Терренс посмотрел на мистера Гловера так, словно готовился сразить его наповал одним только взглядом. У Фэй бешено заколотилось сердце. Рассекая небо, над их головами строем пронеслись три «Спитфайра». И бедняга Голиаф, испуганно заржав, взвился на дыбы и понесся по Терфилд-роуд. – Проклятие! – взревел мистер Гловер, пускаясь в погоню. – Эти штуковины – чертова угроза, – крикнул он, устремляясь прочь. Терренс колебался, разрываясь между тем, чтобы помочь мистеру Гловеру и предостеречь дочь. – Передай мистеру Гловеру, – сказала Фэй, – что ему, может, стоит заткнуть уши Голиафа ватой. – Она налегла на педали велосипеда и помчалась в сторону леса. 9 Жаба, коза и ведьма Когда лес стал слишком густым, Фэй оставила велосипед, прислонив его к дереву, и продолжила путь пешком по узкой лесной тропинке. Кусты ежевики были усыпаны бело-розовыми цветками, которые готовились превратиться в дикие ягоды. Одним из немногих отчетливых воспоминаний Фэй о матери было то, как они приходили сюда собирать полные корзины этих ягод, дабы сварить варенье. Ей было всего четыре года, но она до сих пор помнила, как облизывала свои липкие пальцы, и ее мать делала то же самое. В тот день они шли домой вместе, держась липкими ладонями. Их последнее совместное лето. Внутренности Фэй скрутило от воспоминаний, и вернулась знакомая вспышка гнева. Сколько еще дней, подобных тому, у нее украли? Если мама и была ведьмой, то она не походила ни на одну из тех, кого Фэй видела в книгах или в фильмах. Как-то раз она со звонарями отправилась в однодневную поездку в Лондон на литейный завод «Уайтчепел Белл», а во второй половине дня они пошли в кино на сеанс фильма «Волшебник страны Оз». Ведьма в фильме была ярко-зеленой и с заостренным вытянутым носом. Кожа мамы Фэй имела цвет яичной скорлупы, усыпанной веснушками, а ее улыбка могла осветить самый темный день. Воздух стал влажным, и эскадрильи москитов кружили над лесной путницей, пока Фэй пыталась от них увернуться. Тропа стала не более чем крошечной дорожкой, и вскоре она уже брела среди папоротников высотой по колено, время от времени получая пощечину веткой, пока не обнаружила поляну с коттеджем Шарлотты Саутхилл. Приземистая постройка, сложенная из перекрещенных коротких бревен, скрепленных смесью глины с соломой, притаилась под дерновой крышей в самой чаще леса, не желая быть найденной. Топор покоился на плахе. Возле дома имелась пристройка и небольшой огород. Из трубы мягко струился белый дым, а от бузины, растущей в тени, исходил аромат аниса. Фэй стояла на некотором расстоянии от жилища, сжав маленькие кулачки и закусив губу. Вот оно. Она наконец узнает правду о своей матери. Фыркнув, она подошла к маленькой деревянной двери и занесла кулак, намереваясь постучать. – Уходи. Фэй вздрогнула от безошибочно узнаваемого хриплого голоса Шарлотты и принялась искать щели, недоумевая, как ведьма узнала о ее прибытии. – Я позади тебя, девочка. Фэй обернулась и увидела хозяйку дома, вышедшую из леса с корзиной, полной грибов и трав. Черно-зеленая жаба восседала на ее плече, будто пиратский попугай. Жаба квакнула, и Фэй была уверена, что заметила ее презрительный взгляд. – Доброе утро, – сказала Фэй, пытаясь говорить так, словно просто проходила мимо и решила заглянуть. – У вас найдется минутка? – Нет, – Шарлотта прошествовала мимо незваной гостьи и вошла в дом, закрыв за собой дверь. Затем послышался лязг задвигаемого затвора. Фэй стояла на месте, готовясь провалиться сквозь землю. Она пошевелила пальцами ног в ботинках, размышляя, не стоит ли просто развернуться и пойти домой. Но сегодня ее выходной и у нее есть миллион других дел, которые следует выполнить, и она не зря проделала весь этот путь. – Несусветная наглость, – пробормотала себе под нос Фэй, барабаня по двери коттеджа. – Убирайся, – крикнула Шарлотта изнутри. Затем последовало пренебрежительное кваканье жабы. – Отец сказал, что вы знали мою маму. – Немного. – Значит, уже больше, чем я, – сказала Фэй. – Вы дружили? – Я бы хотела предаться воспоминаниям, – сказала Шарлотта тоном, предполагающим, что она бы предпочла облиться с ног до головы бензином и поджечь себя, – но у меня есть неотложные дела. Оставь меня в покое, дитя. – Просто… – Фэй задумалась, стоит ли ей все рассказать. В конце концов Шарлотта, вероятно, единственный человек в деревне, кто способен понять. – Просто я нашла книгу, понимаете. Она была спрятана в подвале в сундуке с мамиными безделушками. Пыльная вещица в кожаном переплете. Сначала я подумала, что это бухгалтерская книга или Библия, но потом открыла ее, и прямо там, на первой странице, значилось «Книга ритуалов и магии Уинтер», автор Кэтрин Уинтер. Это девичья фамилия мамы, так что она, должно быть, заполняла книгу еще до знакомства с папой, и, вероятно, продолжала писать и после, потому что там полно заметок и набросков. Там есть изображения растений и трав, и она изобрела свой собственный метод колокольного звона. Еще там всякие странные существа, и вся эта чепуха про магию и заклинания, и даже есть рецепт пудинга с вареньем. То есть все это ненастоящее, конечно же. Кроме пудинга. Но, взглянув на ее записи и наброски, я стала невольно задаваться вопросом, действительно ли она верила в это или просто пошутила? А если она знала вас… Ну, вы понимаете, к чему я веду, да? Фэй оставила вопрос висеть в воздухе и навострила уши, ожидая ответа. Но все, что она слышала, была суета окружающего леса. Пение птиц, шум белок, снующих за орешками, и шелестящий в листве ветер. – Эй? – позвала она. Изнутри коттеджа донеслось кваканье. Она рассердилась. Насколько же грубой может быть эта женщина? Фэй проделала весь этот путь ради ответов, и она, черт возьми, собиралась их получить. Обойдя коттедж, она нашла высокое окно. Стараясь не наступить на грядку с капустой, встала на цыпочки, вытерла запотевшее стекло и заглянула внутрь. Помещение выглядело мрачно, с низким потолком, подпертым деревянными балками, а на белых оштукатуренных стенах виднелись странные символы, похожие на руны, которые Фэй видела в книге мамы. По углам разбросана одежда, а в воздухе клубилась пыль. Там стояла кровать без простыней, и на ней лежала Шарлотта. Она крепко спала, сложив руки на груди: совершенно голая, с бледной, как молоко, кожей. Жаба, лежавшая на животе ведьмы, повернула голову и воззрилась прямо на Фэй. Ква. Покраснев, Фэй отпрыгнула и прижала руку ко рту. Ме-е! Она обернулась и увидела глядящую на нее белую козу. – Она полностью нагая! – сказала Фэй козе, но та только опустила голову, пиная землю раздвоенными копытами. – Ладно, хорошо, я вижу, когда мне не рады, – пробормотала Фэй. Коза просто смотрела на нее, будто скрывая древний разум. – Хорошо, – сказала девочка и направилась обратно к велосипеду. Решимость покидала ее подобно выпускаемому из дырявого воздушного шара воздуху. Глупо было думать такое о своей матери. Фэй чувствовала себя идиоткой, раз поверила в магию. Все, что она нашла, это голую чудачку, которая спала с жабами и держала злых коз. Даже если эта магическая чепуха окажется реальной, она уверена, что не хочет иметь с ней ничего общего. Стрекоза с желтыми полосками на тельце зависла над камышом, затем умчалась прочь, испуганная запыхавшимся человеком, схватившим тростник, выдергивая его из воды. Крэддок надломил его, продул, дабы очистить, затем крепко зажал губами и скользнул под поверхность пруда. Однажды он видел, как Джон Уэйн делал это в фильме. Браконьер сделал вдох через тростник и поперхнулся, поскольку горло тут же забилось грязью из стебля. Крэддок снова вынырнул и отшвырнул его, пытаясь подавить кашель и проклиная имя Джона Уэйна. В лесу что-то зашевелилось, и он попятился еще дальше в камыши. Затем замер, затаив дыхание, наблюдая, как пугала силуэтами проносятся мимо, мотая головами из стороны в сторону в поисках его самого. Они преследовали его всю ночь, появляясь везде, куда бы он ни повернул, приближаясь и не давая возможности сбежать. Крэддок был силен, но даже он нуждался в отдыхе, а эти безбожные твари были неумолимы и не знали усталости. Пугало в соломенной шляпе с помятыми краями нырнуло в пруд, и Крэддок напрягся. Изнеможение тяготило его, кости ныли, мокрая одежда прилипла к продрогшей коже. Пугало продолжало приближаться, за ним следовали другие, и Крэддок старался не дрожать. 10 Мурмурация[15] скворцов Фэй выбрала более длинный путь домой, толкая велосипед по заросшей крапивой тропинке, которая извивалась вдоль реки Вуд. Пара лебедей составляла ей компанию, скользя по воде, ненавязчиво сопровождая ее. Фэй была уверена, что они наблюдали за ней. – Доброе утро, – произнесла она, вздернув подбородок. Один из лебедей кивнул. Другой загоготал на своего партнера, словно ругая его за ответ. Она остановилась, склонив голову к птицам. – Сделай это еще раз, – попросила она. Оба лебедя расправили крылья и забарахтались в воде, плескаясь и набирая высоту, прежде чем взлететь в небо. Фэй наблюдала за ними, пока они не превратились в крошечные точки на горизонте. – Как хотите. – Ей пришлось задуматься, действительно ли они ее поняли. Конечно нет. В очередной раз она позволила своему воображению одержать верх. В этом ее проклятие. Слишком буйная фантазия. Ей следовало бы научиться тверже стоять на ногах. Ссутулившись и опустив голову, Фэй продолжила толкать велосипед по дорожке. Конечно, то, что она жила в Вудвилле, никак не помогало. Мистер Пейн был прав. В деревне более чем достаточно диковинных, странных, причудливых и колдовских вещей. Но это не делало магию реальной. То, что кто-то спит с жабой на животе и грубит каждому встречному, не говорит о том, что у него есть сверхъестественные способности. Для Фэй это просто свидетельство того, что человек немного не в себе. Она ощутила прилив грусти: ее дражайшая покойная матушка, вероятно, была такой же сумасшедшей, как и мисс Шарлотта. По прибытии домой Фэй намеревалась убрать книгу подальше. Вернуть в сундук с другими реликвиями жизни ее мамы, вместе со всей злостью и печалью. Она предпочитала оставить смутные воспоминания, полные тепла, смеха и липкого джема. Запах дыма защекотал ноздри Фэй, и она подняла взгляд. На излучине реки ряды добровольцев местной обороны собрались вокруг пары раскаленных добела жаровен. В воздухе клубился черный дым. ОМО проводили одно из своих учений. Привести в форму эту старческую армию хрипящих энтузиастов – задачка не из простых. Через день они маршировали по городу с метлами вместо винтовок, практиковались в рукопашном бою в церковном зале или бросали самодельные коктейли Молотова в старые амбары. Сегодня настал день противопожарной подготовки.