Отростки не смогли меня достать сразу, но свет всех приборов стал стремительно тускнеть. Батарейки здесь и так живут недолго, но сейчас энергия из них утекала, как вода из пробитой бутылки. Медуза же наоборот, вела себя гиперактивно, стреляя щупальцами без передышки. Ближайшие надгробия быстро разрушились, а больше здесь прятаться было негде. Понимая, что у меня в запасе остались считанные секунды, я рванул с пояса небольшой пластиковый тубус. Раньше все сталкеры таскали с собой подобные штуки, но сейчас они — большая редкость. Мой последний аргумент не подвёл и со свистом выпустил осветительную ракету прямо в окутанную тьмой часовню. Но яркая вспышка, выжигающая сетчатку глаз не хуже сварки, испарила только чёрную амебу, что суетилась неподалёку. А вот само гнездо осталось на месте, как ни в чём не бывало. Единственной её реакцией стал новый нарыв, стремительно набирающий объём. Моя же подсветка окончательно разрядилась, превратившись в обузу. Худо-бедно держались палочки химсвета, окрашивая центр кладбища в тоскливые зелёно-оранжевые тона. Однако даже медузе они не вредили, а скорее раздражали. Я использовал их больше для себя, чтобы улучшить видимость. Сейчас же темнота вновь сгущалась, и лишь в одном месте что-то продолжало гореть мягким рассеянным светом. Будто детский ночник забыли выключить. Странно. В ту сторону я вроде бы ничего не бросал. Перезарядка фонарей на ходу для меня давно уже стала привычкой, хоть нормативы сдавай, однако запасные батарейки тоже умудрились опустеть. Заряда в них не осталось даже на короткую вспышку, так что я решил напоследок проверить то странное сияние. По всему выходило, что через несколько секунд мне предстоит отправляться на диван. Ну ничего, прогресс вышел и так солидный, а с гнездовьем нужно экспериментировать дальше. Посмотрим, как оно горит и взрывается. Спасибо Колесникову, научившему меня делать коктейли Молотова из подручных средств. Если и тут результата не случится, буду искать что-нибудь посерьёзнее. В любом случае мы не прощаемся, а говорим: «до свидания!». Не отвлекаясь уже ни на что, я рванул напрямик, перепрыгивая через захоронения. На оббегание по тропинкам уже не оставалось времени — новая амеба заканчивала отпочковываться от материнской субстанции. Что интересно, делала она это чуть медленнее предыдущей. Неужели этот генератор тварей выдыхается? Было бы неплохо. Я перескочил очередное препятствие и едва успел притормозить перед пустотелым стволом дерева имени Эльги Куклинскас. В сгущающемся сумраке его легко можно перепутать с особо роскошным надгробием, хотя обелисков и статуй на кладбище было не так уж и много. Не до того сейчас людям. Давным-давно здесь не был, вот и не признал сразу. А рядышком располагалась уже моя могила, где сиял мой старый добрый «Анальгин». Лезвие боевого топора излучало мягкий серебристый свет, в котором так и тянуло искупаться. Оружие не стали бетонировать наглухо, и двумя быстрыми ударами пашиного фонаря мне удалось проломить серую корку. Всё равно эта дубинка с лампочкой уже ни на что другое не годилась. Корпус окончательно треснул, и я выбросил его в непослушную траву. До встречи на следующем круге. Деревянное топорище легло в руки как родное, будто не прошла целая вечность с нашей прошлой встречи. К нему местами налипли бетонные крошки, но рукам они почти не мешали. Очень любопытно. Это ведь первый действующий артефакт, который попался мне за всё время. Дело явно не в серебре — я уже находил вещи из этого металла, и они вели себя как обычно, включая пули. Вроде бы на топор не накладывали никаких особых зачарований, а единственная надпись была просто выжжена на древесине, самыми обычными буквами, не рунами. Разумеется, ради прикола. Правша создал оружие на скорую руку, когда сталкеры обнаружили эффективность серебра против нежити, однако согласились взять его с собой только Твиксы. Да и те возили топор как довесок, на всякий пожарный случай. Остальных разведчиков холодняк не особо интересовал, поэтому до меня крафтер создал лишь несколько ножей. Второе его творение под названием «Ибупрофен», которое я оставил дома перед карательной вылазкой, пошло на переплавку. А вот самый первый топор Ерёменко удалось сохранить. Тем более, начинка там стальная, много серебра с него не получишь. Зато теперь «Анальгин» разгонял тьму вокруг не хуже диодного светильника. В тенях неподалёку вертелась новенькая медуза, обтекая меня со всех сторон. И чем сильнее сжималось вокруг меня кольцо тьмы, тем сильнее сияло лезвие топора. Помнится, оно уже вело себя однажды похожим образом. Когда мы отбивали Касатиху от мелких полтергейстов и прочих нехороших духов, вроде баньши. Тогда нас подгоняла магическая буря, и возможно именно её стоит благодарить за то, что оружие повело себя аномально в этом цикличном мире боли и страданий. Я раскрутил в руках топор, приноравливаясь к нему заново, а в следующее мгновение медуза ринулась в атаку. На этот раз она не стала церемониться, и в мою сторону полетело сразу несколько десятков щупалец. Не растворись они в серебряном мареве, меня бы разорвало на части. Пробиться сквозь него смогли только самые толстые отростки, заметно схуднув, но их встретило разогнавшееся лезвие. Я слишком хорошо изучил все повадки противника, чтобы меня можно было так просто взять. Тут же выяснилось новое свойство старого оружия. Стоило «Анальгину» отсечь часть чёрной плоти, как обрубок тут же таял в обе стороны, не оставляя ни шанса на регенерацию. Такого даже самый яркий свет не мог добиться, приходилось планомерно выжигать все ошмётки. Гнездовье тем временем чуть оголило фундамент часовни, принявшись накачивать новый пузырь. Хотя предыдущая тварь ещё не издохла окончательно, продолжая прощупывать мою оборону. Причём действовала крайне грубо, стараясь поскорее от меня избавиться. — Чего это мы так занервничали? — со смехом поинтересовался я. — А как же помучить напоследок? Однако потрёпанная медуза продолжала отчаянно напирать, теряя объём. Меня атаковали со всех сторон, быстро развалив и пустотелый сухостой, и ближайшие монументы. В какой-то момент тварь настолько увлеклась запуском новых щупалец в обход, что прохлопала мой рывок. Я прыгнул прямо на основное скопление и врубился в него, словно диск циркулярной пилы. Сияние стало ярче, а от паров кислоты начало щипать лицо и руки. Зато огромная рана рассекла жидкую тьму пополам, превратив её в безобидные лужицы, чадящие дымом не хуже подожжённой покрышки. Дальше путь оказался свободен до самой часовни. Там поджидала вторая тварь, которая едва успела отпочковаться. Она пошла ва-банк и принялась обстреливать меня собственными сгустками на высокой скорости, стремительно теряя объём. Потому что снаряды были практически противотанковыми. Даже при всей моей ловкости уворачиваться от них было невозможно. Я мог лишь сбивать прицел, двигаясь зигзагообразными рывками. Земля вокруг меня закипела от многочисленных попаданий, а в воздухе засвистели осколки разбитых надгробий. Большинство выстрелов пролетело мимо, а меня зацепило лишь в паре мест. Топор и тут проявил себя с лучшей стороны — развёрнутое плашмя лезвие прикрыло жизненно важные органы не хуже щита. Сгустки разбивались об него, словно хрустальные вазы. К сожалению, полностью укрыться не вышло, и с левой рукой пришлось попрощаться по локоть. Не беда, у меня всё ещё оставалась правая. По ногам тоже прилетело, но не так фатально. Остальные раны и вовсе можно было игнорировать. Здесь это даже царапинами не считается. Главное, что у меня получилось добраться до порога часовни, пусть и не целиком. Медуза сильно исхудала, и ей на помощь уже поспевал новый волдырь, окончательно обнажив фундамент. Но даже с ограниченным ресурсом тварь всё ещё представляла опасность, а вот я начал сдавать от ран и кровопотери. В итоге новая атака щупальцами закончилась для меня сразу тремя пробитиями тела. Почти сразу в спину вонзился четвёртый отросток, едва не зацепив позвоночник. До гнездовья было уже рукой подать, будь у меня свободная в наличии. Зато во второй по-прежнему оставалось древко топора. — Лови… — прохрипел я, размахнувшись от всей души. Силы стремительно утекали, напитывая бесформенную тварь, но их с лихвой хватило на один хороший бросок. Копьё из «Анальгина» вышло так себе, но в чёрную стену было тяжело промахнуться. Острый конец топора погрузился во тьму и намертво застрял в ней. Точнее, между кирпичной кладкой, вскоре показавшейся на глаза. Субстанция стала стремительно втягиваться в лезвие, увеличивая ореол света, а потянувшася к серебряной занозе медуза лишилась большей части своих щупалец. Она даже бросила меня, позволив рухнуть на землю и наслаждаться этой картиной лёжа. Однако все её попытки помочь гнездовью окончательно развеяли кляксу в дым. Нарост сдулся на глазах, так и не превратившись в нового истязателя, а здание стало очищаться, снова становясь обычным недостроем. Чёрная субстанция спешно отступала по всем фронтам, стараясь спрятаться на противоположной стороне здания. Топор же сиял так, что начали плавиться ближайшие кирпичи, а жар доходил даже до меня Мне хотелось что-то сказать напоследок, но в пробитых лёгких булькала кровь, так что я из последних сил просто показал тьме дулю. Тебя ведь предупреждали, глупенькая! Теперь мы с тобой такую карусель устроим, что это место станет и твоей пыточной камерой. Я уже знаю, как нужно действовать, и не буду тратить попусту времени. Присылай хоть несколько подручных сразу, тебе это не поможет… С удовлетворённой улыбкой я держался до последнего удара сердца, наслаждаясь световым шоу. С такими дырками мне мог помочь только целитель, либо зелёная поляна под солнечным небом. Ничего этого, увы, здесь не было, зато имелось в наличии роскошное зрелище превращение топора в маленькую звезду. Даже боль меня не мучала до самого конца, когда перед глазами сгустилась темнота. Вполне обычная, не несущая угрозы. Забытьё продлилось долю мгновения, и я как всегда проснулся заново. Только не на диване, а почему-то в кровати. Но тело на автомате всё равно вскочило на ноги, скинув с меня тонкое одеяло в цветочек. Тут уже пришлось брать организм под жёсткий контроль, ибо во-первых, из ближайшего окна ко мне пробивались солнечные лучи, подсвечивая мелкие пылинки в воздухе, а во-вторых — я был полностью голым. — Ой! Моё стремительное пробуждение напугало лежащую в той же кровати девушку. Она вздрогнула и потянулась в мою сторону сияющими руками. Помня, что будет от прикосновения ладошек, я сиганул к противоположной стене, разрывая дистанцию. Руки против воли зашарили по сторонам в поисках чего-нибудь светящегося. — Не надо меня усыплять! — Точно? — скептически уточнила Ромашка. Одеяло от моего рывка упало на пол, и обнаружилось, что целительница тоже не вполне одета, мягко говоря. Спохватившись, я прикрылся первой попавшейся тряпкой, оказавшейся её рубашкой. — Ладно, почти верю, — кивнула девушка с ехидной усмешкой. — Ты в порядке? — Нет. Но убиваться от этого не буду. Обещаю. Слова давались мне с трудом, несмотря на все тренировки. Спасибо хоть не рычал, иначе принудительная кома мне была бы обеспечена. Я замотал головой, приводя путающиеся мысли в порядок. Очень хотелось рвануть по привычному маршруту собирать всё светящееся, хотя в этом вряд ли была необходимость. Похоже, карусель мести откладывалась. Меня выплюнуло обратно в обычный мир, с магией и единственной жизнью. Даже немного обидно… — Так, давай по порядку. Что произошло? — А ты не помнишь? — удивилась девушка. После чего подтянула одеяло с пола и завернулась в него до подбородка — Нет. Сколько я был в отключке? — Два дня. Я вернулась домой и увидела тебя в луже крови. На тебе живого места не было, сплошные дырки, я еле успела всё залатать! Три сферы сожгла, до сих пор руки трясёт. Не знаю, как ты умудрился так себя изуродовать… — Это не я. — Дом был заперт, вообще-то, — совсем по-взрослому вздохнула целительница. — Внутрь никто не заходил. Я решила, что ты тоже обезумел. — Нет, это меня та тварь приголубила, напоследок. — Что ещё за тварь? — Которая доводила остальных, — принялся рассказывать я, с трудом подбирая слова. — Думаю, какой-то вредный дух или ещё что-нибудь потустороннее. Он запирал жертву во сне и доводил её бесконечными пытками, пока та не будет мечтать лишь о том, чтобы поскорее свести счёты с жизнью. Поверь, методы у него крайне эффективные, там даже система толком не работала. Но я её, похоже, сам довёл до ручки. — То есть, остальные тоже выздоровели? — обрадовалась Полина. — Понятия не имею, нужно проверять. Зато я точно знаю, где сидела эта проклятая мина. На кладбище, прямо у недостроенной часовни. Нужно будет на всякий случай огородить это место. — Уже не нужно, — успокоила меня девушка. — Она позавчера сгорела дотла, вместе с одним из наших жрецов. От него даже пепла не нашли. — Там же голый кирпич был! — удивился я. — Чему там гореть? — Чёрт его знает. От неё ничего не осталось. Все подумали, что это спящая аномалия сработала. — А кто именно погиб? — Касьян, ты его не помнишь… — Бывший айтишник, — кивнул я. — Давно он у вас? — С зимы, кажется, — пожала плечами Ромашка. — Думаешь, это его рук дело? — Возможно. Он ведь должен был там крутиться, а сам не заболел. Сердце почти успокоилось, а вместе с ним стали подозрительно быстро блекнуть все воспоминания о пережитом. Как будто это случилось не только что, а месяц назад. Может, даже два. Хотя желание поскорее взять в руки фонарик никуда не делось. Эта привычка со мной ещё надолго, похоже. — Ладно, тут более-менее ясно, — выдохнул я. — А что я у тебя делаю? — Заклятье постоянно спадало, — загадочно улыбнулась девушка. — Приходилось за тобой приглядывать. — В таком виде? — Я вообще-то всегда так сплю! А твоя одежда превратилась в лохмотья, её пришлось сжечь. — Всю⁈ Не сорваться на крик стоило мне огромных трудов и почти получилось. Хотя Полина всё равно вздрогнула. — Не беспокойся, мы не трогали вещи, — с явным укором произнесла она. — Амулет твой в порядке. Я сделал пару выдохов, после чего пояснил: — Там ещё брелок был, в виде карандаша. Металлический такой.