– Мне нравится. Очнувшись от своих размышлений, я подняла на него взгляд: – Что? – Всё. Посреди просторной кухни белым айсбергом возвышался остров с уже сервированным ужином. – Ну и где же я лжец, ммм? – подняв стеклянный колпак с ближней к нам тарелки, Демид снова усмехнулся и вдохнул шикарный аромат горячего блюда. – Беру свои слова обратно… Сам готовил? – хихикнула я, присев на высокий стул, обтянутый мягкой чёрной замшей. Макаров, усевшийся напротив, снова посмотрел на содержимое тарелки, потом – на меня, подпёр ладонью подбородок и смешливо закатил глаза, но так ничего и не ответил. Зажаренные на гриле лангустины соседствовали с тушёными или, возможно, томлёными овощами. И всё это великолепие было дополнено кисло-острым соусом. Попробовав кусочек, подумала, что, если бы Демид умел так готовить, я на полном серьёзе сделала бы ему предложение. – Очень вкусно. – С вином ещё вкуснее, – он аккуратно придвинул мне высокий узкий бокал с холодным пино гриджо. – Даже не сомневаюсь, – я сделала маленький глоток и, не удержавшись, зажмурилась от удовольствия. Макаров неспешно поедал свою порцию вилкой и меня – глазами. Под его прожигающим насквозь взглядом я в какой-то момент напряглась: – Это непозволительно. – Что именно? – он тоже отпил вина и расслабленно откинулся на спинку стула. – Так смотреть. – Я тебя смущаю? – кончик его языка лениво лизнул нижнюю губу. – Мне сложно есть, когда на меня так… – Пялятся? – Да. – Прости, – Демид опустил взгляд в тарелку, но не успела я выдохнуть, как он подался вперёд и уставился ещё пристальнее: – Меня заводит то, как ты ешь. Моя вилка выскользнула из пальцев и звонко ударилась об пол, а сама я чуть не подавилась от услышанного: – Прошу прощения? – Не стоит, у меня полно вилок, – Макаров нагло усмехнулся и, не вставая со стула, повернулся к одному из выдвижных ящиков. – Можешь хоть все уронить. – Я не об этом, – поджав губы, плавно забрала чистую вилку из его ладони. – Ты очень аккуратно и изящно ешь, Олеся Викторовна. И не оставляешь следов, – он кивнул на мой кристально чистый бокал. – Ведьма. Не иначе. – Почему сразу ведьма? – Слишком зеленоглазая. Демид смотрел на меня не моргая, и в его глазах я совершенно чётко видела, как мы переходим от ужина к более интересным процессам. Я снова была заперта в клетке с оголодавшим хищником. Рука машинально потянулась к бокалу, лишь бы создать хотя бы призрачную иллюзию преграды. – Просто холодный бордовый правильно оттеняет цвет глаз. – Правильнее всего оттеняет цвет глаз твоя нагота. – Когда не отмечена твоими засосами. – Что? – Что? Мы оба замолчали. Демид недовольно выгнул левую бровь. Я вопросительно приподняла правую. – И как это понимать? – Я хотела попросить тебя быть аккуратнее. Не хочу постоянно носить водолазки. Он отодвинул тарелку, встал и бесшумно приблизился ко мне. – Аккуратный мужчина в постели – что может быть скучнее? – поддев ногой ножку моего стула, Макаров развернул меня к себе лицом и придвинулся вплотную. Я подняла голову и упёрлась взглядом в тёмные круги под покрасневшими глазами. Он действительно выглядел устало. «Может быть, его жизнь не настолько сладка, как я думаю? Или как он пытается её выставить?» Рука Демида тем временем добралась до моего выреза. Он плавно пробрался под ткань и тыльной стороной пальцев медленно провёл по моей груди вверх, к шее, заставив меня покрыться мурашками. – Сегодня сдашься без боя? – его хриплый голос заполнил пространство вокруг нас. – Тебе нравится, когда постель становится местом битвы? – Нет. Постель создана для процессов поприятнее, – убрав руку, Демид упёрся бедром в остров. – Я хотел поговорить с тобой. – О… Внезапно… – я оторопело уставилась на него, теряясь в догадках. – А о чём? – О нас. «Ух ты! Я уж думала, что всё так и пойдёт по накатанной…» – улыбнувшись, я с готовностью кивнула: – Давай. – Я не фанат эмоциональных включений и привязанностей, – Макаров внимательно следил за моим лицом, чтобы увидеть реакцию. Но я растерянно замерла и ждала окончания его утверждения, потому что интонационно он остановился перед «но». – Я и в Москве-то зачастую бываю хорошо если дней десять в месяц. Иногда и того меньше. Я продолжала молча смотреть на Демида, всё ещё не понимая, к чему он клонил. – И всё же я бы хотел эксклюзивный договор. Зажмурившись на мгновение, я снова уставилась на него: – Что? Какой договор? – С тобой. На всяческие приятные процессы, – Демид прищурился. – Вечеринки, ужины, продолжения… – Что значит… эксклюзивный… договор?.. – я часто заморгала, вконец сбитая с толку его фразами. – Что у меня не будет конкурентов в моё отсутствие. – Я не понимаю… – о нет, я всё поняла, но поверить в то, что он вот так запросто предлагал… – Только не воспринимай это как что-то унизительное и недостойное, – Макаров как ни в чём не бывало улыбнулся и взял меня за руку, делая вид, что разглядывал мой маникюр. – Нам же приятно находиться в обществе друг друга? – Да… – И мы оба не против продолжать? Выдавить из себя второе «да» я не смогла, как ни старалась. Меня волновал другой вопрос: – Почему это желание нужно обличать в какой-то договор? Или я должна выставлять тебе счёт на оплату после каждой встречи? И акт выполненных работ подписывать? Макаров предсказуемо вздохнул с долей раздражения: – Причину я обозначил первой фразой. Чтобы исключить возможность недопонимания. – Предложить «просто спать» тебе образование не позволяет? – чувствуя, как глаза покалывало от накатывающей обиды, я отвернулась к окну, но легче не стало: в свете ламп не было видно ночного города, только наши с ним отражения. – Олеся, я не собираюсь распечатывать тебе два десятка пунктов на подпись. Я выразился… фигурально. Это эпитет. – Метафора. – Чего?