Лешка не унывал и записался в секцию самбо. Поначалу дела пошли неплохо. Общефизическая подготовка у него была на высоком уровне. Но когда перешли к отработке приемов, случилась неприятность. Противник попытался заломить Лешке руку на болевой, но тот, вместо того, чтобы похлопать другой рукой по ковру в знак поражения, врезал победителю по носу и сломал его. Вышел скандал. — Запомни, парень: секция бокса на втором этаже. А здесь чтобы я тебя больше не видел! — напутствовал Лешку тренер. В секции бокса Лешке повезло больше. Правда тренер Михалыч, недавно учивший и Крюкова азам боксерского мастерства, пришел в ужас от корявой лешкиной техники, которую так и не смог отшлифовать, зато в первом же пробном спарринге новичок расквасил нос разряднику, который был на голову выше него. С этого момента желающих работать с Лешкой в паре не находилось и он в основном сражался в дальнем углу с пятипудовым боксерским мешком. В результате этого в технике он не сильно преуспел, зато отработал поистине пушечный удар с обеих рук. После этого тренировки ему наскучили и он перестал ходить в спортзал. Дворовые ребята после школы занимались двумя вещами: резались в карты и гоняли голубей. Верховодил в их компании недавно вернувшийся с зоны-малолетки хулиган Муста. Лешке в их компании было скучно. С началом затяжных осенних дождей он как-то позвонил Крюкову. — Приезжай ко мне, — предложил тот. — В настольный хоккей погоняем. И Лешка зачастил к Крюкову. Они шлялись по улице, гоняли в футбол, потом шли домой к Крюкову, где обедали, играли в настольный хоккей, смотрели телевизор или листали книги с красивыми иллюстрациями из огромной библиотеки отца Крюкова. Квартира у Крюкова была громадной. По ней можно было ездить на велосипеде, но строгая мама Крюкова не разрешала им даже бегать по коридору. Дело в том, что отец Крюкова был известным писателем детективов. Работал он дома, в своем кабинете и требовал соблюдения полной тишины. Личность его была величественной и недоступной. Впрочем, за обедом Лешка мог лицезреть живого классика. Отец Крюкова часто рассказывал какие-нибудь интересные, но совершенно неизвестные факты из жизни известных исторических деятелей. Однажды эти знания, не одобренные министерством образования, сыграли с Лешкой злую шутку. Как-то в конце первой четверти на уроке литературы учительница Галина Ивановна зачитала им пушкинскую эпиграмму: — Полумилорд, полукупец, Полумудрец, полуневежда, Полуподлец, но есть надежда, Что будет полным наконец! Дежурный, опять тряпка сухая? Галина Ивановна читала стихи очень хорошо, "с выражением". — Что мы можем сказать об этом человеке на основании такой замечательной, меткой характеристики? — спросила она у класса. — Он подлый! — Он нечестный! — Козел он! — сообщил с задней парты увалень-второгодник Добычин по кличке Быча-Карандаш, ростом и весом вдвое превосходящий любого из учеников. Галина Ивановна удовлетворенно кивала. — Воронцов, может быть ты перестанешь смотреть в окно и присоединишься к нашему обсуждению? — обратилась она к Лешке. Тот поднялся с обреченным видом. В такой ситуации что ни скажи, все равно будешь виноват. — Эта эпиграмма написана на графа Воронцова, — сказал Лешка. — Он был героем Отечественной войны тысяча восемьсот двенадцатого года. В Бородинской битве его дивизия погибла почти полностью, а сам он был ранен штыком. Позже, когда русская армия стояла во Франции, Воронцов заплатил долги всех солдат и офицеров — полтора миллиона рублей. И разорился. Так что писать про него такое — подло. А что хорошего сделал сам Пушкин? Стишки про любовь писал, да к женщинам приставал. Может я не прав, но только Лев Толстой так же считал. У учительницы глаза вместе с очками чуть не вылезли на лоб. Класс обрадовано зашумел. Сегодня точно спрашивать уже не будут. Наконец Галина Ивановна обрела дар речи. — Ты, Воронцов, думаешь, что говоришь? Пушкин, это… это… это наше все! А граф Воронцов был губернатором, царским сатрапом. Он угнетал крепостных и оскорблял поэта. И раз Пушкин про него такое написал, значит все это правда! За что же, Воронцов ты Пушкина так не любишь? — Почему? Люблю, — отозвался Лешка. — Особенно сказки. — И какая из сказок тебе больше всех нравится? — с подозрением спросила учительница. — "Конек-Горбунок". Класс заржал. Учительница состроила скептическую ухмылку: — А разве тебе не известно, Воронцов, что эту сказку написал великий русский писатель Ершов? Лешка снова обреченно вздохнул. Рубить, так до конца. — Так ведь "Конька-Горбунка" Пушкин Ершову в карты проиграл. А вы разве не знали? Есть одна книга, у автора такая фамилия польская… А почему же тогда великий писатель Ершов ничего больше, кроме этой сказки, не написал? Учительница других произведений великого писателя Ершова тоже назвать не смогла, поэтому ушла от опасной темы. — Так, хватит сенсаций, фамилия у него, видите ли, польская! У нас не передача "Очевидное — невероятное"! Вернемся к Пушкину. Кто хочет сказать? Павлова! Надя Павлова была отличницей и активисткой. Она поднялась и уверенно заявила. — Галина Ивановна, Лешка говорит правду. И про Ершова, и про Воронцова. Пушкин обиделся на графа Воронцова, потому что безуспешно ухаживал за его женой Елизаветой Ксаверьевной Браницкой. Я читала в книге… Надя была внучкой маршала и дочкой генерала. Спорить с ней Галина Ивановна не отваживалась. Класс просто содрогался от хохота. Учительница сжала кулачки. — Добычин! Расскажи нам о Пушкине и его дружбе с декабристами. — А чо сразу Добычин? — с ворчанием вылез из-за парты верзила, известный всей школе хулиган, второгодник и двоечник. — Ну, Пушкин, это, был за бедных. А царь, значит, был, это, за богатых. Ну и убили. — Кого? — Сначала Пушкина. Богатые. Им царь приказал. — И как же они его убили? Могучий второгодник на секунду растерялся, но тут же тренированным ухом уловил подсказку. И бодро продолжил: — Зашмалял его один пидор голландский из шпалера. В решето, елки зеленые. С понтом — на дуэли. А тогда эти, декабристы, царя взорвали. Бомбой. А потом Ленин с Карло Марксом… — Достаточно, Добычин, садись. Четыре. — А почему не пять? Я учил… Учительница повернулась к Лешке — Ну, теперь ты понял, Воронцов, что уроки нужно учить? Тут с места вскочила подлиза и доносчица Жанка Лятычевская. — Я думаю, Галина Ивановна, что Леша Воронцов умышленно противопоставил себя коллективу. Так могут говорить только те, кто не любит свою родину! Его за это и в комсомол не принимают. Галина Ивановна строго взглянула на Лешку поверх очков. — Ну что, Воронцов, помогли тебе твои ляхи? Не те книги читаешь! Класс живо откликнулся: — Воронцов — Лях! — Леха — Лях! — Пидор он голландский! — снова вставил Быча-Карандаш. Лешка повернулся к нему и от души врезал по соплям. Коронный удар не подвел. Богатырь-второгодник опрокинулся на пол вместе со стулом и остался лежать. — А ты еще и хулиган, Воронцов! — строго сказала Галина Ивановна. — Выйди из класса и дай дневник! Лешка послушно встал, вышел за дверь и оттуда протянул учительнице дневник. — А наоборот нельзя было? Сначала дневник, а потом выйти? Этот урок имел два последствия. Во-первых Галина Ивановна не только преподавала литературу, но и исполняла обязанности директора школы. С ее подачи и другие учителя занесли дерзкого знайку в черный список. А во-вторых к Лешке крепко приклеилось прозвище "Лях". * * * Из школы Лешка шел вместе с Надей, хотя идти ему нужно было в другую сторону. — Спасибо за поддержку, — поблагодарил он ее. — За что спасибо? Я же просто правду сказала. — Вот за правду и спасибо.