Жаль, что Паша не нанёс свой собственный маршрут напоследок, но вычислить его оказалось не так уж и трудно. Мне даже не понадобилось опрашивать кучу свидетелей — карта всё поведала сама. Я прикинул маршрут от точки к точке, после чего тоже покинул дом. Однако сразу отправиться в обход не вышло — на пороге меня уже поджидал Гоблин с целлофановым пакетом из супермаркета. — Дарова, Сдвиг! Тута это… Шмотки для тебя. — Зачем? — Приказ Александра Васильевича, — раздался голос Шланга неподалёку. — Вы уж не серчайте, но ваш внешний вид может смутить некоторых жителей. — Блин, точно! Я об этом совсем не подумал, собравшись разгуливать по Романихе в одних коротких шортах. Так что подгон от Дудникова пришёлся весьма кстати. В пакете обнаружился комплект камуфляжной формы, которую носили местные сталкеры, а так же кепка с балаклавой из лёгкой ткани. В таком облачении солнечные лучи уже не впитаешь, зато у местных не возникнет желания проверить меня на огнеупорность. Большинство военных были уже в курсе моего преображения, но помимо них хватало ополченцев и прочих горячих голов. Да обычных жителей лучше не пугать. Открытыми оставались только глаза, но и для них нашлись довольно стильные солнцезащитные очки — «авиаторы». Нацепив их, я окончательно превратился в одного из разведчиков, на которого никто не обратит внимания. Гоблин вызвался побыть сопровождающим на всякий пожарный случай, только с его патологической везучестью поиски могли окончиться ничем. Баловня судьбы уже привлекали в качестве детектора, и за несколько дней он впустую исходил всё село вдоль и поперёк, так и не поймав проклятия. Его вообще бесполезно отправлять на поиски чего-то, не похожего на выпивку. Мне же требовался совершенно противоположный результат. Безумием меня не напугать, после отсидки в санатории имени Кирсанкого, а найти источник заразы нужно как можно скорее. Карательная экспедиция отправится в путь не раньше следующей недели, а может, ещё позже. Сейчас угроза номер один исходит из леса, и она гораздо существеннее, чем помешательство людей. Оно же не массовое, в конце концов. А вот набеги «вернувшихся» происходят всё чаще, несмотря на все усилия военных и сталкеров. Я прекрасно видел, с каким недовольством остальные командиры соглашались с Дудниковым на проведение спецоперации. С их точки зрения, это неоправданная авантюра, которая может очень дорого обойтись Романихе. И как не печально такое признавать, в их рассуждениях присутствовало рациональное зерно. Некоторые орды «зелёных» уже достигали тысячи особей, и это явно не предел. В таких количествах они уже представляют существенную угрозу, а с поддержкой лесных монстров и разумных бойцов, вроде дриад, опасность повышается многократно. Это уже вполне сравнимо с демоническими налётами, только исчадия Хаоса и в лучшие свои времена не пускались в набег два-три раза в неделю. Даже им требовалось время, чтобы накопить численность. Весь вопрос заключается в том, пойдут ли оппозиционеры на прямую конфронтацию, или будут пытаться уговорить Пересвета повременить с карательной акцией. Даже если у него получится организовать вылазку и усидеть на месте главнокомандующего, далеко не факт, что здесь сразу же всё утихнет. Симптомы помешательства во многом не совпадают, и за ними могут стоять совершенно разные явления. В слепой покорности островитян скорее всего замешан сам Профессор, являвшийся мощным ментатом, но здесь он не появлялся. Зато отметились Шмель с Карой, которая при мне обездвижила несколько десятков людей и гномов, включая меня. Не стоит забывать, что жертвами недуга стала почти вся верхушка Романихи, за исключением Дудникова. Тот если и покидал свой штаб, то ради очередной вылазки за стены. А вот прочие члены Совета постоянно циркулировали по населённому пункту, работая с населением. Даже Пифия участвовала в общественной деятельности, чего уж говорить об остальных. С мотивом диверсии всё предельно ясно — чем больше будет у местных проблем, тем меньше сил останется на поиск и нейтрализацию беспокойных соседей. Если так прикинуть по карте, Романиха находится ближе всех к Тёплому. И при этом село остаётся одним из самых сильных сообществ выживших. Сюда стекались люди со всей области, а всякие банды наоборот — обходили это место стороной. Некоторые всё же отваживались на противостояние, но быстро об этом жалели. Даже с учётом «коматозников» в строю оставалось ещё порядочно народу. Пара сотен человек — это не так уж много для Романихи, а вот для Ромашки — перебор. Она не единственная здешняя целительница, но лишь ей под силу надолго усыплять буйных. Остальные тоже едва справляются с уходом, а самые первые пациенты скоро начнут умирать по вполне естественным причинам. На всех не хватало оборудования, да и человеческий организм не приспособлен к подобному. Так что искать проклятье самостоятельно всё-таки имело смысл. Особенно, учитывая мою «специфику». Я наскоро переоблачился и покинул дом Гусевых. Гоблин со Шлангом отправились по своим делам, зато снаружи скучала новая пара постовых, успевших смениться. Выходит, они тут круглосуточно дежурят. Пашина «заслуга», не иначе, ведь именно ему поручили безопасность больничного сектора. На первый взгляд это откровенный перебор, но с другой стороны — на его сестре тут многое держится. Такой специалист всегда под угрозой. Хотя лично я бы так жить не хотел. Поэтому твёрдо решил обзавестись личным жильём в ближайшее время. Хватит скитаться по гостям, как бедный родственник. Верну Пелагею, и сразу же займусь этим вопросом всерьёз. Наверняка для отца-одиночки есть какие-нибудь льготы… Сам обход прошёл без пришествий. Некоторые прохожие удивлённо косились на меня, но большинству не было никакого дела до одинокого разведчика в маске и очках. Село жило своей жизнью, несмотря на странную «эпидемию» и постоянные набеги. Люди шли по своим делам, общались и работали. Вроде бы всё то же самое, что и на острове, но здесь ни у кого не ощущалось заторможенности, даже у старух, что сплетничали на лавочке: — Никитична, чегось така смурная? — Да кошкодевка опять молока налакалась, тудыть её! На продажу которое! Уж десять раз пожалела, что приютили ушастую… — А ты на рынок её пошли, пущай сама торгует. Она у тебя в самом соку, телом не обижена. Мужики налетят, враз всё расхватают. — Так молоко ж, того… Порченное. — Вот деревня! Так ещё быстрее купят, с руками оторвут. — Прости Господи, вот извращуги! Пойду, бидоны приготовлю… Я едва сдержался, чтобы не заржать в голос, и прошёл мимо предприимчивых бабулек. Помимо людей здесь действительно встречалось немало представителей других рас. Это не Тёплый с его нетерпимостью к другим разумным существам. И не только. Однажды меня едва не сбило с ног нечто лохматое, размером с упитанного медведя. По окрасу будто волк, с тёмными подпалинами на боках. Высунув язык, он убегал от шустрой девочки с поводком в руках, которая кричала ему вслед: — Беляшик, стой! Кому говорю! Но тот продолжал весело улепётывать, будоража всех собак в округе. Несколько раз мне повстречались черноволосые зверолюды с заплетёнными в косички гривами. Многие помогали селянам по хозяйству, работая за десятерых. Они сменили набедренные повязки на обычную рабочую одежду, и выглядели вполне цивилизовано. Только вот на лбу у всех без исключения, включая детей, красовалась огромная буква «П», нанесённая тушью. При этом никто в них пальцем не тыкал, и не смеялся. Видимо, с моей подачи сформировалась целая субкультура. К счастью, они меня не узнали, а я не стал их окликать. Потом точно не отвяжутся, а мне попутчики не нужны. Особенно сейчас. Самые очевидные места скопления людей, вроде столовой или местного кабака, я отмёл сразу. Там циркулирует слишком много народу, и жертв вышло бы гораздо больше. Для диверсии довольно перспективное место, хотя руководство села там практически не появлялось. Тот же Сосновский был закоренелым домоседом, да и остальные частенько трапезничали у него. А вот местный храм пришлось посетить. Из-за отсутствия отца Сергия службы вёл молодой жрец — бывший айтишник, который без лишних вопросов провёл для меня короткую экскурсию по зданию. Заодно рассказал, что сам частенько благословляет прихожан на сопротивление различным проклятьям. Увы, это не особо помогало, но парень всё равно старался накладывать на всех «баффы». Вторым в списке популярных мест была Управа. Бывшая школа и по совместительству дом Сосновского, ставшая административным центром села после самоустранения прошлой администрации. Глава Совета отдал под это дело первый этаж, и там до сих пор трудилась парочка его помощников. Меня зарегистрировали по новой, включив в разведывательную группу «Твиксов», но больше ничем помочь не могли. Хотя кое-что мне всё-таки удалось нарыть. Призрак супруги Сосновского пропал вскоре после того, как его подкосило, оставив всех без вкусных пирогов и прочего. Многие решили, что её просто больше ничего не удерживало в нашем мире, но для меня это было слишком подозрительным. Поэтому следующим пунктом моего паломничества стало кладбище, расположенное на отшибе. Там мне пришлось испытать воистину странные чувства, глядя на собственную могилу. Мой прах захоронили рядом с Элей, водрузив вместо надгробия тот самый «Анальгин», с которым я в своё время отбивался от упырей и вурдалаков. Серебряный топор частично погрузили в бетон, но он до сих пор не потерял своего блеска. Деревянная табличка из лакированного дуба гласила, что здесь покоится Тимофей «Сдвиг» Бухлин. Верный друг и отчаянный псих. Как мило! Судя по эпитафии, писали её «Твиксы», потерявшие последнего соратника. А вот от места погребения Эстонки почти ничего не осталось. Почти всё пространство занимал пузатый ствол дерева, похожего на баобаб, с громадной трещиной посередине. Внутри было пусто, как в барабане, а само растение засохло до скрипа. Я несколько секунд силился его опознать, пока меня не осенило, заодно пробив холодным потом. Да это же то самое семечко, что было в коробке! Я тогда посадил его в полубреду, собираясь на свою последнюю вылазку. Оно в итоге выросло и похоже, выпустило что-то наружу. Или кого-то… Твою же бабушку! Подобные новости следовало как следует обмозговать, поэтому я спешно свернул исследования и вернулся домой к Гусевым, прихватив по дороге еды из общепита. А то на голодный желудок голова уже отказывалась соображать. Меня уже поставили на довольствие, так что мне без проблем выдали целых две «офицерских» порции, способных накормить даже такого бугая как Паша. Увы, ему самому теперь предстояло питаться через трубочку. В моё отсутствие его успели переодеть, надев взрослый подгузник. Жуть, но ничего не поделаешь. Полина ещё не вернулась, хотя её вряд ли стоило ждать раньше полуночи. Ермоленко навёрстывали упущенное, обмывая свой второй медовый месяц, а Шухерезада где-то пропадала, так что мне никто не мешал. Несмотря на голод и чудесные ароматы, еда периодически застревала у меня поперёк горла. Ведь судя по всему, именно я в ответе за нашествие «зелёных человечков». Понимал ведь, что с тем семечком что-то неладно, но забил на это болт. Эгоист, блин! А в итоге пострадало множество людей. Планы пришлось срочно пересматривать. Раз я кашу заварил, мне и расхлёбывать. А для этого нужно отправляться на поиски Эли, как можно скорее. Она — ключ ко всему, теперь это очевидно. В любом случае, не зря ходил. Нужно только предупредить ребят, а то получится некрасиво. А вот уйду я один — так будет проще и правильней. С моими способностями мне бояться нечего. Меня как будто специально затачивали на борьбу с лесными жителями, для них я — хуже гербицида. Нужно будет, разве что, прихватить с собой подходящий инструмент для колки дров. Если Правша всё ещё творит у себя в мастерской, то у него точно что-нибудь найдётся. С такими мыслями я закончил трапезу в более приподнятом настроении, но тут некстати навалилась сонливость. Организм требовал передышки, чтобы усвоить новые калории. В принципе, пары часов мне хватит, а там в случае чего перейду на солнечное питание. До заката ещё далеко, время есть. Я скинул с себя одежду и устроился на гостевом диване, куда как раз падал свет из ближайшего окна. Лучше не придумаешь — две подзарядки в одном месте. Тут даже свой будильник имелся, в виде стареньких настольных часов на батарейках. Тарахтели они будь здоров — специально проверил. Однако, когда я раскрыл глаза, за окном царила непроглядная тьма. Проспал! С дивана взлетел, будто ужаленный, хотя прекрасно понимал, что торопиться уже нет смысла. Все давно по домам, и раньше завтрашнего утра никого на месте не застанешь. Судя по кромешной темени, царившей в доме, Полина ещё не вернулась, но щелчки выключателем ни к чему не привели. Я прошёлся по комнатам, так ничего и не включив. Благо у Паши в комнате имелся серьёзный фонарик, который лежал прямо на полке, рядом с картой. Таким можно и дорогу подсвечивать, и от бродячих собак отбиваться. Орочьи глаза неплохо видели во мраке, так что я ничего себе не ушиб по пути. Хотя и у них имелись свои ограничения. Стоило яркому лучу разогнать темноту, как обнаружилось, что пашина кровать пустует. Вряд ли бы его перевезли без моего ведома. Неужели очнулся и бродит где-то? Входная дверь оказалась заперта, ключи по-прежнему находились при мне. Свет снаружи отсутствовал, но при помощи фонаря удалось достать до поста, который тоже пустовал. Это начинало нравиться всё меньше, но для начала я обошёл весь дом, заглянув даже к Полине. Ничего интересного там не обнаружил, а вот в одной из дальних комнат что-то явно мелькнуло. Я поводил лучом по сторонам и высветил в углу чью-то полупрозрачную фигуру, вроде бы женскую. Стоило поубавить яркость, как она стала чуть более явственной, но сквозь неё по-прежнему проглядывали обои на стене. Определённо женщина, да ещё и в летнем платье на бретельках. Подол беззвучно колыхался над полом, а вот обувь отсутствовала, вместе с ногами. Бледное лицо, обращённое ко мне, я опознал без проблем, хотя до этого видел его только на фотографиях. Передо мной висела Елена Сосновская собственной персоной. Точнее то, что от неё осталось… 105 — Только не говори, что я умер. Полупрозрачная женщина отрицательно покачала головой. — Мы в загробном мире? Снова последовал тот же самый жест. Не сказать, что она меня успокоила, но стало чуточку яснее. Похоже, я всё-таки вляпался. Либо в Управе, либо на кладбище. Второй вариант куда вероятнее, потому что бумажные работники до сих пор не сошли с ума, да и Дудников там частенько мелькал в прошлом. Значит, всё-таки местный погост. У многих там покоятся знакомые или родственники, так что место популярное, как ни крути. Члены совета частенько присутствовали на похоронах, либо приходили помянуть кого-то, вот и подцепили заразу. А теперь, получается, настала моя очередь пускать слюни на подушку. Однако всё вокруг ощущалось как-то слишком реально. Мне уже не привыкать к видениям и морокам, но там обычно чувства притуплялись, либо вовсе отстутвовали. Здесь же наоборот, всё обострилось до предела. Да ещё и призрак этот висит перед глазами… — Ты хочешь мне что-то сказать? Елена Сосновская утвердительно кивнула, потянувшись полупрозрачной рукой к фонарику, после чего указала ею же в сторону ближайшего окна. Я подсветил проём и увидел, что по всему стеклопакету расползлась густая сеть трещин. Словно его что-то вдавливало внутрь. Будь там простое стекло, оно давно бы лопнуло, но прошлые хозяева позаботились об изоляции жилья от шума и холода. Хотя даже современные окна не могли справиться с подобной нагрузкой. Вскоре по всему дому послышались громкие хлопки напополам с треском. Я обернулся к призраку за дальнейшими разъяснениями, но той уже и след простыл. Ладно, и на том спасибо. Большинство окон в доме вылетели, да и ближайшее держалось на честном слове. Стоило только немного повести лучом в сторону, чтобы подсветить дверной проём, как не выдержало и оно, рухнув на пол вместе с вывороченной рамой. А через образовавшуюся дыру принялось активно вползать нечто чёрное и аморфное. Словно дёготь или битум, только без глянцевого отлива. Поначалу я подумал на мрачников, но те двигались плоскими тенями, а объём принимали лишь во время атаки. Хаос тоже выглядел иначе, и давил собственной аурой даже на расстоянии. — Эй, куда без приглашения⁈ Луч фонаря вернулся на место, заставив субстанцию втянуть свои многочисленные отростки. На обоях остались чёрные разводы, понемногу растворявшие виниловый рисунок. Несколько ложноножек, что обвили батарею, не успели спрятаться и принялись стремительно таять, буквально на глазах. Ну прямо как медуза, выброшенная на раскалённые прибрежные камни. Только парок от щупалец шёл специфический — тёмный, как дым, и остро пахнущий ацетоном. Всё ясно — этой твари не нравится свет. Чем ярче, тем лучше. А вот находясь на границе освещённости она хоть и скукоживалась, но не испарялась. Об этом меня и хотела предупредить Елена Сосновская. Хоть и нежить, а в ней куда больше человеческого, чем в иных людях. Нужно срочно раздобыть ещё что-нибудь светящееся. Пашин фонарик неплох, только его луч слишком узконаправлен. Пока светишь в одно место, с противоположной стороны всё погружается в рассеянный полумрак. А его чёрная амёба почти не боится. К сожалению, я не успел толком здесь пожить, и не знал, где у Гусевых что лежит. Навскидку, самым перспективным местом являлась кухня. Там и спички для плиты найдутся, и много чего ещё. Те же свечи у нас в общем доме хранились рядом с плитой, чтобы далеко не бегать, если пропадёт электричество. Правда, зажигали мы их всего раз или два… Стоило высунуться в коридор, как со всех сторон там зашипела чёрная гадость, облепившая стены с потолком. Расползалась плесень очень быстро — как бы весь дом поджигать не пришлось. Но для начала до источников огня стоило добраться. Впору пожалеть о том, что не курю — с собой ни зажигалки, ни огнива. Всё в рюкзаке, только до него ещё дольше — гостевая комната в другой стороне. Я тщательно прижёг лучом фонаря расползающуюся субстанцию, испарив её в дым, и выбрался на лестницу. Осталось спуститься на первый этаж и преодолеть ещё один коридор, чуть короче предыдущего. Кухню прошлые хозяева оборудовали как раз неподалёку, использовав пространство под ступеньками в качестве кладовки. Пространство они экономили с умом, за что им огромное спасибо. Вот только на лестнице места стало куда больше, и начались настоящие проблемы. Фонарик не справлялся со всеми направлениями, а разросшаяся плесень была практически везде и не собиралась останавливаться. В мою сторону ринулось сразу несколько чёрных отростков, почти что щупалец. Большую часть я расщепил световым лучом, как заправский джедай, но некоторые коварно напали со спины. Лопатки обожгло, а вслед за ним больно стегануло по икрам. Словно в детстве в крапиву залетел. Пришлось крутиться волчком, но помогало это слабовато. Тьма копилась по углам и выстреливала новыми ложноножками, стоило только чуть отвести от неё фонарик. Меня жгло со всех сторон, заставляя кожу покрываться волдырями. Шорты, в которых я заснул, практически сразу расползлись, будто ткань забыла, что имела сопротивление кислоте. И хуже всего, что в таком положении — без солнечного света и подпитки растений — раны не успевали толком затягиваться. Воздух тоже испортился, наполнившись вонючими парами. Через пару минут на мне уже не осталось живого места, и я сквозь дикую боль кое-как спустился вниз. На первом этаже субстанция плескалась уже практически по колено. Стены тоже были под ней полностью, а все выступающие предметы потихоньку оплывали, подобно восковым свечам. Даже металлические, вроде дверных ручек. Тут даже не кислота, а что-то ещё более ядрёное.