Папа потирает седую щетину на подбородке. — Мы же обсуждали, как важно ей поддерживать связь с подругами, которые остались дома. Решаю умолчать, что одно из сообщений было от Хизер. — И правда, — говорит мама и бросает на меня красноречивый взгляд. — Но ты все же попроси своих друзей из Орегона иногда вставать попозже. Интересно, чем заняты сейчас Рэйчел и Элизабет? Небось висят на телефоне и обсуждают планы на долгие выходные в честь Дня Благодарения. — Кстати, раз уж речь зашла об Орегоне, — говорю я, — не кажется ли вам, что пора сказать мне, вернемся ли мы сюда в следующем году или нет? Мама растерянно моргает, поворачивается и смотрит на папу. Тот делает большой глоток из термоса. — Подслушивала наши разговоры? — Не нарочно, случайно услышала, — отвечаю я, закручивая прядь волос. — Так стоит мне волноваться или нет? Прежде чем ответить, папа делает еще один глоток. — С плантацией ничего не случится, — говорит он. — На рождественские елки всегда будет спрос, даже если покупать их станут в супермаркетах. Просто, скорее всего, мы не будем продавать их сами. Мама с беспокойством на лице касается моего плеча. — Мы сделаем все возможное, чтобы сохранить базар. — Я не только о себе думаю, — замечаю я. — Конечно, у меня есть личные причины, почему мне хотелось бы сохранить этот елочный базар, но ведь он работает здесь столько лет — с тех пор, как дедушка его открыл. Вы здесь познакомились. Здесь вся ваша жизнь. Папа медленно кивает, но пожимает плечами. — На самом деле, наша жизнь на плантации. Мне всегда казалось, что это предпраздничное время — награда за работу на плантации от зари и до поздней ночи. Смотреть, как люди радуются, когда находят подходящую елку… тяжело будет от этого отказаться. Вот это меня в родителях и восхищает: для них это не превратилось в бездушный бизнес. — Люди по-прежнему будут радоваться, — говорит папа, — но только где-то в другом месте… И кто-то другой будет смотреть на это. Мама опускает руку, и мы смотрим на папу. Ему будет сложнее всего. — В последние годы мы с трудом выходили в ноль, — признается папа. — В прошлом году с учетом премий мы даже ушли в минус. Оптовые продажи помогли компенсировать потери. Вся прибыль от оптовиков. Пока мы здесь, твой дядя Брюс работает только с ними. — Он делает еще один глоток. — Не знаю, сколько еще мы протянем, прежде чем придется признать… Он умолкает, не в силах договорить. А может, ему просто не хочется произносить это вслух. — Так значит, это действительно может быть наше последнее Рождество в Калифорнии, — говорю я. Мамино лицо смягчается. — Мы еще ничего не решили, Сьерра. Но я бы на твоем месте постаралась, чтобы этот год запомнился. Хизер входит в трейлер с двумя пакетиками лакомых остатков. Глаза у нее горят, и я сразу понимаю: она хочет знать все про того симпатягу, что был здесь вчера. Следом появляется Девон: он не отрывается от телефона. Лицо опущено, но я сразу замечаю, какой он симпатичный. — Сьерра, это Девон. Девон, это… Девон, подними голову. Он поднимает голову и улыбается. У него короткие каштановые волосы, круглые щеки, а спокойный взгляд сразу к себе располагает. — Приятно познакомиться, — говорю я. — И мне, — отвечает он и удерживает мой взгляд ровно столько, сколько нужно, чтобы не показаться невежливым, а потом снова утыкается в телефон. Хизер протягивает ему пакет с едой. — Малыш, иди угости ребят. А потом помоги им грузить деревья или… я не знаю. Не отрываясь от телефона, Девон берет пакет и выходит из трейлера. Хизер садится напротив меня за стол, а я ставлю ноутбук рядом с собой на подушку. — Твоих родителей, наверное, не было дома, когда Девон за тобой заехал? — спрашиваю я. Хизер растерянно смотрит на меня, и я показываю на ее волосы. — У тебя волосы сзади запутались. Она краснеет и расчесывает пряди рукой. — А… точно. — Так значит, у вас с мистером Немногословность дела идут на лад? — Какое милое прозвище, — отвечает она. — Если уж выбирать между поцелуями и выслушиванием его нудных рассказов, я определенно предпочитаю первое. Целоваться у него явно получается лучше, чем говорить. Я прыскаю со смеху. — Знаю, знаю, я просто ужасный человек, — смеется она. — Так расскажи про того парня, который вчера приходил. — Понятия не имею, кто он. Что тут рассказывать? — А как выглядит? — Хизер открывает крышку контейнера с салатом из индейки, в котором видны кусочки грецких орехов и черешки сельдерея. Ее родители по-прежнему пытаются утилизировать остатки Дня Благодарения. — Да я его только минутку видела, — отвечаю я. — Примерно одного возраста с нами. На щеке у него такая ямочка… Хизер наклоняется вперед и прищуривается. — И темные волосы? И улыбка, за которую душу продашь? Откуда она знает? Хизер достает телефон, набирает что-то на клавиатуре и показывает мне фотографию того самого парня, о котором я ей только что рассказывала. — Это он? — Вид у нее не слишком довольный. — Как ты поняла? — Так ты же сразу сказала про ямочку. Это его и выдало. — Она качает головой. — Ну и к тому же я догадливая. Но прости, Сьерра, это не вариант. Только не Калеб. Так значит, его зовут Калеб. — Но почему? Она откидывается на стуле и кладет кончики пальцев на стол. — Просто это не лучший выбор, понимаешь? Давай кого-нибудь еще тебе подберем. Но такой ответ меня не устраивает, и она это знает. — Ходят слухи… — продолжает она, — всего лишь слухи, но я уверена, что это правда. Короче говоря, был один случай. — Какой? — Впервые слышу, чтобы она говорила о ком-то так загадочно. Я прямо занервничала. Она качает головой. — Не хочу даже вдаваться в подробности. Ненавижу сплетничать. Но на двойное свидание я с ним не пойду, это уж точно. — Давай-ка рассказывай. — Это все не точно, ясно? Скажу только то, что слышала. — Она смотрит мне в глаза, но я слова не скажу, пока она все не выложит. — Говорят, он напал на свою сестру с ножом. — Что? — У меня скручивает живот. — Да этот парень… А она жива? Хизер смеется: то ли из-за выражения полного ужаса на моем лице, то ли потому, что на самом деле пошутила. Мое сердце по-прежнему бешено бьется, но в конце концов я тоже начинаю смеяться. — Да нет, он ее не убил, — отвечает Хизер. — Насколько я знаю, с ней все в порядке. Значит, не пошутила. — Но она здесь больше не живет, — продолжает Хизер. — Возможно, тот случай тут и ни при чем. Но большинство людей считает, что при чем. Ложусь на кровать и кладу ладонь на лоб. — Круто.