— Расскажи мне неловкие истории об Аароне. Я должен иметь что-то против него. Я действительно хотела бы рассказать Майлзу больше, но я не так много знаю об Аароне. Он уже такой взрослый... Он все еще увлекается хоккеем, насколько я поняла. Но кроме этого… ничего. Я сомневаюсь, что он до сих пор играет с Hot Wheels или Barbie своей сестры, потому что ему нужно чем-то её занять. Я не думаю, что Аарон все еще выходит каждый понедельник, чтобы сорвать цветок с земли и подарить его своей матери. Я также не думаю, что он до сих пор подпевает «Too Little, Too Late» Jojo, чистя зубы. Я ничего не могу сказать Майлзу. Но те мелочи, которые я знаю с тех времен, когда мы были моложе, я буду хранить их вечно. — Я не разговаривала с ним тринадцать лет. Даже если бы я хотела рассказать тебе больше, мне нечего сказать. – За исключением того факта, что у нас есть парные цепочки. Но больше никто из нас его не носит. Меня это не удивляет. У него, наверное, уже десять девушек. Кроме того, обещание, данное в восьмилетнем возрасте, не может длиться вечно. Особенно, когда вы находитесь в разных мирах друг от друга. — Вы закончили? Я пообещала Эйре, что буду там в шесть. Майлз, нам еще полтора часа ехать, – говорит Кия. Кия вроде хорошая. Я не разговаривала с ней, но она была достаточно любезна, чтобы подвезти меня до дома, хотя Уэсли-Хиллз находится в другом направлении от Нью-Йорка. — Кто такая Эйра? – спрашиваю я, мой рот работает быстрее, чем мой мозг. Я не должна была спрашивать, потому что это не мое дело. — Сестра Колина Картера. Я занимаюсь с ней репетиторством, потому что она больше не может ходить в школу. Понятия не имею, почему это должно быть в шесть утра в воскресенье, но я полагаю, что это лучше, чем никогда её больше не видеть. – Быстро улыбнувшись мне, она снова поворачивается и смотрит на Майлза. Я чувствую, что она добрая, но не ко всем. Мол, по каким-то непонятным причинам она меня просто ненавидит, хотя совсем меня не знает. — Что ты вообще делаешь в Нью-Йорке в такую рань? Я выпрыгиваю из машины прежде, чем слышу его ответ. Я здесь не для того, чтобы заводить друзей. До выпускного еще восемь месяцев. Я здесь, чтобы учиться, получить диплом и покончить со школьным дерьмом до конца жизни. Кроме того, я поклялась держаться подальше от хоккейной публики вскоре после того, как уехала в Германию много лет назад. Мне разбил сердце один хоккеист, и я не собиралась рисковать, чтобы это повторилось. Во всяком случае, не друзьями упомянутого сердцееда. Вам, ребята, было восемь. Просто смирись уже. Я отпираю входную дверь дома моей тети. Она сказала, что я могу оставить себе запасной ключ, пока остаюсь здесь, так что, по крайней мере, мне не нужно все время звонить в дверь. Когда я вхожу, меня встречает облако дыма. В гостиной горит свет, но все, что я на самом деле вижу, это – сюрприз – дым. Это не дым от огня. Это сигаретный дым. — Николь? – кричу я, но поскольку она не отвечает, я знаю, что это может быть только Хьюго, мой дядя. Ну, технически он мне не дядя, поскольку моя тетя не замужем за ним. Я совершенно не представляю, как Николь может жить с ним. Я не пробыла здесь и дня, а мне хочется обхватить руками его горло и крепко сжать. — Немка, это ты? – спрашивает Хьюго из гостиной, в то время как по воздуху проносится очередная волна дыма. — Иди сюда, красотка. Поздоровайся со своим дядей. Я не собираюсь приближаться к этой прокуренной гостиной. — Прости, я очень устала! Так быстро, как только могу, я взбегаю по лестнице в свою временную спальню, запирая за собой дверь. Одно дело жить с людьми, которые сейчас для тебя практически незнакомы, и совсем другое, когда один из этих незнакомцев оказывается педофилом-засранцем. Думаю, моя мать пыталась избавиться от Хьюго чаще, чем Николь. Когда мы жили здесь и Николь заезжала в гости в сопровождении своего «идеального» бойфренда Хьюго, моя мама говорила нам с сестрой переодеться в одежду, которая не слишком оголяет кожу. Представьте себе, что вам нужно беспокоиться о том, что мужчина вашей сестры смотрит на детей так, как он точно не должен. Не-а. Если бы моя мать знала, что он все еще здесь, она бы забронировала ближайший рейс в Нью-Сити и вытащила бы меня из этого дома быстрее, чем я успела бы моргнуть. Открывая чемодан в поисках более удобной одежды, я замечаю прямо под кроватью картонную коробку с надписью: «София». Это мой почерк, ну, тот, что был у меня, когда мне было семь лет. Должно быть, я написала его незадолго до того, как мы переехали. Одну из немногих коробок родители решили не брать с собой из-за того, что она была «ненужной». За считанные секунды я переодеваюсь в большую рубашку и шорты. Мои волосы собраны в пучок, который точно не выдержит следующих тридцати минут, но кого это волнует. Засунув руку под кровать, я вытаскиваю коробку, чуть не задыхаясь от волны пыли, которая налетает на меня, когда я сдуваю ее как можно сильнее. Вам знакомо чувство, когда вы исследуете и обнаруживаете какую-то информацию, без которой вы вполне нормально могли бы жить? Открытие этой коробки – один из таких моментов для меня. В этой коробке все мои старые фотографии с Лили, Аароном. Даже фотография нас троих, когда Аарон только что купил нам одинаковые мягкие игрушки в виде лягушек. Он купил их для нас в качестве подарка дружбы. Ну, его отец купил их, но Аарон заставил его сделать это, понятно? Я помню, как искала эту вещь весь день перед тем, как уехать, и, поскольку я не могла ее найти, Аарон дал мне свою. Он сказал: — Храни это, чтобы никогда не забыть меня, Льдинка. О, как я могла забыть его? Даже если бы лягушка не сидела у меня на кровати каждый день, я бы никогда не смогла его забыть. Я поднимаю одну из фотографий, ту, что была сделана как раз перед тем, как я в последний раз покинула дом Марша. ГЛАВА 7 «Если это и есть влюблённость, то я не хочу взрослеть» – Kid In Love by Shawn Mendes София Октябрь, 2008 – 13 лет назад. — София, милая, нам нужно идти, – говорит мама, входя в мою теперь уже пустую спальню. Моя сестра Джулия рада, что мы уезжаем. Она сказала, что ей все равно не нравится наш дом, но мне здесь нравится. Я не хочу уезжать в Германию. Я слышала, что там холодно и все люди злые. Мой старший брат Лукас сказал мне это. И я верю каждому слову Лукаса, потому что он умный. Он перешёл в среднюю школу. Но Джулия намного умнее, потому что в этом году она пошла в старшую школу. Но Лукас – мой любимый брат, поэтому я доверяю ему больше. Но хорошо, что я уже немного знаю немецкий. Моя мама из Германии, поэтому она научила меня раньше. — Я не хочу идти, – говорю я ей сквозь слезы. Это так несправедливо. Все мои друзья здесь. Я даже хожу в школу здесь. Я не хочу каждый день летать в школу на самолете. Я бы предпочла прогуляться с двумя моими лучшими друзьями по всему миру. Слезы текут по моему лицу, когда я смотрю на свою мать. — Я не знаю, где Феникс. Феникс – моя любимая мягкая игрушка. Это лягушка. Я не люблю лягушек, но Лили любит. Аарон, брат Лили, отдал её мне на прощание, потому что знает, что я скоро уеду. Хочешь, я открою тебе маленький секрет? Я назвала его Феникс, потому что это второе имя Аарона, но Лили не должна узнать, что я назвала его так. Она не хочет, чтобы мне нравился Аарон, поэтому он мне не нравится. Но я все равно назвала его Феникс. — Ты забыла его вчера в доме Аарона? – спрашивает мама, хотя знает, что я не вспомню, даже если бы забыла его там. Я качаю головой, убежденная, что Феникс все еще был у меня, когда я вернулась домой. — Мы заедем к нему домой по дороге в аэропорт, хорошо, милая? Увидеть Аарона в последний раз перед отъездом? Это я могу сделать. Я должна сделать это. Я буду очень скучать по Аарону. Он меня раздражает иногда, вернее, каждый раз, когда я его вижу, но он брат моей лучшей подруги, и он мне нравится. Мы всегда катаемся вместе, но уже не так часто, потому что Лили его не видит. Но мы все равно видимся. Я не знаю, почему это так. Теперь мы катаемся вместе только по понедельникам и пятницам, потому что у него тренировки по хоккею. Я прихожу на каток раньше чем он, потому что перед его хоккейной тренировкой я всегда встречаюсь со своим тренером и Лили для тренировки. Я люблю кататься на коньках, особенно с моей лучшей подругой. Но знаете, что мне не нравится? Аарон всегда называет меня «Льдинка». Это так раздражает. Меня зовут София, а не Льдинка. Не говорите Аарону, но мне нравится, что у него есть прозвище для меня. Мы сейчас в доме Аарона, но Эмерсон сказал, что его еще нет дома. Он вышел на улицу, чтобы присмотреть за Аной, потому что её маме нужно было в туалет. Лили сказала, что нам не нравится Ана. Ана еще ребенок, конечно, мы её не любим. Дети шумные и много плачут. Я знаю, потому что мой брат сказал мне, что я всегда плакала, когда родилась. — Льдинка! – Аарон взволнованно кричит, когда вбегает в дом. — Я думал, ты уже уехала в Германию. Я быстро качаю головой. Аарон заставляет меня нервничать. Я не знаю, как вести себя рядом с ним. Мне действительно очень нравится Аарон, но я не могу сказать об этом Лили. — Мы уже уезжаем, Феникс, – говорю я. Я всегда называю его вторым именем, потому что это заставляет его безумно смотреть на меня. Ему не нравится, когда его называют Феникс. — Не называй меня так! – Его брови безумно хмурятся как раз в тот момент, когда он скрещивает руки на груди. Я хихикаю, потому что именно это он часто заставляет меня делать. Но потом я начинаю плакать, потому что вспоминаю, зачем я здесь. Почти мгновенно Аарон обнимает меня.