Я приуныла. Дверь в столовую приоткрылась, и все подобрались на случай, если это вернулась леди Лукреция. Но вместо нее в дверь просунул нос Вольга, уже сменивший облик на свой собственный. — Старушка уже ушла? — спросил этот непревзойденный лицемер. Дети так же заговорщически кивнули ему в ответ. Только тогда их воспитатель соизволил просочиться в дверь целиком. — Чей там купчина топчется у дверей? — спросил Вольга, усаживаясь за стол и накладывая себе в тарелку каши, как будто только что не проглотил порцию в образе баронессы. — Ой! — Белоника вскочила из-за стола. — А Нина куда делась? За едой и разговорами никто не заметил, как лесной ребенок растворился в пространстве. — Ну знамо куда! — пискнула Морошка. — Хорошо, я ей успела пирожок в карман положить. — Она бы и так взяла, — сообщила Надира, — говорит, что лисам они очень нравятся. Белоника была уже у самой двери, когда ее окликнул Ждан: — Белка, а ты ничего не забыла? — Что еще? Паренек молча указал сверху пальцем на мою макушку: — Это на сегодня твое. Красавица некрасиво чертыхнулась, вернулась, схватила меня за рукав и потянула за собой к двери. Никто даже не удосужился спросить, закончила ли я завтракать. Только Вольга заметил нам вслед: — Я вижу, вы уже со всем разобрались, — и пододвинул к себе корзинку с калачами. На заметенном снегом крыльце действительно топтался дородный человек в богатом тулупе и шапке, отороченной мехом куницы. — Доброго утра, кудесница! — пробасил он при виде Белоники и покосился на меня, снова облаченную в гигантскую шубу и валенки до колена. — Вот пришел, как уговорено. Дом готов, плата при мне. Посетитель вынул из-за пояса кожаный кошель. — После отдашь, — бросила Белоника. — Как это после? — удивился толстосум и с подозрением произнес: — Все мастера всегда деньгу берут заранее. А ну как обманет заказчик? — Рискнешь обмануть волшебницу? — усмехнулась девушка. — И то, — крякнул посетитель. — Ну что? У меня там саночки у ворот дожидаются — домчу с удобством. — Обратно домчишь, — отрезала Белоника и почему-то с неодобрением покосилась на его кунью шапку. — Я сейчас помощницу свою найду и приду, ты пока место огороди да охранников поставь, чтоб ни один зевака не пролез. — Уже-уже! А мне посмотреть можно? Ну хоть одним глазком, я не помешаю. — Ты в уме остаться хочешь? Я смотреть только дуракам разрешаю — им без ума остаться нестрашно. Купец крякнул во второй раз и заторопился по дорожке к воротам, на ходу выкрикивая: — Ну так я жду! — За что он тебе деньги предлагал и почему ты сейчас не взяла? — спросила я, когда проситель оказался уже в санях. — Да вот Силантий Фомич дом себе новый отстроил и просил украсить так, чтоб ни у кого больше такого не было. Волшебством похвастаться хочет — мрамором да гобеленами кого сейчас удивишь? — Волшебница скорчила на румяном личике гримаску. — А что не взяла, так это еще неизвестно, чем оно все обернется. Кудесница я только так, по названию. Пойдем Нину искать. И догадался же этот боров кунью шапку надеть! Так бы сейчас в саночках поехали. Нинка, если такое увидит, враз и без шапки, и без головы дурака оставит! — А что не так с шапкой? — поинтересовалась я. — Да пропали у нее из леса несколько куниц, теперь мы все ходим под подозрением. Глава 4 КРАСОТА И ВОЛШЕБСТВО Белоника плыла по улице павою — яркий платок, сверкающие бисером сапожки, на плечах лисья шубка, через мех которой все равно заметно, что стан у девки тонкий, грудь высокая, а бедра крутые. Ими-то она и покачивала так, как может только красавица, крепко уверенная в своей красоте. Толстенные светлые косы двигались как два маятника где-то на уровне ягодиц. Алые ленты на концах — завершающий штрих для тех, кто до сих пор так и не понял, куда надо смотреть. Парни да мужики сворачивали шеи вслед такой лебеди и абсолютно не замечали плетущихся за ней цыплят — меня и Нину. — Эй, красавица, щечки твои словно наливные яблочки. Где взяла такие? — Милая, а пойдем со мной на санках кататься! Нынче парни с девками за заставой собираются костер жечь, хороводы водить! — Ишь выступает! Небось приворот на себя наложила, чтоб мужики слюни пускали, а сама горбунья страшенная. Ты, Аникеевна, сынка-то своего уведи. — Эй, ласточка, а зайди к нам и подружек своих пригласи — я вас медом да пряниками угощу! — Пряниками он угостит! Во двор пошел! Дров в доме нет! Усы едва отросли, а туда же, женихаться! — Ну мам! — Не мамкай мне тут. Так мы продвигались улица за улицей. Белоника была абсолютно невозмутима, только изредка изгибались широкие брови да в усмешке подрагивали уголки алых губ. — Как ты это терпишь? — не выдержала я, когда очередной галантный кавалер пригласил волшебницу «на крылечко вечерять», что бы это ни означало. — Так ты, значит, нездешняя? — Красавица бросила на меня цепкий взгляд, и я с досады прикусила губу. — Это они мне не в обиду, а в уважение. Где же видано, чтобы красивая девка в полной тишине прошла по улице? Тут у нас каждый двор соревнуется, кто кого перекричит. А если не окликают со двора — значит, дом пустой, обиженный, раз ни одного сына в семье. Я без всякого сожаления подумала, что помимо весьма неопределенного приглашения на пряники ни мне, ни Нине никто доброго слова не сказал. — А если ты вот возьмешь и согласишься «вечерять» или на санках кататься? — полюбопытствовала я. Белоника засмеялась — видно, такой вариант в голову девушке не приходил. — Наверное, парни сильно удивятся. Так просто соглашаться не принято. Да и предложения делаются не для того, чтобы я согласилась, а ради самого предложения. — И жены их, наверно, будут против, — буркнула я. — Нет, женатые так себя не ведут. Будь муж хоть юнцом зеленым, а все же глава семьи, несолидно. — Солидно не солидно, а сластолюбцев на пяток дворов по одному, — отрезала я и снова удостоилась пристального взгляда. Да, наверно, странно было слышать такое из уст голенастой девчонки. Надо срочно исправлять положение. — Зачем тебе Нина? Вопрос был вполне естественным, если вспомнить, что нам понадобилось не меньше четверти часа, чтобы выманить дикарку из леса. Теперь она плелась следом с неприкаянным видом, заглядывая в глаза всем встречным лошадям, собакам и кошкам, чем привлекала не меньше внимания, нежели Белоника. — Силантий Фомич жаждет украшений для своего дома. Дом я могу изменить, а вот придумать сами изменения — увы! — Красавица развела руками. — А Нина, значит, может? — Ей и придумывать не надо, она просто видит красоту там, где не видят другие. «Как и все художники», — подумала я, но вслух высказываться не стала, и так уже непонятно, что обо мне думает Белоника. — А когда ты меня расколдовывать будешь? — Отчего-то представлялся страшный обряд с кровью и перьями. — А я не буду. — Почему? — неподдельно возмутилась я. — Ну, потому что не смогу. Это задание совсем не для моего волшебства. Олег, конечно, знал об этом, когда его давал. Так что даже не буду пытаться. — Ты сдаешься, даже не попробовав? — Не люблю зря тратить силы, — легко ответила Белоника. — А кто тогда сможет? — полюбопытствовала я, намереваясь держаться от этих волшебников на достаточном удалении. — Весень или Лель. Это и понятно: они давно здесь, им пора уходить. Может быть, смогли бы Надира и Морошка — лет через пять, правда.