолевал, даже хотелось, чтобы в комнату вернулись военные, которые его избивали. А эти, кто пытается пройти, подсознательно настораживали. И даже ужасали. Прошло уже минут сорок, а то и час, о нём не могли забыть на так долго. Что-то случилось с охранниками. Что-то нехорошее. Эта мысль частично согревала, но, если кто-то мочканул двух здоровенных молодых спецназовцев, старого казака ждет та же участь. Уже в сотый раз Петрович попробовал стащить наручники. Ладони давно в липкой крови, под стулом тоже лужица, его самого мутит, лицо и тело болят, но надо что-то делать. Попробовал раскачать стул — никакого результата. И если даже вывернуть себе плечо и суметь встать, что очень вряд ли получится, толку не будет, пока его удерживают наручники. Остается одно. Петрович попытался прикусить губу — не получилось. Губу облизали голые десны. Правая ладонь обхватила большой палец на левой руке. Легкие испустили вздох. Взгляд закатился к потолку. — А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — заверещал Петрович. И рванул палец в сторону, обратную той, куда приказывала сгибаться природа. Хрясь! Противный такой хруст. И пиZдец! Больно ему уже сегодня делали, но не так. Кровавая пелена на глазах, сознание начало уходить, и только невероятной силы страх перед теми, кто бродит за этой дверью, спас Петровичу жизнь. В кровавом тумане он засунул болтающийся на мясе большой палец в центр ладони и, сдирая кожу окончательно, вырвал левую из наручников. Боль пульсировала в висках, сознание плыло, он почти не помнил, как вернул окровавленный палец обратно в сустав, как он хрустнул, будто сломанная ветка. Боль охватила ладонь всю ладонь, всю руку до плеча, стучала по голове молотком для отбивки мяса. Он упал на колени и не мог найти в себе силы поглядеть на руку. Баюкал ее, потом мельком глянул. С виду не всё так страшно. Боль отступала, она уже занимала не всего Петровича, а только половину. Самое противное — сломанный палец мог быть пустой тратой сил. Перед ним дверь, которую не могли сломать довольно сильные люди, а он что ли сможет? Замок с магнитной картой горел красной лампочкой, такой не вскроешь ничем, а у Петровича ничего и нет. Зубами только выбитыми поковыряться можно. Щелк! Петрович взглянул на замок. Красная лампочка окрасилась зеленым цветом — так происходит, когда туда вставят карту. Дверь медленно открылась. Но открыл ее сквозняк — в проходе никого не было. Только темнота коридора и на дорогих обоях жирное красное пятно. Кровавое. Петрович сглотнул. На секунду захотелось закрыть дверь и спрятаться в комнате, баюкая руку. Но желание это быстро прошло — один страх победил другой. Петрович поднялся и, шатаясь, шагнул в проем. * * * Неподалеку от небоскреба «Винт» остановилась «Газель», почему-то посаженная очень низко. Она остановилась, двери разъехались, кожаные берцы и сапоги встали на мостовую. Машина слегка приподнялась, но явно не из-за семерых бородачей, которых сбросила. Но вот и машина вздохнула облегченно — новая московская плитка ознакомилась с ее «грузом». Толик и остальные с некоторой завистью глядели, как Мертвый бог выползает из машины, закованный в боевой скафандр. Когда-то и народ Толика делал нечто подобное, а теперь вот так умеют немногие. Разве что Страна Ужасных Монстров производит похожее, да вот еще Эрв. Со стороны Эрв напоминал робота-полицейского из известного фильма, только лицо не закрыто наполовину — затылок из мифрила, а лицо защищает пуленепробиваемое стекло. Наверное. По крайней мере, если бы было по-другому, весь смысл скафандра терялся. В остальном скучно, однако же эффективно. Каждый сгиб человеческого тела дублировался маленьким моторчиком, увеличивая тем самым многократно физическую силу. Самое сложное в таком скафандре именно это — создать систему, которая управляет этими движками. А их на скафандре где-то сто пятьдесят. Особенно много на ладонях. Также сложность в питании скафандра — он жрет много электричества, поэтому за спиной у Эрва маленькая атомная электростанция. Несколько шуток про свинцовые трусы и детей от Эрва гномы уже выслушали. «Газель» их привезла беспилотная, поэтому сразу и отъехала, как только Эрв снял с нее последний груз — страшного вида пулемет. Эрв спокойно оглядел здание, замурованное до пятого этажа. К нему подошел Толик. — Два вопроса, Мертвый бог — зачем тебе этот скафандр? — Толик сделал ударение на «тебе». — Может быть, было бы разумней отдать его кому-нибудь из нас? Эрик — великий воин, но возраст его… — Вас должны защитить вероятности Серого, — буркнул Эрв. — Будь я ими так накачан, я бы ничего не боялся. Почему на мне и скафандр — в этой ситуации я не могу допустить, чтобы меня убили раньше времени. После смерти мне потребуется какое-то время, чтобы снова оказаться тут. — А как же тогда ты это сделал, когда погиб чародей? — Тогда было по-другому. Ты же ведь вроде считаешь меня богом? Вот и не спорь — богу видней. — Хорошо, Мертвый бог Эрв, тогда второй вопрос: зачем такая жестокость? Ты сделал тысячу человек зомби, неужели нельзя было сделать это мягче? И, ведь, как только мы войдем, они выйдут. Может случиться эпидемия… — Да-да-да, — усмехнулся Эрв. — Я этот зомбовирус как раз на одной такой эпидемии и прихватил. И даже провел эксперимент на себе — побыл зомбяком пару дней, пока не завалили. Так что не очень-то это и жестоко — им, поверь мне, очень весело. Что до остального — не мои проблемы. Про зомби очень скоро узнают, и они станут проблемой Страны Ужасных Монстров. — Страна Ужасных Монстров никого лечить не будет, — покачал головой Толик. — Их уничтожат… — И их, и всех, кто их видел. Эти ребята в любом случае умерли бы. Лорд Ар ищет то же, что и я. И он нашел бы, пусть и позже. И в этом варианте все, кто хоть как-то были причастны к Архипову — умерли бы. Ключевых заменили бы на кейсахов или киборгов. И ничего бы не поменялось. Эрв повернулся к гному, спокойные карие глаза встретились с такими же глазами Толика. — Ты ввязался не в ту книгу и не с теми персонажами, где будут чтить человеческие жизни, Толик. Поверь мне, Толик, я когда-то пытался, но выходило только хуже. Жить в этой книге для людей очень печально, Толик. Гораздо бы лучше им было умереть в этой книге, Толик. — Книге? — Не обращай внимание, Толик. Расчесывайте бороды и брови — вперед. Эрв поднял пулемет, гномы двинулись за ним. — Слушайте внимательно, зомби, конечно, хорошие противники, но один недостаток у них есть — они настолько тупы, что не могут пользоваться оружием. Однако и против них огнестрел бесполезен — у них регенерация за*бись. Убить их очень просто — рубаешь башку, зомбяк мертв. Разрубишь как-нибудь по-другому — половинки будут пытаться прикончить. Если укусят или поцарапают, есть где-то минута, чтобы вколоть антидот, который я вам дал. Делать это надо очень быстро, зомбовирус в первую очередь атакует мозг. Сначала он нейтрализует контроль организма микромицетами, потом подавляет уже и разум организма. Тебе начинает хотеться быть зомби, это кажется очень прикольно. Другое дело, что антидот — это как раз ударная доза особого рода микромицетов, которые мгновенно вступают в бой с зомбовирусом и в девяносто процентов случаев побеждают. Но цена этому — отупеешь тоже процентов на девяносто. Так что лучше поберечься. — Что за микромицеты? — спросил Балиг.