— Что, правда? Я? — обрадовался паренек, видимо не ожидавший такого теплого приема. — А что надо делать? — Ты мешок развязал? — Развязал. — И оттуда повалила мука? — Повалила, — горестно кивнул Ждан. — Тогда просто пойди и завяжи его обратно. Ну и всякие ваши волшебные штучки не забудь. — Так там же не пролезть никак! — возмутился юный волшебник, указывая на забитую мукой мельницу. — Чингис! Выделите воспитаннику слоников! И побольше! — Что, я вам их печатаю, что ли? — заворчал проверяющий, но в воздухе на самом деле стали будто пропечатываться очертания еще двух животных. — Мне кажется, да, — честно ответила баронесса. — Признайтесь, вы рады, что он так вовремя появился, — прокомментировал Чингис, глядя на Ждана, победоносно возвращающегося под охраной двух маленьких белых слоников. Мельница перестала производить муку в огромных количествах, и впервые с момента ее постройки этим фактом был доволен даже сам мельник. — Несказанно, — согласилась Лукреция. — Иначе бы внутрь пришлось лезть кому-то из нас. — А мы оба для этого староваты… — Говорите за себя. Просто лично я предпочитаю не делать грязную работу, когда ее могут сделать другие. — Вот! — торжественно поднял над головой пустой мешок подошедший Ждан. — Из-за этой штуки все и началось! Юный волшебник представлял собой красочное, точнее, абсолютно белое подтверждение того, что работа действительно была грязной. Баронесса осторожно взяла у него из рук мешок и с любопытством оглядела, затем, удостоверившись, что предмет самый обычный, передала его Чингису. Проверяющий принюхался, на его лице на секунду мелькнуло необычно хищное выражение. — Какое-то магнитное волшебство, — наконец сказал он. — Мешок удваивает все, что в него ни положишь, и до тех пор, пока его снова не завяжут. Кто догадался отнести это на мельницу? — Я слышала, что на востоке белых слонов считают приносящими удачу. — Баронесса решила демонстративно проигнорировать этот вопрос, как слишком скользкий для обсуждения (особенно в присутствии воспитанника), и потому с преувеличенным вниманием разглядывала образовавшееся перед ними стадо. Для ликвидации мучных завалов понадобилось четыре больших слона (достигших размера реальных животных) и два маленьких воздушных слоненка, которые носились сначала внутри мельницы, добирая оставшиеся мучные крохи, а потом вились вокруг вышедшего на улицу белого с ног до головы, но гордого своей победой Ждана. Юный волшебник с наигранным раздражением отмахивался от слоников, пытавшихся залезть ему то за ухо, то за шиворот, а сам со все большим уважением косился на Чингиса и наконец не выдержал: — А трудно таких созданий делать? — Да нет, нетрудно, — скрывая удовольствие от восхищенного тона парнишки, ответил проверяющий. — У тебя какое основное волшебство? Хотя нет, погоди, я ведь уже за завтраком видел. Зверье, значит? — Угу, — впервые стушевался Ждан. — Ну что ж, попробовать можно. Строение тела ты получше меня знаешь, а частичку стихийного волшебства можно отыскать в каждом. — Правда?! — Глаза мальчишки загорелись. — Правда. А что, Вольга не рассказывал? — Нет. Чингис смущенно потер переносицу, как будто вовсе не хотел этого слышать. — Чему же он вас тут учит? Лукреции внезапно захотелось встать на защиту своего нанимателя. — Для того чтобы это понять, понадобится чуть больше чем полдня, — многозначительно сказала она. — Оставайтесь подольше и приглядитесь. — Вам сложно отказать, — рассмеялся Чингис, показывая полоску жемчужных зубов. — Признавайтесь, вы, верно, в свое время были красавицей и разбили немало сердец? Лукреция внезапно смутилась от неожиданного комплимента, а потому ответила резко: — Что значит «в свое время»? — Я не имел в виду, что сейчас вы… — Очень даже имели… Так вот, красавицей я не была даже тогда, но, чтобы разбивать сердца, этого и не надо, — сжалилась над ним баронесса, уже отойдя от внезапной вспышки смущения. — Кажется, ваша теория о приносящих удачу белых слонах сейчас подвергнется жестокому испытанию. — Чингис сменил тему и стал смотреть куда-то поверх головы собеседницы. Лукреция обернулась. По направлению к мельнице двигалась целая толпа горожан. — Что им здесь надо? — удивилась баронесса. — Уж не думаете ли вы, что мешок сам производил муку, которой завалило мельницу? — прищурился волшебник. — Судя по вашему тону, это не так. — Даже волшебство не может брать материю из ниоткуда. Этот коварный мешок, пусть голуби сидят на кургане его создателя, тащит муку из окрестных амбаров. Лукреция онемела и совершенно другими глазами взглянула на подбиравшуюся все ближе толпу. Действительно, мучное извержение и гигантские фигуры белых слонов были видны издали, так что сметливые горожане быстро связали это небывалое зрелище с пропажей муки из амбаров. По направлению к мельнице тянулась возмущенная процессия, состоявшая главным образом из женщин. У каждой в руках был пустой мешок, а то и два. Казалось, скандал был неизбежен. Лукреция встрепенулась раньше прочих. — Ждан, быстро за веревкой! Будешь вязать руки нам с господином проверяющим. — Что?! — в голос протянули волшебники. — Не разговаривать — исполнять! — Кто за пропавшей мукой, становись в очередь! — громогласно объявил Ждан, когда толпа приблизилась на бросок камня (четко обозначенное Лукрецией расстояние), чем сильно сбил горожан с первоначальных намерений. — Мешки подавать раскрытыми, подходить по одному! Уверенный тон и четкие указания довершили свое дело — толпа притормозила и последний отрезок своего пути проделала не с настроем грозной силы, а с видом растерянных просителей. Метаморфоза была настолько очевидной, что Чингис, связанный по рукам и ногам, уважительно посмотрел на баронессу и тихонько присвистнул. — Крепкого здоровьица, сударь кудесник! — снимая шапку, вышел вперед гладкий мужик с богатыми усами и бородой. — И вам не хворать, люди добрые, — в тон ему приветливо ответил Ждан. — А не поведаешь ли нам, что случилось? Куда мука-то наша пропала? — Отчего ж не поведать, поведаю, — подбоченился юный волшебник. — Приехал я, значит, на мельницу муку забирать, что вчера намолоть просили. Вроде все как обычно, все как всегда, да и дядя Михась соврать не даст. Тут Ждан, к неудовольствию Лукреции, кивнул на все еще не пришедшего в себя мельника. Это он зря — мельник, может, еще и не в себе, а вот его помощники очень даже. А ну как кто видел, что на самом деле произошло? — Но чую что-то неладное: чья-то злая волшба мельницу окутывает, — зловещим тоном продолжал вихрастый и вдруг рубанул рукой по воздуху: — А потом — раз!.. Толпа ахнула от неожиданности. Рассказчиком Ждан оказался неплохим, поэтому баронесса перестала сомневаться в успехе мероприятия и, немного расслабившись, стала вместе со всеми слушать чудную сказку со своим непосредственным участием в сюжете. — Мука в мельницу как повалит! Кругом белым-бело, ни зги не видно! Ну я из мельницы выскочил и давай вокруг кружить по следу, темной волшбой оставленному. След тот ни глаз не увидит, ни собака не возьмет, да только один волшебник другого завсегда поблизости чует. Глядь, стоят за мельницей тати-басурмане и волшбуют: всю муку у честных людей вытаскивают да на мельницу стягивают. Видать, в свои басурманские закрома переправлять потом собирались! Ну я к ним сзади подкрался да как оглушу их… — Лопатой, — подсказали из толпы. — Оглоблей! — Волшебством! — торжественно сказал Ждан. — Потому как что? — Что? — хором спросили горожане. — Северное волшебство завсегда басурманскую погань одолеет! — Разошедшийся паренек указал на связанных Лукрецию и Чингиса. — Вот, полюбуйтесь — связаны голубчики, как миленькие! Толпа пришла в волнение. — А старуха-то, верно, ведьма! — И черный-то, глянь, на черта похож!