Я облизываю губы, улыбаясь про себя. — Потому что ты этого не сделал бы? — Я этого не говорил. Но я точно не стал бы говорить тебе всякую чушь о том, что тебе нужно потерять свою визитную карточку, чтобы быть крутой. Кроме того, мы оба знаем, что ты все время думала обо мне. Дерзкий ублюдок. Аарон действительно верит, что все это время был в моей голове, да? Он прав, конечно, но все же. Здесь такой принцип, ребята. — Угу – Я переворачиваюсь, мне нужно изменить положение. — Однако он ревновал меня к тебе. Знай это. — Как? Меня даже не было на фото. То, что его не было, по крайней мере, буквально. — У меня в комнате были фотографии, и, ну, ожерелье было огромным подарком. И он никогда не значил для меня слишком много. Я вижу гордую, самоуверенную улыбку на его губах, даже не видя его лица. И как только я осознаю свою ошибку, уже слишком поздно. — Моя. Моя, София. Это звучит немного безумно, если я так говорю. У тебя был парень, и ты все еще думала, что лучше держать в своей голове меня? Меня это немного возбуждает, если честно. Если бы я могла, я бы дала ему пощечину за этот комментарий. Но в то же время он прав. Это было безумие. — Вау, если я говорю, что ожерелье, которое ты мне подарил, заставило другого парня ревновать тебя, мне очень жаль всех тех женщин, с которыми ты спал, должно быть, максимум секунду, – его смешок звучит в телефоне, немного тяжелее, чем я помню, но он все же вызывает дрожь, пробегающую по моему телу. — Даже меньше секунды, – наконец говорит он. — Головка зашла внутрь и готово. — Я не удивлена. Проходит больше времени, некоторые минуты проходят без единого слова, другие наполнены разговорами, как будто мы общались все эти годы. Когда я проверяю свой телефон, чтобы узнать, сколько сейчас времени, я замечаю, что мы разговаривали по телефону целых три с половиной часа. — Мне нужно повесить трубку и пойти спать, – говорю я, зевая сразу после этого. Он стонет, как будто ему больно или, скорее, просто не хочет, чтобы я повесила трубку. — Оставайся на телефоне, пожалуйста. — Зачем? — Потому что знаешь… Так что я могу проснуться, и ты все еще будешь со мной. ГЛАВА 23 «У меня есть недостающий кусочек головоломки» – Like All My Friends by Francis Karel София — Я понимаю все, что связано с твоим бывшим, и то, что ты хочешь отомстить своей сестре, — говорит Лили, её глаза сосредоточены на её парне, когда он проезжает мимо нас. — Но разве это не жестоко по отношению к твоим родителям? На табло написано 3-1 для соперников, кем бы они ни были. Я не особо увлекаюсь хоккеем, но Лили попросила меня прийти, и я не могла отказать. Насколько я знаю, Бруклин сегодня со своей тетей, а это значит, что нам не нужно заботиться о ней во время этой игры, так что, если бы не моя лучшая подруга, я была бы в своей комнате в общежитии и училась. — Почему это было бы жестоко по отношению к ним? Лили вздыхает, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня как раз в тот момент, когда Аарон забивает. Она даже не признает, что толпа сходит с ума. — Они любили Аарона. Я уверена, что твоя мать расстроится, когда узнает, что вы двое «расстались». Особенно после того, как ты две недели вела себя влюбленной в него по уши. Мне действительно все равно. — Она не расстроилась, когда я сказала ей, что Леон мне изменял. — Леон не Аарон. Да, он не такой. Я не плакала годами о Леоне, но провела нездоровое количество лет, плача своей матери, как сильно я скучаю по Аарону и Лили. Почти каждую ночь в течение как минимум пяти лет я рассказывала ей, что Аарон, в конце концов, найдет меня, что все будет происходить именно так, как я всегда мечтала. Я стала старше, поэтому после тринадцати лет я держала эти мысли при себе. — Я уверена, что моя мать переживет мой фальшивый разрыв. — Она переживет это, но я уверена, что услышу чертовски много вопросов по поводу разрыва. Лили мычит, как будто не уверена, верить мне или нет. — А с тобой все будет в порядке после разрыва? Наши взгляды встречаются. Она ругает меня из-за всякой ерунды, которую я ей рассказываю, а я рассказываю ей миллион разных историй одновременно. — Конечно. Не то чтобы мы на самом деле встречались. Без комментариев. Нет чувств. Мы просто устраиваем шоу для моей семьи, и все. — Знаешь, мы с Колином фальшиво встречались. — Правда? – Мои брови удивленно поднимаются вверх. — А, ну… вроде того. Он пытался удержать меня от самоубийства и немного боялся, что Аарон убьет его, если он просто «играет» со мной. И я как бы узнала, что Аарон не хотел, чтобы Колин трахал меня, если мы не были вместе, так что это тоже. Совершение самоубийства? Какого хрена. Типа, я догадалась, что с Лили случилось что-то плохое. Лили, которую я знала, никогда не была такой тихой, но я не думала, что она пыталась покончить с собой. И как она могла сказать это так… небрежно? — Лили… я понятия не имела. Она пожимает плечами. — Все в порядке, честно. Я счастлива сейчас. У меня отличный парень, и его друзья на самом деле тоже очень классные. Ты вернулась ко мне. И да, может быть, иногда это все еще немного сложно, но тогда я просто кричу на Колина, и он заставляет меня чувствовать себя лучше. – Лили толкает меня локтем. — Но вернемся к тебе. Ты в него влюбишься. Губы Лили сжимаются в тонкую линию, пока она сдерживается, чтобы не улыбнуться и не окликнуть меня. Не имело бы значения, если бы она окликнула меня, потому что я должна верить тому, что говорит мой рот. Я не могу запутать Аарона и мои отношения. — Я дала тебе достаточно времени, чтобы пожалеть о твоем решении, принятом в прошлую субботу, так что скажи мне… ты действительно думаешь, что Грей сексуальнее Аарона? Я имею в виду, я действительно так думаю, но я сестра Аарона, так что было бы странно, если бы я думала, что он… – Лили встряхивается при мысли о том, чтобы сказать, что её брат сексуален. Может быть, если бы у меня самой не было брата, я бы сочла это сомнительным, но как человек, у которого есть брат, я полностью понимаю дрожь от отвращения. — Он азиатский бог. Конечно, он горячий. Лили начинает смеяться, но останавливается, когда парни, сидящие позади нас, безумно шикают на нее. — А как насчет Майлза? — Майлз тоже не урод, – говорю я. Это правда. Майлз красавчик. У него светлые волосы, как у Аарона, может быть, немного темнее. Его глаза голубые, а не зеленые. У него нет веснушек, но я не думаю, что они ему подошли бы. У Майлза острая линия подбородка, скулы, которыми можно порезаться. Его лицо слишком симметрично, на мой вкус, но он все равно красив. Но у Аарона все это тоже есть… не слишком симметричное лицо, но он почти идеален. Да, София, продолжай сравнивать парней с Аароном. Ты всегда искала причины, чтобы кого-то не любить. Лили снова смотрит на лед, бормоча что-то неразборчивое и оглядывая игроков в поисках Колина. — До того, как мы с Колином начали встречаться, он ненавидел видеть Майлза рядом со мной. Не тогда, когда там был и Колин, но знаешь, когда Майлз был со мной наедине. Не могу винить его. В первую неделю моего пребывания в общежитии множество других девушек предостерегали меня от Майлза, говорили, что он будет использовать меня для секса, а затем исчезнет. Я не уверена, что слухи верны, но, насколько я могу судить, он целыми днями занят заботой о своей дочери. Нет времени трахать всех в кампусе. — Но ты сказала «Грей» только для того, чтобы позлить Аарона, не так ли? Вздохнув, я киваю. Бесполезно лгать Лили. Иногда мне кажется, что у нее развилась способность читать мысли, потому что, похоже, она всегда точно знает, что я хочу сказать или что я чувствую. Мы проводим оставшуюся часть игры, не говоря больше о нас с Аароном, не о том, что есть Аарон и я. Лили составила собственное мнение о нас, и что бы я ей ни говорила, она не перестанет держаться за то, во что верит. Она всегда была такой упрямой, сомневаюсь, что она изменилась. Когда кто-то начинает стучать по закаленному стеклу, я сначала думаю, что это Аарон говорит нам, что тренировка окончена, но с удивлением обнаруживаю, что это Колин. Он кивает Лили, и когда я смотрю на нее, я вижу, что она улыбается ярче солнца. Колин что-то кричит, но это почти бессвязно со всеми звуками на арене, стеклом между ним и нами и его шлемом, который также имеет еще один слой прочного пластика. Тут же Лили вскакивает со своего места и бежит к дополнительной двери, ведущей на лед. Она открывается, и Колин высовывает голову. Он снимает шлем, затем быстро прижимается губами к губам Лили, прежде чем его собственный отец начинает орать на него за что-то, кроме участия на льду. Вид их отвратительно влюбленных вызывает у меня тошноту. Я искренне рада за них, но от того, что они так безумно влюблены, все вокруг закатывают глаза.