– Пожалуй, промолчу. Не хочу тебя обижать. Я на автомате потянулась к бокалу с вином, но Лена отодвинула его подальше: – Беременным алкоголь нельзя. Звони Демиду. – Нет. – Тогда рассказывай свой коварный план. На какие шиши будешь жить в декрете? И маму лечить? – Я не собираюсь в декрет. – Будешь носиться с младенцем наперевес? – Плотникова распахнула свои пушистые ресницы. – Не будет никакого младенца… – свой собственный голос показался мне в этот момент мёртвым. – Я сделаю аборт. – Леся… – Ребёнок – непозволительная роскошь для меня. Я не могу… – шмыгнула носом, не глядя на неё, и сунула оба теста в мусорное ведро. – Так я поэтому и говорю – звони Демиду. Он тебя опылил, пусть теперь и содержит! А то ишь! Как хозяйство своё расплескать – так он первый, а как беременность – так Леська на аборт, здоровье своё гробить. – Нет, – я упрямо покачала головой. – Я не хочу так. Не хочу снова скатываться в содержанки, да ещё и с приплодом. Я всегда мечтала выйти замуж по любви и рожать тоже во взаимности. Пока Лена вздыхала, я всё-таки схватила свой бокал и хлебнула прохладного белого вина. – Ладно. Как скажешь, так и сделаем. Хочешь, схожу с тобой. – Нет, спасибо. Я сама. – Точно не будешь звонить? – Точно. И Плотникова. Только попробуй моей маме проболтаться. Я тебя убью в тот же день. – Я могила, – Лена изобразила застёгивающуюся молнию на своих пухлых губах. * * * Уже в понедельник я сдала все анализы и несколько минут тупо пялилась в результаты: восемь недель… Открыла календарь: «Что было восемь недель назад? Да чёрт его знает… Но почему были месячные? Почему я ничего не почувствовала?» Врач на все мои вопросы ответила, не шибко вдаваясь в подробности: «Такое иногда бывает. Таблетки помогают не всегда и не всем». Потом уточнила причину нежелания рожать и записала меня на аборт. Плотникова несколько раз звонила и аккуратно справлялась о моём здоровье и настроении. Обсуждать это у меня не было решительно никакого желания. Я ждала момента, когда всё наконец-то закончится, подолгу плакала по ночам и почти ничего не ела днём. Пыталась прислушиваться к себе, но внутри всё было словно выжжено кислотой. И наличие новой маленькой жизни никак себя не проявляло. «Будь ты проклят, Макаров… Я и так жила наполовину… А ты меня окончательно доломал своим цинизмом. Чёртов эгоист. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу тебя…» Утром перед операцией я выглядела уже совсем как привидение. На улице, несмотря на разгар лета, было холодно, пасмурно и ветрено. Достала из шкафа свой тёплый спортивный костюм. Тёмно-серый. Прямо как моё нутро… Собрала волосы в простой хвост, закинула в рюкзак документы и справки, сунула ноги в кроссовки и побрела в сторону метро. Ничего вокруг себя не видела. Ничего не хотела… «Ну что ж, Олеся Викторовна. Зато заработала. Зато оторвалась с богатым красавчиком. Полежала в джакузи, сгоняла на море. Узнала о себе всю правду. Молодец! Всё успела! А теперь расхлёбывай, дура!» Внутренний голос остервенело орал на меня, но я и так всё это знала. Хуже быть уже не могло в любом случае. В гинекологической больнице не сразу разобралась, куда идти. И как назло, там всюду, буквально на каждом шагу маячили девушки с животиками. Еле заметными. Приятно округлыми. Или совсем уже большими… – Ой! Я резко обернулась и в последний момент успела поймать оступившуюся «беременяшу», одной рукой ухватив её за поясницу, а второй… за низ огромного живота… Оттуда меня кто-то негодующе пихнул малюсенькой пяточкой. Или локотком. Не знаю… Я замерла, будто током поражённая. – Боже… Спасибо! Ох, я уж думала, навернусь, – девушка неловко улыбалась. – Перехаживаю вторую неделю. Сил нет никаких! Быстрее бы уже отстреляться. Спасибо вам большое! – Не за что… – я смотрела на свою ладонь и продолжала чувствовать кожей тот пинок. Раз за разом. – С вами всё хорошо? Вы очень бледная… Вот держите! – девушка протянула мне шоколадный батончик. – Ношу с собой парочку, а то на поздних сроках сахар иногда того… фьють! И хоть стой, хоть падай. Съешьте, сразу полегчает. Я вымучила из себя улыбку: – Спасибо… – Какой у вас срок? – Что? – Срок беременности, – то, как она лучезарно смотрела на меня, убивало наповал. – Вы же на скрининг? – она ткнула пальцем в кабинет, рядом с которым мы стояли. – Первый триместр? – А… Восемь недель… – Совсем крошечка! Вот такой, два-три сантиметрика, – она жизнерадостно засмеялась, показывая мне фалангу пальца. – Но уже есть сердечко! Боже, какая милота. Лёгкой вам беременности и удачных родов! – она тепло сжала меня за локоть и грузно, немного забавно переваливаясь из стороны в сторону, пошла вдоль коридора. Я же, задыхающаяся из-за сведённой гортани, смотрела ей вслед и с трудом сдерживала слёзы отчаяния. «Это ничего не меняет, Жданова!» В мою ладонь продолжала биться младенческая пятка, а по мозгу шарахал гром остатков здравомыслия. Наконец я нашла нужный мне кабинет. Оттуда выглянула медсестра: – Вы по записи? – Да. – Фамилия? – Жданова. – Ага… – она сверилась со своим списком. – У нас тут заминка. Минут двадцать ещё. Посидите. – Хорошо… Я плюхнулась на лавку, мелко дрожа всем телом, словно впереди меня ждал не аборт, а расстрел. Шоколадный батончик в ладони подтаял и стал совсем мягким, изгибаясь от крепкого сжатия. «Двадцать минут…» «Ну-ка не зависай! Открой соцсети и полистай смешные ролики!» Но вместо этого я открыла список контактов и долго смотрела на строчку «Демид». «Уже есть сердечко!» – звенело в ушах. Я вытерла слёзы, сжала ладонью живот и нажала на вызов. Через секунду раздался длинный гудок. Ещё один. Потом череда коротких. Я снова нажала на зелёную кнопку. Снова два длинных и дальше короткие. Уже почти уверенная в случившемся написала сообщение. Но оно «не могло быть доставлено». В мессенджере вся наша переписка ожидаемо отсутствовала. И снова «не доставлено»… Макаров меня всюду заблокировал. Вычеркнул. Вышвырнул… «Может быть, и неназванный доброжелатель не он?..» Я несколько раз всхлипнула, спрятав лицо в ладонях, потом встала и побрела прочь из больницы. Я поняла, что не смогу. Все мои мечты о семье были разрушены. И вся моя жизнь – тоже. Потому что где-то внутри уже билось сердечко. И потому что аборт стал бы расстрелом моей души. «Дура! Тупая дура! Идиотка!!! Вернись в больницу!!!» – беспомощно орал разум. – Алло, мам. – Привёт, Лисён. Как ты? – Я могу приехать? – Разумеется! Через сколько будешь? – Примерно через полчаса. – Отлично! Успею блинчиков нажарить! * * * В маминой квартире божественно пахло блинами. Я разулась и юркнула в ванную помыть руки и попытаться прийти в себя. Ничего не вышло. Я заглянула на кухню. Мама стояла у плиты и наливала тесто на раскалённую сковороду. Мамуля… Самый родной человек на всём белом свете. Особенно когда бабушки не стало. Мама меня поймёт… И всё равно было до ужаса страшно. – Лисён, доставай сметанку, варенье. Всё, что найдёшь в холодильнике. Я сейчас закончу. Я вытерла слёзы и накрыла на стол, включила чайник. – Как твои дела? – она переложила на стопку готовых блинов последний и улыбнулась мне.