Галки взлетели, как одна, и закружились над колокольней, маша крыльями; их звонкая песня теперь звучала как «чак-чак-чак». – Я не уверена, сможем ли мы остановить его, но точно знаю, что не сумею сделать это в одиночку. Что, если бы мы могли снова стать единым целым?.. Вы, я и этот дух. У нас может появиться шанс. Теперь галки пели предупреждающее «кар-р», опустившись ниже и кружа над головой Сьюки. – Я знаю, – сказала она. – Знаю, какую цену мне придется заплатить, и я готова. Вы поможете мне? Фэй мчалась сквозь дождь с почти двадцатью пугалами на хвосте, огибая деревню по кругу, начиная от ворот церкви Святой Ирины, затем вперед и вокруг кладбища. Даже в темноте она знала эту деревню как свои пять пальцев, и вскоре ей удалось увеличить расстояние между собой и вороньим народом. Она перебралась через церковную стену и пронеслась мимо одного из пугал, что блуждало меж надгробий. Сьюки. У Фэй не было времени задаваться вопросом, почему она не гонится за ней, подобно остальным, но, промчавшись мимо, она помахала пугалу. Сьюки помахала в ответ, и тогда Фэй заметила стаю галок, круживших над ней. Ей хотелось узнать больше о происходящем, но сначала следовало избавиться от преследователей. Она петляла по территории церкви, время от времени оглядываясь назад. Вороний народ следовал за ней, как овцы, натыкаясь друг на друга и спотыкаясь о кротовые кучки земли в траве. Чучела были неуклюжими, но упрямыми, и Фэй содрогнулась при мысли о том, что они могут сделать, если поймают ее. Образ пугала Крэддока, привязанного к крестовине, придал ей сил перелезть через каменную стену и покинуть территорию церкви. Фэй свернула на тропинку, ведущую к Перри-лейн. Вороний народ гнал ее по узкому переулку, кувыркаясь и спотыкаясь, как персонажи серии фильмов «Полицейские Кейстоуна». Примерно шестеро из них создали преграду, через которую перелезли остальные, протягивая руки к книге в сумке Фэй. Она продолжала бежать, свернув на Вуд-роуд у военного мемориала. Лунный свет блестел на гладких булыжниках. Поскользнувшись на бегу, Фэй потеряла равновесие. Она наклонилась, словно танцор чечетки, попятилась и рухнула на дорогу, ободрав локоть и ударившись виском. Затем перекатилась, встряхнула головой и поднялась на ноги, когда пугала выскочили к ней из переулка. Фэй еще никогда не доводилось так много бегать за один день, а на последнем отрезке пути вдоль Вуд-роуд до церкви пришлось подниматься в гору по скользкой дорожке. Из-за это теперь болели легкие, а также ноги, руки, спина и – что странно – пальцы, но останавливаться было нельзя. Отсюда она могла разглядеть вход на кладбище, но ее отца и добровольцев местной обороны нигде не было видно, а колокола не звонили. Жители деревни спали в темноте, не подозревая о странной охоте, происходящей на улицах поселения. Внутри Фэй поселился знакомый страх. Не только из-за того, что случится, если ее поймают, но и от мысли, что на самом деле к ней могли и не прислушаться. Она легко отдала приказы, но кто сказал, что эти люди не отправились домой, не приготовили себе по чашке чая и не легли спать? Папа и добровольцы местной обороны могли весело посмеяться за пинтой пива. Миссис Тич и мисс Шарлотта, скорее всего, пошли каждая своей дорогой, согласившись, что им виднее, чем девочке, которая балуется магией, потому что скучает по матери. И какой у Фэй оставался выбор в таком случае? Продолжать бежать? Сделать еще один круг по деревне с этой толпой преследователей – что ей не очень нравилось – или добраться до колокольни и запереться внутри, пока не прибудут другие звонари, чего они, возможно, никогда не сделают? Торопливые шаги пугал приближались. Вороний народ никогда не уставал. Они не остановятся, пока не получат книгу и Фэй. Ее ноги стали тяжелыми, дыхание сбилось, а дождь барабанил по голове. Одно из пугал застонало, приблизившись. Звук раздался прямо у нее над ухом. – Ох, черт возьми, – испуганно вскрикнула Фэй, стиснув зубы от усталости и делая все возможное, чтобы заставить руки и ноги двигаться дальше. Еще один стон, и еще. Все ближе и ближе, быстрее и быстрее. – ЗАРЯЖАЙ! – раздался крик из паба «Зеленый Человек». Двери распахнулись, и на улицу хлынули люди в нарукавных повязках и жестяных касках. Они сжимали пылающие факелы, шипящие под дождем, и торопились выстроиться в линию между Фэй и пугалами. Во главе шествовал Мистер Пейн в своей форме патруля воздушной тревоги и стальном шлеме, держа в руке горящий факел. – Мистер Пейн, – едва выдавила Фэй между вдохами, ее голос балансировал на грани истерики и бреда. – Погасите свет. – В данном случае, юная леди, я сделаю исключение. – Беги, Фэй, – крикнул Терренс, – мы оттеснили их. Оглянувшись, она увидела, как пугала отпрянули и понеслись назад по Вуд-роуд, а линия добровольцев местной обороны перегородила улицу своими факелами. Мистер Маршалл поднял винтовку и выстрелил в одно из пугал. Пуля прошла насквозь, срикошетив от военного мемориала. Пугало посмотрело вниз на новую дыру в груди, вскрикнуло и убежало. Усмехнувшись, Фэй почувствовала прилив сил, свернула с Вуд-роуд, перемахнула через церковную стену и побежала через кладбище к колокольне церкви Святой Ирины. И угодила прямо в объятия Тыквоголового. 35 Колокола церкви Святой Ирины – Так мило с твоей стороны принести ее мне. – Удерживая Фэй одной рукой, Тыквоголовый потянулся к застежке ее сумки. Юная Брайт извивалась, пытаясь выбраться из хватки, но его руки, оказавшись невероятно сильными, крепко держали ее. – Папа. Папа, помоги! – закричала она, и, к ее облегчению, добровольцы отряда местной обороны деревни Вудвилл перелезли через церковную стену с горящими факелами и оружием наготове. Тыквоголовый отбросил Фэй и ее сумку на землю. Затем полез в свой смокинг, достал колокольчик и зазвенел им в сторону нападавших. Воздух задрожал, пылающие факелы погасли, и даже дождь немного стих. Ужасный звон продолжался, пока Терренс готовил свою винтовку «Ли-Энфилд». Он передернул затвор, дабы дослать патрон в патронник, но оружие просто развалилось на части. Другие пытались сделать то же самое, но и их винтовки бесполезными обломками упали на мокрую землю, а острые концы вил загнулись, словно бараньи рога. Тыквоголовый ухмыльнулся, возвращая колокольчик в смокинг. Фэй отползла назад, когда он приблизился, но длинноногий Тыквоголовый через мгновение оказался на ней, пытаясь прижать ее к земле. Фэй сопротивлялась, извивалась и перекатилась на живот, крепко держась за сумку под собой. Демон уперся ногой ей в спину и навалился всем весом. Затем снял цилиндр и надел его на голову своей жертвы. Фэй почувствовала внезапное оцепенение и не могла пошевелиться. Тогда он надавил сильнее, вдавливая ее лицо в сырую землю. Берти любил порядок. Узор плитки на кухонном полу, ряды моркови и капусты на отцовском участке, коллекция сигаретных карточек с футболистами в алфавитном порядке – все это делало его по-своему счастливым. Но ни одна из этих вещей не могла сравниться с великолепием тщательно продуманного метода колокольного звона. То, что он и его товарищи могли взять шесть, восемь, десять или больше колоколов и звонить в них в таком порядке, который воззвал бы к непостижимой красоте самих Небес, представлялось Берти не чем иным, как чудом. И для создания этого дивного звука звонари следовали методам. Испытанным и проверенным, передаваемым из поколения в поколение и тщательно записанным, как любая симфония, в четких и лаконичных схемах. С колонками цифр для обозначения колоколов и красными и синими линиями, направляющими звонарей. Берти звонил в колокола с двенадцати лет и только-только начинал во всем разбираться. Мистер Ходжсон, напротив, был таким экспертом, что ему было достаточно взглянуть на синюю линию, чтобы узнать метод и услышать звон колоколов в своей голове. Когда он посмотрел на записи Кэтрин Уинтер, то поморщился, будто сосал лимонный шербет. – Не сработает, – заявил он, изучая схему, вышагивая кругами по звоннице колокольни Святой Ирины. – Никакой симметрии, это не настоящий метод. В нем нет благодати, нет благочестия в присутствии Бога, он торопливый и неистовый, и его невозможно исполнить. – Все получится, мистер Ха, – настаивал Берти, затем указал на своих товарищей-звонарей, каждый из которых промок до нитки после прогулки в бурю. – Мы готовы к сложностям. Вы всегда говорили нам, что мы лучшая группа звонарей в Кенте, если не во всей Великобритании. Мы тоже взглянули на метод и знаем, что он выглядит несколько странным, но вы должны признать, что в этом что-то есть. – Я считаю, что это гениальная работа, – добавила миссис Притчетт. – Мы еще не видели ничего подобного, – в один голос заявили близнецы Робертс. – Поистине великолепно, – вмешался преподобный Джейкобс. – Просто блестяще, – сказала мисс Гордон, восторженно хлопая в ладоши. – Давайте, ребята, за дело. – Мисс Берджесс подошла к канату. Берти осмелился подойти ближе к мистеру Ходжсону и тихо сказал. – По дороге сюда мы видели, что на кладбище происходит нечто странное. Фэй нужна наша помощь, и у нас мало времени. Что скажете, мистер Ходжсон? – Вопрос Берти повис в воздухе, пока старший звонарь продолжал недоуменно хмуриться, изучая метод Кэтрин Уинтер. Будучи парализованной какой-то магией, исходившей от цилиндра Тыквоголового, Фэй не могла пошевелиться. Демон надавил сильнее, вжимая ее лицо глубже в землю. Очки Фэй слетели с носа. Все вокруг стало размытым. Она могла различить лишь капли дождя, стучащие по травинкам, сорнякам, одуванчикам и крошечным грибам. Дождевая вода хлынула к ней, образовав лужу, заполнив рот и нос Фэй. Она вот-вот умрет, утонет на кладбище, как крыса. И в этот момент зазвонили колокола церкви Святой Ирины. Фэй позволила себе ощутить трепет надежды. Вот и все. Мистер Ходжсон и остальные воспроизведут метод ее матери, и демон в ужасе сбежит. Но ей понадобилось всего лишь мгновение, дабы понять, что звонари пока только поднимают колокола. Ничего магического в этом не было. Мистер Ходжсон не звонил методом ее матери, и теперь Фэй утонет в луже. Тыквоголовый шептал ей на ухо непостижимые слова, проползавшие по ее коже, распространяя онемение. Ее веки отяжелели, мысли развеялись, словно листья на ветру. Фэй теряла рассудок. Берти звонил тенором, задаваясь вопросом, когда же мистер Ходжсон остановит круговой звон и приступит к методу Кэтрин Уинтер. Разумеется, подготовка тоже была важна, они должны поднять колокола, но круговой звон затянулся, и Берти видел страх в глазах старшего звонаря. Тот не хотел воспроизводить начертанное на листе, они теряли время. Берти уже подумывал его позвать, когда увидел знакомую фигуру, появившуюся в дубовых дверях звонницы. – Сейчас же прекратите. – Констебль Малдун стоял с поднятой рукой, перекрикивая звук колоколов. – Я приказываю вам немедленно прекратить звон. – Стойте! – крикнул мистер Ходжсон, и остальные звонари поспешно замерли. – Что ж, это просто позор, который ни с чем не спутаешь, – покачал головой констебль, шагнув в центр зала. – Спустя всего несколько дней после указа о прекращении звона, я обнаруживаю, что вы устраиваете старый добрый дин-дон посреди ночи. – Констебль, пожалуйста, позвольте мне объяснить… – начал старший звонарь. – Будете объясняться в участке. Это преступление по статье… – Ох, не дери глотку, Ноэль, – перебила его миссис Притчетт, спрыгивая с ящика, который она использовала в силу маленького роста, чтобы дотянуться до своего колокольного каната. Она подошла и ткнула констебля пальцем в живот. – Развернись и не лезь не в свое дело, ты, долговязый… – Вы не можете говорить со мной в таком тоне. Я представитель закона. – А я все еще твоя тетя, Ноэль, и могу в любой момент надрать тебе уши. Подожди, только ящик принесу. – Констебль, не могли бы вы сделать исключение? – спросил преподобный Джейкобс. – Офицер, приношу свои искренние извинения, – снова начал мистер Ходжсон, отбрасывая прядь волос. – Конечно, мы несколько нарушаем указ военного министерства о запрете колокольного звона, но некоторые члены общества заверили меня, что нам крайне важно отзвонить новый метод покойной миссис Брайт из этого прихода и… – Мне все равно, – заявил констебль. – Закон есть закон. Выходите, или я вас всех арестую. – Нет! – выпалил Берти. Все взгляды обратились к нему. Констебль будто готовился взглядом вынести ему приговор к пожизненному заключению, и обычно Берти отступил бы, извинился и поклялся никогда больше не вмешиваться. Но он подумал о Фэй там, под дождем, в окружении вороньего народа. Вспомнил и о том, как она не терпела глупостей от кого бы то ни было, независимо от социального положения. Поэтому он, прихрамывая, подошел и встал перед полицейским. – Мы знаем, что нарушаем закон, и нам очень жаль, но мы должны это сделать. Звон по этому методу спасет жизни. – Что за чушь. Помолчи, глупый мальчишка. – Пожалуйста, послушайте… – Замолчи. Есть вещи поважнее. – Если мы этого не сделаем… – Парень, я предупреждаю тебя… – О, черт возьми, констебль, мне очень жаль, но если вы не желаете слушать, то мне придется так поступить.