– Раньше надо было заваливаться спать. – Гном отвернулся, оглядывая лагерь. – Пока стоим на этой поляне, бояться нечего. Я как понял это, сразу захрапел. – Отчего же здесь неопасно? Мы ведь в Запустении. – Я попытался отшутиться; вышло криво и неудачно, гном даже не понял, что я говорил о проклятых лесах с иронией. Барамуд заговорил после некоторой паузы, его лицо посерьезнело. – Тут, – начал он, – в прежние времена… кхм, давно… располагалась гномья слобода с небольшим святилищем. Перевалочный пункт для торгового люда. Сдается мне, что мы посреди слободы ночевку и сделали. Я покрутил головой, ища следы развалин либо еще чего-нибудь, что навело Барамуда на мысль о слободе, однако нет и намека на прошлое. – Посему, – продолжал гном, – никакая нечисть сюда не сунется. – Из камня слободу сложили? Барамуд кивнул и затянулся. – Трудно поверить, что здесь когда-то стояли каменные дома гномов, – с сомнением в голосе произнес я, – да еще святилище вашего племени. Пыхтя трубкой, Барамуд повернулся ко мне боком и снова кивнул. Его взгляд уставился на что-то невидимое: возможно, устремился в прошлое, в воспоминания; хотя вряд ли – не мог Барамуд помнить эту слободу. Проклятие легло на эльфийские леса полтора столетия назад; тогда же, должно быть, разрушили и гномий торговый пост. Кабы Барамуд видел его своими глазами, то предо мной стоял бы не крепкий, как скала, гном, пусть и наполовину седой, а уже довольно старый, дряхлеющий. С виду Барамуд только приближался к своей сотне лет. – Сохранилось что-то от слободы? Какие-нибудь развалины? – Нет. – Но как?.. – Пусть это останется моим секретом. Обернувшись, гном оценивающе осматривал меня. Я начал испытывать раздражение, меня обычно злили многозначительные намеки и недосказанности, тем более когда устал и не выспался. Катись к чертям, гном, со своими секретами. А порох-то отсырел. Я принялся перезаряжать пистоли, более не смотря на Барамуда, словно тот исчез. Но мое нарочитое равнодушие не вызвало ответной холодности. Удивительно: гномы-то обидчивы. – Хочешь, поведаю тебе о другом, человече? Я искоса глянул на Барамуда. «Человече»? Чего он по-старомодному взялся говорить? – Ну, – буркнул я, продолжая работать шомполом. Гном вытащил трубку изо рта. – Хочу видеть твои глаза, Гард, – сказал он. Кровь и песок! Гном слишком уж назойлив. – Ну, – откровенно невежливо бросил я, поднимая взор. Сейчас Барамуд либо отвалит, либо займется выяснением отношений. Однако ни взгляд, ни лицо гнома не выражали раздражения или злости. Гном вообще как-то уж слишком спокойно смотрел на меня. – Этот поход – нелегкое испытание, – заговорил он, – и, если случится так, что станет совсем невмоготу, позови меня или Крика. Мы сможем прийти на помощь. Гном замолчал. – И?.. – Это всё. – Всё?.. Вы и так рядом. Чего вас звать? Гном пожал плечами, пустил несколько дымных колечек и молча удалился к тихо почивающему эльфу. Странный какой-то разговор приключился. Я размышлял над ним, доканчивая перезаряжать пистоли, а лагерь тем временем отходил ото сна. Первым поднялся Морок. Вождь орков хмуро оглядывал стоянку, когда к нему приковылял Барамуд. Теперь гном присел на уши Манроку; о чем они говорили – не знаю, не вслушивался. После короткой беседы с гномом Морок зычным голосом объявил подъем. Помятые после бессонной ночи люди и орки наскоро перекусили и закопошились, собираясь в дальнейший путь. Эльф и гном уже ждали: им вести отряд к Гнилому водопаду. Барамуд вновь задымил трубкой, поглядывая то на орков, то на нас. Крик демонстрировал прежнюю бесстрастность. К слову, одежда перворожденного выглядела безупречно, словно тот и не провел ночь на земле. Скоро мы выступили. Лес поредел, с почерневших влажных ветвей падали тяжелые капли, под мокрым снегом чавкало. Меж стволами деревьев белел туман. Шли настороже, памятуя о возможной нечисти, но с рассветом лес по-прежнему молчал. Через пару часов деревья расступились, туман растворился. На несколько лиг вперед до реки простиралась ровная, как стол, местность, поросшая травой соломенного цвета; высушенные ломкие стебли достигали пояса, повсюду разбросаны серые валуны, размером с голову и поболее, самые крупные из них поднимались выше травы. Снег весь истаял. Средь подергиваемого ветром сухостоя темнели островки густого кустарника, из которого торчали два-три мертвых ствола с искореженными ветвями. Сухостой был часто прорежен проплешинами каменистой земли. – Там, – Рой ткнул пятерней на северо-восток, – Черная речка обрывается Гнилым водопадом и сливается с широкой Тартой. – Где? – Ричард Тейвил старательно пялился в указанную толстяком сторону. – Не видать никакой Тарты. – С нашей стороны берег Тарты поднимается высоким и крутым склоном. Смотрите, к северу от нас все покрыто высокой травой, потому реки и не видать. Действительно, казалось, что травянистая равнина утыкается в лес, и никакой воды там нет. Лишь далеко впереди, слева, видно Черную, и то была уже другая река. Спокойная речка, по которой мы шли на лодках, превратилась во взбаламученный многочисленными порогами бурлящий пенящийся поток. Понятно, почему вчера оставили лодки: близко к Гнилому водопаду на них не подойти. Я снова посмотрел на Черную. Далековато до нее, но все равно река, изрезанная порогами, должна сильно шуметь. Однако гул воды сюда не доносился. – У водопада есть брод, – продолжал Рой. – Перейдем по нему реку и двинем дальше. – Глубоко там? – спросил я. – Самое большее – по пояс, – ответил гном, – а так – по колено. – Холодновато для перехода реки вброд, – резонно заметил Тейвил. – Почему сразу не высадились на противоположном берегу? – Потому, – сказал Акан, – что все, кто пробовал подойти до Тарты по левому берегу, до водопада так и не доходили. Назад тоже не возвращались. Хочешь попробовать? Арниец выругался, добавив, что лучше бы доброго эля попробовал. – К кустам не подходить! – громогласно объявил Барамуд. Гном оказался совсем близко, и от его баса зазвенело в ушах. – Что там? – спросил Тейвил, подозрительно уставившись на ближайшие заросли. – Гиблый песок, – пояснил Рой. – Если ступишь, то, почитай, тебя уж нет. Затягивает с головой за несколько ударов сердца. – Ты бывал раньше у Гнилого водопада? – сощурившись, спросил Барамуд. Что-то его насторожило. Не зря говорят, что гномы подозрительны сверх всякой меры. – Нет, только слыхал о нем, – ответил толстяк, – но я же горец – у нас по вечерам только и толкуют о Запустении и следопытах. Сам я тоже из них, хотя давненько это было, да и в эти края добираться не доводилось. Зато наслышан о Гнилом водопаде, как и все. – А мы вот сюда хаживали, – хмыкнул Барамуд. – Потому Фосс и нашел тебя и Крика. Верно ведь? – Верно. – Гном погладил бороду; подозрительность оставила его. – Что за Гнилым водопадом? – Имперец исподлобья посмотрел на гнома. – Дальше на север никто не ходил, – ответил тот, – либо не возвращался. Мы будем первыми. – Если вернемся… – процедил полковник. – Хватит разговоров, – подойдя к нам, произнес Морок. – Давай уже, Барамуд, ваш черед. Вождь орков был бледен, рана донимала его сильнее ожидаемого. Я вспомнил, как отец Томас исцелил Фосса в брандской таверне: инквизитор являлся сильнейшим магом-врачевателем; и решил сегодня же просить Велдона помочь орку. Ох, то будет непростой разговор – священник не захочет исцелять орка, коль тот яро показывал пренебрежение Святой верой. Морок тоже упрется, как осел: не пожелает принимать помощь от церковника; но Манроку может стать гораздо хуже уже к сегодняшнему вечеру. – Надо спешить, – сказал вождь орков. – Нужно перебраться на тот берег до темноты. Гном кивнул и снова обратился к отряду: – Дальше следуем за Криком, он идет первым. Ступаем за ним по одному. Нос не воротим! Гном хохотнул и направился к невозмутимому перворожденному. – Чего он смеется? – спросил я Роя. – Узнаешь. – Ты тоже загадками заговорил? – с досадой спросил я. – Никаких загадок! Скоро сам поймешь, отчего Гнилой водопад так прозвали. Давай уже двигай. Я шел после эльфа, гнома, Манрока и Болга. Рой – за мной, после него – Ричард и непривычно молчаливый Томас Велдон. Сразу за церковником ступали Геринген и два орка. Нарваг и Ивур, которые замыкали шествие, постоянно вертели головами. Морок велел им следить за лесом, где по-прежнему могли скрываться упыри. Напряжение снова охватило меня; оглядываясь по сторонам, я видел, что мои спутники тоже подспудно ждут появления нечисти. Мы шли на север, вытянувшись молчаливой цепью. Эльф вел вперед, старательно обходя сухостой, даже маленькие его островки. Перворожденный выискивал валуны покрупнее и старался держаться как можно ближе к ним. – Если лежит каменюка – значит, гиблого песка нет, – сказал Рой. Давила мертвая тишина, словно из мира вокруг нас убрали все звуки. Только шуршание камней да скрип песка под ногами, позвякивание железа и чье-нибудь негромкое бурчание. Как будто отряд накрыли не пропускающим звук куполом. Мы заволновались, однако Барамуд успокоил, заверив, что так и должно быть. – След в след! – Бас гнома напомнил, чтобы держались гуськом.