– Не заморачивайся, – успокоила ее Беата, прислушиваясь к шагам в доме. Почему человек не остановился возле их импровизированного костра в виде фонарика телефона и не спросил, что они здесь делают? Ведь не заметить их было просто невозможно. Почему тень захотела остаться инкогнито? – Рассказывай историю бабушки со смешным именем. – Ваппу, – напомнила Дуня. – Точно, Ваппу. Так что она тебе рассказывала? – На севере Карелии у водопада стоит домик ведьмы Лоухи. Это волшебница очень красивая и очень злая, она замораживает одним взглядом. А также она может замораживать людские сердца, – было видно, что Дуня верит в то, что сейчас рассказывает. – Так вот, жил один красивый и храбрый принц, и Лоухи захотела женить его на своей дочери, предложив ему множество богатств, но он лишь засмеялся и сказал, что у него уже есть невеста и он никогда не променяет любовь на богатства. Тогда Лоухи заморозила его сердце, он забыл свою невесту и женился на дочери ведьмы. Невеста с горя повесилась, у принца же оказалось очень горячее сердце, и через некоторое время он все вспомнил, но любимую было уже не вернуть. Тогда он, проклиная себя, бросился со Змеиной горы в Ладогу и погиб. – Очень странно, – перебила Дуню Беата. – Что странного? – не поняла рассказчица. – Ну, вроде принц, должно же у него было быть образование, ну, там, бассейн два раза в неделю. Нелогично, не мог принц не уметь плавать. Ладно, бог с ним, продолжай, – разрешила Беата, не отрывая взгляда от дверей. Теперь ей казалось, что теней стало больше. Или это луна играет своими бликами? – Ты просто не знаешь Змеиной горы, – вздохнула Дуня, – там не поможет умение плавать, там шхеры внизу. – Что такое шхеры? – снова уточнила Беата по своей дурацкой привычке журналиста. – Такая взрослая, – вздохнула Дуня, – а задаешь такие глупые вопросы. Шхеры – это емкости в камнях, они наполняются дождевой водой, ну, словно такие каменные бассейны. Тут их очень много по всему берегу. Мне они очень нравятся, в спокойную погоду они смотрятся как большие зеркала. – Ну, видишь, тут на вкус, на цвет. Принц, я думаю, был не в восторге от шхер. – Так вот, – продолжила Дуня, немного обидевшись, что Беата постоянно подшучивает, – с тех пор неприкаянная душа принца мечется по Карелии и ищет свою любимую, а ведьма Лоухи временами меняет лица всем несчастным девушкам, которые повесились, делая их похожими на его невесту, чтоб он еще больше страдал. Когда он находит такую, то страшный вой разносится на весь карельский лес. – Мне вот интересно, – задала вопрос Беата, – ты где эту бабулю нашла, которая детям такие истории рассказывает? – Это бабушка нашего повара Жеки, она тоже волшебница, только добрая. В этот момент страшный вой разбил тишину, в нем было столько ужаса, отчаяния и одиночества, что холодок пробежал по спине Беаты, и она машинально прижала девчонку к себе. – Нашел, – в ужасе прошептала Дуня. Беата, вспомнив, что она взрослая женщина, журналистка и вообще ярый атеист, переведя дух, сказала: – Глупости, это волк или вообще собака. На этой базе есть сторожевая собака? – Да, – махнула головой Дуня, – Дженни, она большая и добрая и никогда так не воет. – Ну, знаешь, милочка, – сказала Беата, немного копируя Агнию, – в жизни бывают всякие обстоятельства, иногда и не так завоешь, это уж я тебе говорю с полным знанием дела. Сегодня же у нее вообще смягчающие обстоятельства. Видела, луна просто кошмарная, большая и круглая, а светится как солнце, так что от снега отражается. Весь этот треп Беаты, похоже, успокаивающе подействовал на девчонку: она расслабилась и даже хотела уснуть, прижавшись щекой к ее плечу. Но в этот момент совсем рядом, в гостиной-столовой, прозвучал истошный женский визг. Казалось, он пронзил вселенную, время и пространство, расколов мир пополам. Через секунду везде загорелся свет, и по лестнице побежали люди. Беата, не привыкшая оставаться в стороне, тоже рванула на визг. Когда она с огромной делегацией забежала в столовую, от увиденного мурашки побежали по спине. В проеме двери, в петле, покачиваясь из стороны в сторону, кто-то висел. Холодок побежал по коже, а ужас сковал мысли, поэтому не меньше минуты Беате понадобилось, чтобы понять, что это собака. Элла, которая так визжала, подскочила к сбежавшему вниз Миколе и уткнулась ему в грудь, всхлипывая и еле выговаривая слова: – Я думала, это человек, я испугалась. Дуня подошла к ним и обняла обоих, искоса посмотрев в сторону Беаты. – Кто же это так тебя, Дженни? – сказал Максим. Он тоже сбежал вниз, правда, в отличие от своего сводного брата Миколы, не стал утруждать себя одеждой и теперь ходил вокруг собаки в одних трусах, словно хвастаясь своими накачанными формами. – Что у вас происходит? – с улицы, впуская морозный воздух, в дом забежали наспех одетые Жека и Корнелия. Первый, увидев висящую собаку, сначала подбежал к ней, но, поняв, что ей уже не поможешь, тихо, по-мужски заплакал. – Это мы у вас хотели бы спросить, что происходит, – завизжал Михаил. Сейчас его офисный стиль сменился не менее пафосной шелковой пижамой, а на голове виднелась сеточка для волос. – Где ваша охрана? – он голосил громче успокоившейся Эллы. Но ответа не последовало, Жека стоял, плакал и гладил животное, которое, вероятно, было еще и его другом. – Где Агния? – спросила испуганная Корнелия и собралась уже бежать в ее комнату. – Со мной все в порядке, – раздался ледяной голос, и через мгновение Агния вошла в столовую. Беата как-то упустила, откуда появились все остальные. В частности, откуда пришли любитель компьютеров Марат и фанат татуировок Славик. По правде говоря, Беата не заметила, чтобы они спускались по лестнице. Хотя если быть объективной, то и юродивый Мирон уже был в столовой, когда туда вбежали они с Миколой и Михаилом. Но ведь он мог спуститься в темноте, не додумавшись своими поломанными мозгами включить свет. Она посмотрела всем братьям на ноги и отметила, что только Марат стоял обутый и нервно поглядывал по сторонам. – Очень интересно, – ухмыляясь, сказала Агния, словно в огромной повешенной афганской овчарке было что-то и вправду занимательное. – Может, поясните сей перформанс и нам? Возможно, нам тоже станет не так страшно, а даже, как вам, интересно, – не выдержала такой надменности Беата. Она чувствовала, что только она сейчас может задавать вопросы, остальные боялись. Слезы Жеки отражались в ее душе, и Беата очень ему сочувствовала. Обычно жизнерадостный мужчина сейчас выглядел маленьким мальчиком, у которого случилось огромное горе. Беата сразу же прониклась симпатией к нему, записав себе в друзья, и ей стало несколько неловко, что она днем себя так с ним вела. Кто так плачет о собаке, не может быть плохим человеком априори. Поведение же Агнии вызывало раздражение и непонимание. – Очень интересно, – игнорируя вопрос Беаты, повторила старуха. Потеряв интерес к бедной собаке, она устроилась в кресле во главе стола, где сидела сегодня днем, и только тогда продолжила: – Если кто-то из вас решил, что я двину кони до второго января и не успею сделать то, что задумала, то он очень ошибается. Я видела в такой петле своего первого мужа, более того, я провела с ним в одной квартире четыре часа, пока ехали сотрудники КГБ, потому как это было не дело милиции. Так что собакой вам меня не напугать, а интересно вот что, – она повернулась к Беате, словно только что услышала ее вопрос, – кто-то очень сильно покопался в моей жизни и вытащил эту историю на свет. Ведь официально мой муж умер от сердечного приступа, и только очень маленький круг лиц знают, что он повесился. Вот так же – в дверном проеме нашей огромной квартиры на Горького. Но мне приказали молчать, потому как не по рангу была человеку его должности такая слабость. Выходит, если кто-то копнул так глубоко, значит, земля горит у него под ногами, – и, припевая слово, словно по слогам, закончила: – Ин-те-рес-но. Тишина была звенящей, после сказанного Агния встала и, тихо поскрипывая деревянными половицами, ушла в свою комнату. Письмо 3 Июнь 1946 г. Здравствуй, моя милая Ассоль. Получил твое письмо. Очень хорошо, что посылка дошла и все дневники целы, я переживал. Это будет теперь единственное напоминание об отце. Его больше нет. Талантливого хирурга, спасшего на войне столько жизней и имеющего множество наград, убили. Военный трибунал приговорил его к расстрелу. Поначалу мы очень надеялись, ведь у него не нашли награбленного и на защиту отца встали многие командиры, кому он спас в свое время жизнь. В начале весны, когда у нас пошел лед на реке, я спас сына нашей соседки Нюрки, он с друзьями прыгал с льдины на льдину на реке Томь и провалился под лед, а я вытащил его из полыньи. Конечно, так поступил бы каждый, просто я вовремя оказался рядом, но теперь и Нюрка, и ее муж чувствуют себя должниками. Глупости, конечно, но мне это оказалось на руку. Подключив все свои знакомства, Нюркин муж договорился о неофициальном свидании с отцом. Мать отказалась идти, побоялась, что подумают, что она с ним заодно, а я пошел. Он сильно постарел, и не скажешь, что ему всего сорок пять. Да и с головой, видимо, начались определенные проблемы, потому как он говорил странные вещи, не связанные ни с нами, ни с его ситуацией. Я думаю, он хотел почувствовать себя дома, сидящим за столом и читающим мне новые истории из дневника деда. – Помнишь, я рассказывал тебе про императорскую печать, – начал отец сбивчиво, словно боялся что-то забыть, – так вот, она существует. Если вдруг когда-нибудь ты встретишь ее, знай: это страшный предмет. Он ни в коем случае не должен попасть в руки людям, мечтающим править миром, но и уничтожать ее тоже нельзя. Печать надо спрятать, а лучше увезти на ее родину и отдать тибетским монахам. Они знают, что с ней делать. – Папа, что ты несешь, как я могу ее увидеть? – перебил его я, злясь и жалея родителя одновременно. – Ты не хочешь спросить про маму и Сашку? – Некогда, – прошептал отец, – меня, скорее всего, расстреляют. – Ерунда, – успокоил его я, – все понимают, что ты там оказался случайно. На это отец хотел что-то ответить, но словно сдержал себя и продолжил свой дурацкий рассказ. Все это – про печать, про тибетских монахов – он твердил мне, милая моя Ассоль, до самой двери, пока не лязгнул железный замок, закрываемый охранником за спиной удаляющегося, как оказалась навсегда, отца. Это был последний раз, когда я видел его. Через неделю его расстреляли. Ты прости меня, моя дорогая, но я не смогу приехать к тебе в этом году. Мать заболела и стала совсем слабой. Мы решили, что я ее и Сашку отвезу на мамину родину в маленький город у моря – Геленджик. Там осталась ее старая тетка, и в письмах она постоянно зовет маму к себе. Оба ее сына и муж погибли на фронте, а вместе все легче будет выжить. Я отвезу их, устрою, и сразу же к тебе. Ты не жди меня, поступай в институт, я сделаю это в следующем году. Ничего страшного, что мы будем учиться на разных курсах, главное, что мы будем вместе. Всегда твой Грэй Глава 8 При любой непонятной ситуации спросите у дяди Славы Беата закончила работать с третьим письмом и наконец оторвалась от компьютера. Кофе, который она захватила на кухне ранним утром, решив не идти на завтрак, остыл. Она совсем про него забыла, увлекшись текстом. «Что же происходит в странном доме со странными людьми? – снова пронеслось в голове Беаты. Едва она оторвалась от работы, мысли перенесли ее во вчерашний вечер. – Кто сотворил этот ужас с собакой?» – Привет, – услышала она голос Дуни. Девочка стояла у приоткрытой двери и не решалась войти. – Заходи, – крикнула ей Беата. – А ты почему не на завтраке? При дневном свете девочка казалась совсем прозрачной. Тоненькие ручки и ноги покрыты белой кожей, на голове волосы-пушок, огромные голубые глаза. – Я завтракаю в комнате или на кухне, мне нельзя в столовую, – пожаловалась она, но по голосу было понятно, что она не очень об этом сожалеет. – Чье сие жесткое распоряжение? – поинтересовалась Беата, на самом деле догадываясь об этом. – Великая актриса Агния сказала, что детям не положено сидеть за общим столом со взрослыми, – спокойно ответила Дуня. – Как ты думаешь, кто вчера это сделал с Дженни? Девчонка, словно подслушав недавние мысли Беаты, озвучила их вслух.