— Не плачь, моя София. Мы еще увидимся, обещаю. – Я улыбаюсь, но он этого не видит. Аарон не знает, увидимся мы снова или нет, но мне нравится, что он пообещал, что мы увидимся. — Когда я вырасту, я буду искать тебя, моя София. Я надеюсь, что он будет. Хотя меня не будет всего несколько лет. — Я потеряла свою лягушку, – говорю я ему. Я не сказала Аарону, что назвала лягушку Феникс. Я боюсь, что он будет смеяться надо мной из-за этого. Аарон смотрит на меня, затем широко улыбается. — Это не проблема, Льдинка. Можешь взять мою. Он берет меня за руку и тянет наверх, в свою комнату. У Аарона огромная спальня, но мне она не очень нравится. Его стены увешаны плакатами с хоккеистами, а весь пол захламлен. В основном шайбами, которые он воровал с арены или хоккейных игр, на которые его водил отец. У него даже есть клюшки по всей спальне, но очень мало игрушек. Но я знаю, что где-то здесь у него много игрушечных машинок. — Я верну его, хорошо? — Нет, держи его, чтобы никогда не забыть меня, Льдинка, – говорит он, протягивая мне свою лягушку. Она не такая же, как у меня. Ну такая же, только в другой одежде. Мой носит хоккейную форму, и это еще одна причина, по которой я назвала его в честь Аарона. Лягушка Аарона носит светло-фиолетовое платье. Он утверждает, что этот цвет называется глициния, но мы все знаем, что это светло-фиолетовый цвет. Это не имеет значения, потому что этот цвет теперь мой самый любимый. — Как ее зовут? – спрашиваю я, забирая у него лягушку. — Э-э, – Аарон пинает носком свой пол в следующий угол, — Вайолет. — Ты лжешь? — Он лжет. Аарон никогда не назвал бы лягушку Вайолет, если бы он настаивал на том, что платье из глицинии. — Да. — София! – кричит снизу отец Аарона. — Твоя мать ждет. Почему я не могу просто остаться с Аароном? Или с Лили. Я не хочу уезжать так далеко от дома. Мы с Аароном спускаемся вниз, держась за руки. Я все еще плачу, только сильнее, чем раньше. И становится только хуже, когда мы доходим до последней ступени, где Аарон еще раз обнимает меня. Прямо перед тем, как мы с мамой уходим, Аарон целует меня в щеку и шепчет: — Помни, однажды мы поженимся. Я слышу щелчок, но игнорирую его, потому что Аарон дает мне еще одну вещь. — Я забыл отдать его тебе вчера, – говорит он, кладя ожерелье мне в руку. — Это одна половинка сердца, другая у меня. Обещай, что никогда не снимешь его. Глядя на деталь Лего, прикрепленную к тонкой серебряной цепочке, я чувствую, как по носу скатывается слеза. — Я обещаю. ГЛАВА 8 «А когда ты окажешься в окопе, я укрою тебя от огня» – Brother by Kodaline Аарон — Ты должен попасть в сетку, Марш! – кричит тренер Картер, сердито швыряя блокнот прямо на лед. В последнее время он в капризном настроении, но его поведение можно понять. Его дочь умерла в прошлую среду, а его сын, который изо всех сил старается стать профессионалом после выпуска, скорее проведет свое время в психиатрической больнице, чтобы навестить мою сестру, чем будет хорошо тренироваться. Честно говоря, у Колина, вероятно, были и другие причины не появляться сегодня. Например, потому что его сестра умерла, и ему может понадобиться больше времени, чтобы справиться с этим и тому подобное. Но я, тем не менее, чувствую себя лучше, зная, что он все еще заботится о моей сестре. Даже после того, как он завел ее достаточно далеко от того, чтобы нуждаться в помощи. Это не значит, что тренер должен вымещать свой гнев на мне. Теперь я знаю, что Тобиас Картер видит во мне чертовски большой потенциал, что показывает довольно высокое эго, исходящее от тренера, который обычно тренирует профессионалов. И мне нравится, что он говорит мне, что я мог бы добиться большего Но, черт возьми, всего один раз я не попал в сетку, и он продолжает кричать на меня из-за этого. В течение следующих тридцати минут половина команды катается по льду, а другая половина врезается в них. Тренер сказал, что это отличный способ научиться контролировать внезапные вспышки гнева и агрессивные атаки соперников на льду. Я считаю это полным бредом. — Что с ним в последнее время? – Майлз протягивает мне руку, чтобы помочь мне подняться. Этот мудак только что столкнулся со мной... и мы здесь на одной стороне командного разделения. Я беру его за руку и делаю себя намного тяжелее, чем я есть, просто для того, чтобы Майлз немного поборолся. Но, он конечно же, не борется. — Понятия не имею. Вообще, я знаю, но я пообещал Колину, что пока никому не скажу ни слова. — Он ведет себя как я, когда я не трахаюсь хотя бы раз в день. – Он не ошибается, это я должен признать. — В любом случае, как ты думаешь, он отпустит меня раньше, если я вежливо попрошу? Я качаю головой. — Ни за что. — Так я и думал. – Тяжело вздохнув, Майлз смотрит на цифровые часы на другом конце арены. Кажется, он немного нервничает, но я не знаю, почему. — Все в порядке? Я могу поручиться за тебя, если это необходимо. Еще одно качание головой, но на этот раз оно выглядит печальнее, чем все ранние действия Майлза. — Мейв доставляет мне неприятности с Брук. Майлз обычно не говорит о своей дочери с остальными членами команды или вообще с кем-либо, что говорит мне о том, насколько плоха ситуация сейчас. Команда знает о Бруклин, но Майлз по-прежнему предпочитает держать ее подальше от всех. Лишь в редких случаях он воспитывает дочь в окружении кого-то или вовлекает её в планы, когда остальная часть команды тоже присутствует. — Она поставила мне чертов ультиматум. Прежде чем я успеваю заговорить, тренер Картер дует в свой свисток, а затем кричит: — Кинг, Марш, я не говорил, что вы можете сделать перерыв на кофе! Вернитесь к фигурному катанию! Но я этого не делаю. Как и любой хороший «альтернативный капитан номер один», я снова сажусь на лед в знак протеста. Меня не волнует, что это заставит меня оказаться на скамейке запасных в следующей игре, но сегодняшняя тренировка – просто чушь собачья. Майлз смотрит на меня так, словно пытается сказать, что я сумасшедший. Возможно, да, но я делаю это для него. Если его сестра ставит Майлзу ультиматум, неважно, о чем он, ситуация серьезная. Майлзу нужно уйти, так что я помогу ему уйти пораньше. Наплевав больше, Майлз садится прямо рядом со мной, решив протестовать вместе со мной. — Что происходит, черт возьми? – спрашивает тренер, подходя к нам. Стоя передо мной, он задаёт этот же вопрос снова. — Я требую, чтобы мы ушли сегодня пораньше. Очевидно, у тебя есть другие заботы, помимо подготовки нас к следующей игре, тренер. Сегодняшняя тренировка отстой. Это полный бред. Так держать, Аарон. Я должен быть менее раздражительным с этим мужчиной, но, черт возьми, приятно говорить об этом вслух. — Да, тренер. Что сегодня с практикой? Она бессмысленна. Я вижу, как тренер сжимает руки в кулаки, затем снова разжимает их, прежде чем позвать остальных членов команды собраться вокруг. Через несколько мгновений мы все стоим на льду, как маленькие дети, ожидающие, когда им вручат мороженое. Только вот нам вручают не мороженое, а разрушительные новости. — Вы все помните Эйру, верно? Команда кивает. Может это не новость, но в прошлом году, к пятнадцатилетию Эйры, наша команда всё распланировала. И я имею в виду абсолютно всё. От расположения до развлечений, еды, закусок и так далее. Несколько человек даже отправились с ней за покупками. У Эйры всегда было хорошее настроение, когда она смотрела на нас, болела за нас. Все любят ее. — У моей дочери был рак, как многие из вас знали. Но, к сожалению, ей ничем нельзя было помочь. – Несколько вздохов раздаются по безмолвной арене, понимая, куда он ведёт. — Эйра умерла в прошлую среду, поэтому тренировки были отменены на всю неделю. Её похороны в эту пятницу, и это немного напрягает, потому что воплотить все её желания в жизнь – тяжко. В переводе: Тренер вымещает на нас свой стресс посредством глупой практики, потому что он знает, что это будет мучить нас. — Колин хотел рассказать вам об этом самостоятельно, но из-за ситуации с его девушкой он счел гораздо более важным быть рядом с ней, чем присутствовать сегодня. ↞♡↠ — У тебя посетитель, – говорит Грей, хлопая меня по спине, прежде чем указать на парковку арены. После протестов и споров с тренером в течение добрых пятнадцати минут он, наконец, отпустил нас. Имейте в виду, на целый час раньше, чем тренировка должна была закончиться.