Я фыркнула и безапелляционно заявила: — Тут забот на три секунды! Неразлучная троица уставилась на меня. Лица у них при этом были как у вытащенных из воды рыб. — Да ладно вам, будто без великих волшебников не чихнуть! — И я бодро направилась к кровати болящего. — Смотрите и учитесь. — Остановите ее! — нервно взвизгнул Весень. Лель попытался ухватить меня за рукав, но я увернулась. Ратко же вместо того, чтобы держать меня, положил громадную ручищу на плечо приятеля. — Пусть попробует. Ну не уморит же она его. Такими темпами боярин сам скорее управится. Вот видите, как много дает уверенный тон! А ведь еще с утра они на полном серьезе обсуждали, не кикимора ли я. К сожалению, пациент не столь много времени провел в моем обществе, поэтому доверием ко мне не пылал. — Кто это? — с тревогой поднялся он над подушками и попытался заслониться от меня одеялом. — Зимка, убери девчонку! — Вот не понимаете вы своего счастья! — Мне пришлось быстренько обежать кровать, чтобы та худая ворона, что здесь прислуживает, до меня не добралась. — Я, может, волшебница еще посильнее тех троих. Сейчас как пойдешь на поправку, боярин, — быстро, весело и зычно. Пока пациент осознавал все сказанное, я ухватилась за край одеяла и содрала его с гигантского туловища. Самое время применить одно из тех умений, которые я освоила за предыдущие семьдесят лет. Хотя на человеке столь внушительной комплекции это будет не так уж и легко. Сильными и наверняка болезненными ударами указательных пальцев я нажала две точки на теле страждущего, одну под солнечным сплетением, другую над верхней губой. Боярин взвыл. — Убили! Стража! — Затем голос неожиданно оборвался, захлебнулся, и пациент удивленно замер, бледнея с каждой секундой, но не шевелясь, будто опасаясь нарушить какое-то хрупкое равновесие. Я сунула несчастному в руки таз для умывания и поспешила убраться к двери. — Зимка, неси ведра! От последствий бурной ночи избавляются так же бурно. Весень схватил меня за воротник и с бледным лицом прошипел: — Что ты с ним сделала? — Странный вопрос, особенно для целителя. Даже по звукам можно догадаться, что я с ним сделала, — с наглым спокойствием ответила я, стараясь игнорировать страдания боярина над тазиком. — Будешь отвечать, если с ним что-то случится, — сказал Весень с презрением и отпустил мой ворот. — Да ладно? Только не говори, будто не понял, что я с ним сделала. Вас в том доме вообще, что ли, кроме волшбы, ничему не учат? — удивилась я. Каждый западный врач если не освоил, то хотя бы слышал о простом трюке с точками, нажатие на которые вызывает у человека рвотный рефлекс. Я много лет успешно использовала этот прием в своей профессии — очень помогает, когда надо кого-то отравить или подозреваешь, что отравили тебя. — Нас и волшебству-то не учат, — усмехнулся Ратко, отводя меня в сторону, дабы я окончательно не вывела целителя из себя. — Похоже, нам пора уходить, пока боярин не закончил наслаждаться лечением. — А гонорар? — лукаво взвыла я. Ратко гоготнул и стал настоятельно выталкивать меня за дверь. — Иди-иди, ведьмам гонорар не положен. Ага, так вот где она — тонкая грань между северными волшебниками и остальным магическим сообществом. Во дворе оказалось, что избавить человека от последствий неумеренного аппетита было гораздо проще, чем избавиться от разгневанного твоими действиями подростка. Я была вынуждена практически прятаться за спинами Ратко и Леля, чтобы не быть побитой вошедшим в раж целителем. — Что ты с ним сделала? Кто тебе разрешил подходить к моему пациенту?! — трясся от злости Весень. И если бы его не держали друзья, непременно бы вцепился мне в плечи. — На твоем месте я бы спросил у нее не что она сделала, а как она это сделала, — невозмутимо встрял Лель. — Пациенту? — рассмеялась я. — Пациенты могут быть у докторов, что-то я сильно сомневаюсь, что ты знаешь хотя бы анатомию. От такого обращения Весень закипел еще сильнее, даже бледная кожа порозовела. — Будто ты сама знаешь! Я промолчала, хотя мне было что сказать. Почти полгода я проработала медицинской сестрой, причем не где-нибудь, а в военно-полевых госпиталях. За это время мне удалось увидеть столько, что этому зеленому волшебнику и не снилось. — Не смей больше приближаться к моим пациентам! — отрезал Весень. — Тогда не надо меня за собой таскать. — Можешь возвращаться в дом, если хочешь! — Нет-нет-нет! — запротестовал Ратко. — Когда еще нам выпадет случай узнать столько нового о нашем задании-загадке! Дома ее так не расколешь! Я мысленно заскрежетала зубами. Оказывается, не только мне в голову пришла идея присмотреться к подопечным Вольги, но и им тоже — присмотреться ко мне. Надо быть осторожнее в дальнейшем. Медсестринские навыки — это одна из тех деталей, которые могут выдать мою истинную личность. — Что мы имеем на руках? — начал подводить итоги Ратко, не замечая моей досады. — Медицинские знания предполагают хоть какое-то обучение. На вид тебе лет пятнадцать. Я скорчила рожу — на самом деле так мое тело выглядело в семнадцать. Но не переубеждать же этих доморощенных детективов. — Следовательно, твой нынешний облик моложе твоего реального. При этих словах даже разозленный Весень оставил свои попытки добраться до меня и с интересом посмотрел на своего друга. — Я талантлива, — усмехнулась я. — Обычно, — продолжал Ратко, игнорируя мою реплику, — людей наказывают обликом, который по каким-то причинам гораздо хуже, чем их собственный. Если тебе сняли возраст, значит, ты потеряла в чем-то другом. Возможно, это внешность. Возможно, пол. Либо какие-то физические данные. Я до сих пор не исключаю варианта, что на самом деле ты мужчина и, очень вероятно, врач. — Это бы многое объясняло, — поддержал Лель. Я снова скорчила рожу — уже в его сторону. Не знаю, чем бы закончились такие рассуждения, но только в этот момент из лавки, мимо которой мы проходили, выскочил коренастый мужичок. Он всплеснул руками и залучился такой улыбкой, будто с самого утра только нас и поджидал. — Добрейшего утречка! — прокричал он самым жизнерадостным голосом, но это приветствие было направлено в основном к Весеню. — Господа волшебники, не зайдете ли ко мне? Уж я вас угощу. Я хмыкнула; такое ощущение, будто местное население всерьез верит, что Вольга морит ребят голодом. На моей памяти это уже второе предложение накормить начинающих волшебников. — Сила Силыч, чем ты нас собрался угощать? — хохотнул Ратко. — Ты ж аптекарь. — Так что, аптекари не люди, что ли? Не едят, не пьют? — не унимался мужик и тем временем тащил Весеня к своему дому. — Но не за наш же счет! — полушутя возмутился великан, хватая друга за вторую руку и перетягивая к себе, как канат. Видимо, чтобы усугубить нелепость ситуации, внезапно открылась дверь в доме на противоположной стороне улицы, и на пороге появился другой мужчина, худощавый, очень аккуратный, но с виду злой как черт. — Сила Силыч, зачем тебе понадобился этот неуч и шарлатан? — не слишком громко, но отчетливо спросил новый участник сцены. — Ты посмотри, у него еще усы не пробились, а все туда же. Покалечит тебе покупателей, что делать станешь? — Что происходит? — недоуменно спросила я, глядя, как Весень снова наливается злостью. Получается, не только я способна вывести из себя нашего надменного целителя. — Пройдоха-аптекарь пытается заставить нас поволшбить над лекарствами, — пояснил богатырь. — Ну а местный лекарь терпеть не может волшебников и в особенности Весеня. — Могу его понять, есть за что, — одобрила я. Наконец разозленному Весеню надоело это перетягивание каната, и он, на удивление легко стряхнув с себя обоих, повернулся к аптекарю и холодно пригрозил: — Лишу силы. Сила Силыч немного опешил от неожиданного каламбура и спросил: — Какой такой силы? — Мужской, — мстительно пояснил Весень. Я восхитилась его находчивостью, но на всякий случай шепотом спросила: — А он может? — Не знаю, — усмехнулся Ратко. — На мне не пробовал. Глава 8 СЕРЬЕЗНО О ЦЕЛИТЕЛЬСТВЕ