– Так посмотри вокруг – и все сам увидишь, – многозначительно произнес Барамуд. – Проклятие голодных душ слетало с уст умирающих эльфов редко, не каждый сможет рискнуть собственным посмертным покоем. Да и давно прошли те века. Но в Аннон Гвендаре этим колдовством охвачен весь город. Голодные души ищут врагов каждую ночь. – Кто их враги? – Вы, – ответил мне гном, – люди. Орки тоже, старые враги как-никак. Поэтому не позволяй призракам учуять себя. Сиди тут и не приближайся к границе круга. Не дразни их. Молитва смолкла. Откинув капюшон, инквизитор задумчивым взглядом изучал мелькание белых фантомов за пределами черты. Зря церковник замолчал! – Святой отец, – гном почтительно обратился к монаху, – только ваша молитва сдерживает мертвых на границе круга. – Ты уверен, следопыт? Барамуд кивнул и погладил свою пышную бороду. В темноте не углядишь, но мне отчего-то подумалось, что гном кривит рот в насмешке. Инквизитор смерил взглядом Барамуда и направился к линии на песке, обронив через плечо: – Никогда ранее не думал, что и ты можешь взывать к Господу нашему. Томас Велдон тоже чувствовал фальшь в словах Барамуда. – Только охранный круг, молитва и заступничество Двуединого Бога убережет нас, – теперь уже с неприкрытой издевкой произнес гном. А эльф откровенно улыбается! Я тихо выругался. Что нашло на гнома и его чертова эльфа! Рядом раздалось едва слышное бормотание толстяка: – Гном слишком много на себя берет и слишком много знает для хитросделанного следопыта! В самом деле, осведомленность бородача настораживает. Непростые и темные личности эти Барамуд и Крик. – Ты бывал здесь раньше. – Рой исподлобья посмотрел на гнома. Толстяк не спрашивал, он утверждал. В Сумеречье всегда делились знаниями о Запустении, по меньшей мере опытом выживания в эльфийских лесах. Это был и есть незыблемый обычай всех следопытов, и, выходит, гном давно знал, как пережить ночь в Аннон Гвендаре, но молчал. Это стоило жизни другим. – То ли бывал, то ли нет. Не важно! – грубо ответствовал Барамуд. – Молитесь, святой отец! Пока еще можете! Инквизитор остановился у незримой границы. Сцепив пальцы на животе, Томас Велдон разглядывал призраков. Мне показалось, что теперь они дольше не исчезают, и призраков вокруг нас заметно прибавились. Кровь и песок! Правду или нет нес гном насчет молитвы, только мертвые точно видят нас. Где-то во тьме тревожно закричали. Там заголосили, как будто узрели смертельную опасность. – Повелеваю вам величием Господа! – монах воздел к небу Распятие с частицей святого Креста, – Беги, сила сатанинская, дух нечистый, дьявольский! Изгоняю вас из мира людского, благоживущего под дланью Божьею! Призраки не увидели золотое Распятие и не услышали глас Велдона. Пустые глазницы смотрели на инквизитора не больше, чем на других живых. Монах двигался вдоль линии на песке, размахивал крестом и взывал к Господу, но эти мертвые не боялись бога отца Томаса. – Всё! – инквизитор опустил руки. – Экзорцизм на них не действует. – Святой отец, попробуйте снова! – выкрикнул гном. Монах оставил возглас Барамуда без ответа. Накинув капюшон рясы, церковник вернулся к упокоенным оркам. – Моя молитва нужней воинам Манрока, – произнес он. Вождь, который с момента появления призраков не проронил ни звука, поднял взор на монаха. Что в глазах орка? Благодарность или злость? В темноте не понять. Еще вчера он не подпустил церковника к своим мертвецам, а сегодня безмолвствует. – Они тянут руки сквозь черту! – воскликнул Рой. – Проклятый пепел! – вырвалось у меня. Толстяк заметил, что белесые фигуры потянули к нам руки, и призраков вокруг гораздо больше! Фантомы окружили охранный круг плотной стеной. Когда призрак исчезал, за ним стояли уже несколько новых, и, что самое ужасное, сейчас руки мертвых проходят сквозь невидимую стену. Кровь и песок! Если они войдут внутрь… Додумать я не успел – сразу два признака направились к нам. Господь милосердный! Двинувшись вперед, духи мертвых проникли в охранный круг и в тот же миг исчезли. Пусть молитва Велдона не в силах разогнать призраков по ту сторону черты, но внутри она еще действует. Я осенил себя знамением, сейчас я истово, искренне веровал! – Черный камень Тривалора! – Гном выругался и склонился над ухом эльфа. Барамуд забеспокоился? Но почему? Ведь сила молитвенного слова и охранный круг по-прежнему оберегают нас. – Проклятье! – Бородач затормошил перворожденного, как тряпичную куклу. – Не понимаешь, что ли! Я точно не понимал, чего гном прицепился к перворожденному. Сразу три белых фигуры попытались добраться до нас, и все трое истлели за один удар сердца. Там, за чертой, эпизоды из прошлого Аннон Гвендаре вдруг переменились. Размеренное мирное существование отступило под натиском войны. Фантомы падали, пытаясь прикрыться руками от чьих-то ударов, убегали и прятались; их настигали, и эльфы погибали от невидимых мечей, копий и стрел незримых врагов. Кто-то сражался, взмахивая невидимым оружием, и тоже погибал, изрубленный, заколотый или застреленный. – Четыре пса!.. – пробормотал потрясенный Рой. Мы лицезрели картину гибели Аннон Гвендаре, когда союзная людская армия ворвалась в осажденный город. Равнина огласилась ревом пожаров, воплями отчаяния и страха, кровожадными криками и гоготом солдатни. Новый призрак пересек границу… И ничего! Полупрозрачная фигура медленно поплыла к нам в пяти дюймах над песком. А за ней другая! И еще! Еще! Они не исчезают! – Крик! – Рык гнома перекрыл шум водопада. Перворожденный прыгнул к центру охранного круга и, распластавшись на песке, вогнал стрелу в каменистую землю в двух шагах от первого духа. – Нойе! Это он воскликнул? Немой эльф?.. В следующий миг вокруг стрелы, вонзившейся в песок на глубину наконечника, образовалось мерцающее голубым отсветом кольцо воздушной ряби. Через мгновение светящийся обод резко вырос в размере, оставив охранный круг внутри себя. Затем голубая окружность расширилась в два раза по сравнению с кругом, что начертал церковник. В три! Остановилась; голубой свет замерцал часто-часто и погас. Когда расходящаяся во все стороны воздушная рябь задевала призраков, те вспыхивали голубым сиянием и исчезали. – Кольцо света! – потрясенно произнес орк. – Магия эльфов! – Она самая. – Барамуд дергал себя за бороду и отчаянно вертел головой. – Что происходит? – Я тоже озирался. Белесых фигур нет нигде в трех десятках шагов. Но дальше в темноте призраков все так же много. Некоторые из них двинулись к нам. – Мы спасены? – А-а-а! – зарычал гном. – Они снова идут! – Но Крик! – Толстяк ткнул пальцем в сторону эльфа; перворожденный поднялся, в его руках новая стрела. – Он… – Еще дважды! – Гном перебил горца. – Еще два раза Крик сможет остановить мертвых! До рассвета мы не дотянем! – На колени! Молитесь! Все молитесь! Отцу и Сыну! Матери Божьей! Высоко воздевши длани с зажатым в них золотым Распятием, отец Томас встал около эльфа. – Святой Крест и сила Божья с нами! На сей раз мы остановим нечисть! – Нет! – Гном взмахнул рукой, словно отгоняя инквизитора. – Не поможет! – Как ты смеешь… Даже в ночи был заметно, что Томас Велдон побледнел, губы церковника затряслись от охватившего его праведного гнева. – Нет, человече! Сегодня детей Аннон Гвендаре уже не остановить. Ничем, кроме жертвы! – Что? – Они уйдут, если получат свою дань – одного из нас. Им нужен один! На растерзание! Или духи получат всех! Все, кроме эльфа и гнома, потерянно переглядывались, а имперец мычал и пытался высвободиться из пут. Генрих фон Геринген догадывался, что сейчас произойдет. – Одна жертва! Человек или орк! Решайте! Призраки вновь у охранной черты и их снова много! – Нойе! Волна голубого сияния смела мертвых. – Будет еще только один раз! – Гном выдрал их бороды целый клок! Я схватил имперца за ворот. – Поднимайся, сукин ты сын! Полковник отчаянно замотал головой и попытался завалиться наземь. – Я тебя сейчас!.. – Зашипев, Рой тоже накинулся на пленника. В руке толстяка блеснул кинжал.