Терренс одарил его красноречивым взглядом: «И ты тоже можешь заткнуться!» Крэддок тут же повернулся к Берти. – Я был на прошлой войне, – сказал он, и мальчик съежился. – Я свое дело сделал и больше туда не пойду. Лучше останусь здесь с женщинами, калеками, трусами… и ведьмами. Фэй пробила дрожь от чувства вины, и она едва не бросила взгляд на томик, спрятанный за банкой с пенни. Но Крэддок не смотрел ни на нее, ни на книгу. Он повернул голову к женщине, сидящей рядом с двумя стариками, играющими в домино. Волосы Фэй встали дыбом. Она могла бы поклясться, что всего минуту назад женщины там не было, но теперь она устроилась в кресле под старой фотографией цвета сепии, запечатлевшей сборщиков хмеля. У Шарлотты Саутхилл были белоснежные волосы, бледное лицо и кроваво-красная помада. Она курила глиняную трубку и читала черную книгу без надписей на обложке; в ее больших глазах отражался свет камина, когда она ответила на взгляд Крэддока загадочной улыбкой. Фэй наблюдала, как тот пытается одолеть Шарлотту взглядом. Лицо Крэддока скривилось, а над верхней губой выступили бисеринки пота. Женщина аккуратно закрыла книгу, встала и скользнула к барной стойке, стройная, как стебель розы, в своем меховом пальто. Очки Фэй снова начали запотевать. Шарлотта Саутхилл бросила на стойку несколько монет. Она не часто заглядывала в «Зеленого Человека», но, когда приходила, непременно заказывала джин. Фэй кивнула и налила ей порцию. – Добрый вечер, мисс Шарлотта, – весело сказал Терренс. – Не видел, что вы здесь. Она промолчала, не сводя взгляда с Крэддока. Браконьер наклонился к ней так близко, что Фэй подумала, будто он собирается поцеловать Шарлотту. – Я тебя не боюсь, – сказал он, скривив губу, а затем добавил: – Ведьма. Значит, никаких поцелуев. Фэй подвинула джин к локтю Шарлотты. В момент, когда она его схватила, ее рука превратилась в размытое пятно. Крэддок вздрогнул. Совсем слегка. Всего лишь дернулся глаз, и дрогнула рука, но все это заметили. Звонари пихали друг друга локтями. Улыбка Шарлотты стала шире, и она залпом осушила стакан с джином. Крэддок плотнее запахнул пальто и, пробормотав нечто невнятное, вышел под дождь, хлопнув за собой дверью. На мгновение единственным звуком оставалось потрескивание огня, но затем мисс Берджесс заказала порцию светлого эля, и в пабе возобновилась дружеская беседа. Фэй лихорадочно пыталась вспомнить все сплетни, которые когда-либо слышала о Шарлотте Саутхилл. Толки о принадлежности к ведьмам были привычным делом; кто-то поговаривал, что она была потомком цыган, а самый нелепый слух исходил от мистера Лоуфа, распорядителя похоронного бюро, который утверждал, что Шарлотте более трехсот лет и она прямой потомок Матушки Шиптон[8], переживший чуму и заключивший договор с дьяволом, дабы обрести бессмертие. Мистер Лоуф не испытал бы восторга, узнай он, что его догадки ближе остальных к истине. – Налить еще? – спросила Фэй. Глядя не столько на девочку, сколько на пространство возле нее, Шарлотта дернула головой, словно гончая, учуявшая добычу. Затем опустила взгляд на Фэй, и табак в ее трубке засиял красным. Шарлотта мягко выдохнула дым изо рта и ноздрей, и Фэй почувствовала, как он окутывает ее. То был не обычный дым, от которого часто слезились глаза, – этот казался теплее и слаще, с оттенком меда. – А чем ты сегодня занималась? – хрипло спросила Шарлотта. – Ну, знаете, всякой всячиной, вносила свою лепту в сбор, ища кастрюли, – Фэй поневоле вдохнула немного дыма и слегка закашлялась. Она перевела взгляд на отца. Тот болтал со звонарями и разносил пинты, не подозревая о разговоре Фэй и Шарлотты. – Чем-нибудь еще? – вновь спросила мисс Саутхилл. Широко раскрыв глаза, Фэй будто приросла ногами к полу, сбитая с толку внезапным интересом Шарлотты. – Э-э… нет, – ответила юная Брайт, соображая: «Она знает! Знает про книгу! Но откуда?» – Чем-нибудь особенным? – Шарлотта снова затянулась, выдыхая еще больше медового дыма. Она приподняла бровь, и Фэй почувствовала непреодолимое желание поведать ей все о книге: о том, как она ее нашла и что обнаружилось внутри, а также обо всех своих противоречивых мыслях о матери. Разум Фэй был затуманен и мягок, словно подушка из утиного пуха. Она покачала головой, но ее губы покалывало, мир вокруг кружился, и единственным четким пятном оставалось лицо Шарлотты. Фэй пришлось хорошенько подумать, чтобы убедиться, что единственными словами, сорвавшимися с ее губ, станут: – Я гуляла. Шарлотта прищурилась. И снова улыбнулась. – Как чудесно, – сказала она, а затем добавила, будто придя к неутешительному выводу: – Это не ты. Приятного вечера. Затянувшись в последний раз, она накинула капюшон и направилась к двери. Туман в голове Фэй рассеялся, заложенность ушей прошла, а собака возле камина внезапно залаяла. Реальность нахлынула на нее, будто она очнулась от грез. Голоса стали отчетливее, и она услышала, как к ней обращается мистер Ходжсон. – Говори что хочешь об этой Шарлотте, – сказал он, постукивая пальцами по стойке, а затем добавил, указав на Фэй: – Но она была сама доброта по отношению к твоей матери. Ты знала, что они были подругами не разлей вода? – Нет, – ответила Фэй, повернувшись к отцу, который хмуро уставился на мистера Ходжсона. – Я не знала. И мне интересно, папа, когда ты собирался рассказать мне об этом? – А? Что? – взревел Терренс с таким видом, будто готовился убить старшего звонаря. – Ты начнешь прямо сейчас, – велела ему Фэй. 4 Полуночное свидание миссис Тич – Встреча при свете луны, миссис Тич? Филомена Тич вошла в круг стоячих камней так, будто это место принадлежало ей. Она действительно привлекала внимание везде, куда бы ни приезжала. Она была крупной женщиной, фигурой напоминала спелую грушу и возвышалась над большинством мужчин. Она двигалась с царственной грацией, вздернув подбородок, а меж круглых щек едва виднелся намек на дерзкую ухмылку. Бо́льшую часть времени она носила импозантное платье и босоножки. Сегодня ночью дождь и легкий холодок застали миссис Тич в шерстяном пальто женского добровольческого корпуса, шляпе и удобных туфлях. – Если хочешь поболтать, просто постучи в дверь, – сказала она ожидавшей ее женщине. – Подсовывание записок в почтовый ящик и приглашение в оккультные места посреди ночи может заставить одинокую вдову задуматься. Какого черта тебе нужно, женщина? – Последнее слово прозвучало хлестко. Миссис Тич обладала голосом, достойным лучшей школы ораторского искусства, но время от времени ее естественный заурядный говор эстуария Темзы давал о себе знать, вырываясь бранью. Шарлотта Саутхилл стояла у подножия жертвенного камня, расположенного ровно в центре круга. Миссис Тич заняла свое место с противоположной стороны. Обе женщины давно решили, что это хорошая идея – держаться друг от друга на небольшом расстоянии. Камни вокруг них не шли ни в какое сравнение со Стоунхенджем, но они были намного старше. Сокрытые в уголке леса, куда забредали лишь немногие странники, они стали идеальным местом встречи для тех, кто любил хранить тайны. – Как бы это сказать? – Шарлотта чиркнула спичкой и подожгла табак в глиняной трубке. – Занималась ли ты… – Она сделала несколько затяжек. – Тем, чем не должна была заниматься? – Не думаю, что мне нравится ваш тон, мадам. – Нравится или нет, вопрос остается открытым. Так занималась? – Нет, конечно же нет. Шарлотта выдохнула, и дым заклубился вокруг нее. – Но кто-то обратился к силе, – сказала она. – Что ж, это не я. И как ты смеешь меня обвинять? – Простите, миссис Тич, но за вами уже числится грешок. – Всего один. – Глаза миссис Тич заблестели от слез, а голос сорвался. – Одна маленькая ошибка, да и то совершенная давным-давно. – Можешь не ломаться, Филомена. Меня это не трогает. – Разумеется, не трогает. И знаешь почему? Потому что ты бессердечная… – Что-то прорвалось. Миссис Тич смахнула слезы. – Откуда? – Снизу. – Ох. Вот дерьмо. – Именно. – Ты уверена? – Ощущение, будто кто-то оставил дверь открытой, и я чувствую сквозняк, – сказала Шарлотта. – Этот кто-то могущественен и затаился среди нас. И он бы не сумел справиться в одиночку. – Если это не ты и не я, то кто? – спросила миссис Тич и ахнула. – О-о, ты думаешь, это дочка Кэтрин? – Фэй? Нет. – Шарлотта покачала головой. – Я разговаривала с ней сегодня вечером. Она еще ребенок. Наивная. Без сил. Не думаю, что она имеет к этому какое-то отношение. – Что ты ей сказала? Ей не положено знать… – Миссис Тич замолчала, уловив запах табака Шарлотты. – Ох, ты неисправима. Пыталась прочитать мысли бедняжки? – Всего лишь мельком заглянула. – Шарлотта, тебе не стоит копаться в голове юной леди. Бог знает, что там можно найти. – Находить там нечего. Разум девчонки пуст.