Вернувшись в спальню, увидела пропущенный звонок от Демида и ещё одно сообщение: – Зеленоглазка, прости, я неудачно пошутил утром. Очень надеюсь, что ты не вернулась к стадии «нет, нет и нет». Давай поужинаем? «Вот же упорный…» – я усмехнулась, устав удивляться целеустремлённости Демида. – Не вернулась. Но ужинать не хочу. – И на том спасибо! – в конце ответа сияло сердечко. «Ох, Макаров… Ты своим упрямством до Луны докопаешься. Но и я вот так просто не сдамся. Потрудись как следует. Напрягись хоть разок в наших отношениях. Может быть, я тебя и прощу. Но тебе придётся приложить немало усилий!» – с этой мыслью я довольно усмехнулась, упаковала себя в платье и поехала наслаждаться театром. * * * Демид Дни сменялись неделями. Сентябрь и октябрь были позади, а между мной и Олесей всё ещё зияла трещина. Она писала мне после каждого приёма у врача. Я исправно накидывал ей кэш. Интересовался здоровьем её мамы. Поздравил её с Днём рождения и Днём учителя. Успел даже понаблюдать за округлившимся животиком. И вроде бы основная масса негатива была позади. Но говорить по существу она упорно отказывалась, и это уже откровенно подбешивало. Я не знал, что она задумала, но подозревал, что весь сыр-бор придётся на момент после родов. Оставалось надеяться, что гормоны материнства вправят ей мозг, и Олеся наконец-то прислушается к голосу разума. Я уныло клацал по клавиатуре ноутбука, сидя в своём офисе. За окном буйствовал классический ноябрьский ливень с налётом суицидальной депрессии. Меня клонило в сон, хотя до конца рабочего дня было ещё четыре часа. Я ждал сообщения от Олеси после второго скрининга. Два списка имён для мальчиков и девочек ждали своего звёздного часа, как и очередное предложение встретиться без лишних глаз и наконец-то уже поговорить по душам. Но вместо сообщения вдруг высветился входящий звонок. – Зеленоглазка? Как всё прошло? Голос Олеси прозвучал на грани страха и истерики: – Демид, пожалуйста… Приезжай. Они хотят прервать беременность!.. Пожалуйста, забери меня отсюда! Мне так страшно… – Еду. Глава 39 Демид Уже спустя двадцать минут я нёсся по коридору больницы в поисках Олеси. В висках долбился пульс, затылок горел от нервозности. Наконец я заметил нужный мне номер кабинета и макушку зеленоглазки, выглядывающей меня в толпе посетителей. – Что случилось?! – я не успел приблизиться к ней, как она вцепилась в мою руку, второй ладонью стирая с лица слёзы. – Что они сказали? – Забери меня отсюда… Крепко обняв её, тут же почувствовал, как Олесю трясло от истерики. – Тише. Тише, милая. Дыши. – Молодой человек! – раздалось за спиной. Я резко обернулся. На меня почему-то очень зло таращилась какая-то тётка под полтос, утянутая в маловатый ей белый халат. – Уймите свою барышню! – Вы кто? – я инстинктивно прикрыл собой «свою барышню» подальше от этой дамочки, которая с первого взгляда нравилась мне даже меньше, чем Олесина директорша. – Я врач! И пытаюсь спасти неразумную женщину от самоубийства! – Не спасти, а довести! – всхлипнула Олеся. – Так, стоп! – в попытках противостоять панике, я медленно выдохнул. – А теперь всё с самого начала. Что? Тут? Произошло? – У вашей барышни стремительно развивающийся гестоз! И если продолжать тут бесполезные разговоры, вы не то что без ребёнка, но и без жены останетесь! Что за блажь такая?! Любой ценой пойти против врачебных протоколов! Ещё нарожаете! А то, глядишь, и этого выходите. Я смотрел на врача, как на непонятное противоестественное существо. Она говорила страшные вещи таким тоном, будто это не о чьих-то жизнях вопрос, а о списке покупок. – Что за гестоз? Что это? – Демид, у меня нет его, – шепнула Олеся. – Она ошибается… – Преэклампсия беременных! Как раз аккурат к третьему триместру. Плацентарная недостаточность. Вам так сильно умереть хочется?! У вас белок в моче шкалит! – Прекратите ор!!! – рыкнул я на тётку, не понимая и половины её слов. На нас уже откровенно пялились со всех сторон. Беременные женщины со страхом обнимали свои животы, другие врачи закатывали глаза. Весь этот театр заставлял меня беситься посильнее, чем фокусы моего папаши. – Вам к операции нужно готовиться, – буркнула врачиха. – Непременно! – я огрызнулся. – Вернёмся минут через десять, – под её негодующим взглядом я увёл Олесю в конец коридора, где на моё счастье оказалась дверь на пустующую лестницу. – Вам туда нельзя! – Без вас разберёмся! Я крепко сжал ледяную ладонь моей зеленоглазки, и мы спустились на один пролёт к небольшому окну с широким подоконником. – Посмотри на меня. Олеся шмыгнула носом и подняла заплаканные глаза. – Подыши. Медленно и глубоко. – Демид, пож… – Тихо. Дыши. Просто дыши. Я с тобой. Мы вместе. Никто к тебе со скальпелем близко не подойдёт. Дыши. Дыши, милая. Она послушно замолчала и начала медленно дышать. Я сжимал её пальцы, стараясь успокоить, хотя сам был на нервяке. Олеся закрыла глаза, и я, не удержавшись, снова крепко обнял её. Она больше не дрожала. И я прессом почувствовал её небольшой животик. Будто током ударило… – А теперь спокойно расскажи, что за чушь несла эта тётка? Она ведёт твою беременность? – Нет. Моя заболела, эта заменяет, – Олеся качнула головой, и её шикарные густые волосы рассыпались по плечам. – Я не знаю, с чего вдруг она решила, что у меня гестоз. Но даже если… – она напряжённо вздохнула, но не поддалась только-только отпустившей её истерике. – Демид, это можно контролировать. Меня можно положить на сохранение. Довести беременность хотя бы… Хотя бы до тридцати двух недель. Или даже тридцати четырёх. Двадцать три недели – это слишком мало! Это огромный риск, Демид. У нас будет букет диагнозов… И это уже не жизнь. А выживание. Только не так! – Тогда почему она разоралась на весь коридор? Я не понимаю… – я действительно не понимал логики происходящего. – Она радеет за статистику. Неудачных беременностей – множество! Ей всё равно, что дальше будет с ребёнком. А за снижение смертности рожениц они тут все борются до последнего. Пожалуйста, давай уедем. Найдём нормального врача… Демид, я прошу! Если малыш для тебя действительно что-то значит, пожалуйста, увези меня! Помоги… – и тут Олесю снова прорвало. Слёзы градом лились по её щекам, а пальцы мёртвой хваткой цеплялись за рукав моей рубашки. Я растёр переносицу и, прижав зеленоглазку к себе, тупо уставился в окно. Ливень поутих, но вид был ужасный. Серое небо, серый город, серая земля. – Ты уверена, что всё не так смертельно, как она утверждает? – Да, – прошептала Олеся в моё плечо. – У гестоза целый список явных симптомов. У меня ничего этого не было… Ну не может он развиться за одно мгновение! – Хорошо. Если ты уверена, то давай попробуем, – в этот момент я, конечно, понимал, что вообще-то Олеся ни разу не врач и вполне могла ошибаться. Но жизненный опыт подсказывал: иногда лучше перепроверить, чем рубить с плеча. – Нас ведь отсюда выпустят? Или мы пленники, пока чего-нибудь не подпишем? – Нужно как минимум забрать мою карту… – в глазах Олеси вспыхнул ужас. – Если нужно – заберём. Не бойся, – я задорно подмигнул ей и потащил обратно на этаж. Постучал в кабинет, дождался недовольного «войдите» и заглянул внутрь: – Мы хотим подтвердить диагноз в другой больнице. Пожалуйста, отдайте карту. – Да вы и доехать можете не успеть! – тётка снова завела свою шарманку. – Под мою ответственность. – А вы вообще кто? – она прищурилась сквозь свои очки. – Отец ребёнка. – Вы муж? – Нет.