На мои мысли кесарь отреагировал совершенно неожиданно — большим пальцем он нежно провел по тыльной стороне моей ладони, после сжал руку, видимо требуя… эм, не думать? То есть это было невербальное "Нежная моя, умолкни"? Что ж, я попыталась, правда попыталась. Стараясь совершенно ни о чем не размышлять, я проследила за обменом любезностями между кесарем и черно-фиолетовым кошмаром, о Великий Белый Дух, надеюсь, этот монстр мне не приснится ночью? С другой стороны, всяческие чудовища сущая мелочь в сравнении с кесарем, так что главное чтобы мне кесарь ночью не приснился, вот, с остальными есть шанс разобраться. Великий Араэден бросил на меня насмешливый взгляд, отпустил мою руку и сделал шаг вперед, явно готовясь произнести очередную речь. Речь вышла выше всех похвал. Я правда не поняла ни слова, но это не помешало оценить всю глубину драматизма, появившуюся на лицах обреченного воинства. Далее последовала руна. Уже хорошо знакомая мне руна. После которой фиолетово-черный морской дракон рухнул в морские глубины, остальные драконы более не показывались, воинство крепости печально стояло на коленях. Кесарь же подал мне руку — мы вступили в появившуюся зеркальную гладь. - Так значит люди не только рабы, но еще и корм для всяческих морских гадов и пешее обреченное мясо в каждой битве? — осведомилась я. Мрачно взглянув на меня, император ответил: - Мне плевать на людей, нежная моя. Усвой это. - Но мне есть до них дело! — не сдержалась я. Кесарь на это восклицание ответил улыбкой, не то чтобы очень ласковой, скорее очень насмешливой. - То есть раз мне есть до этого дело, то это исключительно моя проблема? — догадалась я. - Именно так, нежная моя. Глубоко вздохнув, я медленно выдохнула, успокаиваясь. Хорошо, моя так моя, разберусь, не маленькая. Кесарь величественно кивнул, одобряя мое решение. И тут я заметила, что он продолжает стоять, размышляя о чем-то. Интересно, о чем? Воспитательная беседа, насколько я заметила, прошла вполне успешно, в смысле в духе кесаря, то есть более чем успешно. В чем же проблема? Император прекрасно считал все мои мысли, но продолжал молчать, глядя куда-то перед собой. В чем же дело? А потом я поняла — руна. Руна которую он использовал… Можно ведь было обойтись руной… ммм… подчинения к примеру. По идее должна быть такая. Кесарь же использовал одностороннюю связующую руну, поставив жизни своих воинов в прямую зависимость от собственной жизни. К слову это странно, если учесть, что кесарь в принципе бессмертен… Хотя, если подойти к этому делу с умом, то… А в прочем не о том думаю. Вернемся к руне. - И на кой гоблин вы именно ее наложили на ваше цветастое войско? — поинтересовалась я. - Потому что руна подчинения, на них уже есть, нежная моя, — сухо ответил кесарь. Оу… Мда. - Сочувствую, — тихо сказала я. И тут же уточнила: — Элионей? - Да, — кесарь, как и всегда, был немногословен. Вспомнив о том, что магия темных защищала дворец, уточнила повторно: - С помощью темных? — Да. Я невольно подумала — каково это, вернувшись домой, узнать что твои войска вынуждены подчиняться твоим врагам, потому что их откровенно предал твой родной брат… Представила себя на месте кесаря, вспомнила, на что способна Лориана и поняла… С этим нужно что-то делать. Определенно. - Что у нас дальше по плану? — спросила у кесаря. Он сжал мою ладонь, глубоко вздохнул и мы вновь шагнули в зеркальную гладь. А здесь был бой. Высоко в небе надрывно кричали птицы, и взглянув вверх я поняла, что это не просто птицы — боевые орлы, оседланные… похоже что темными. При нашем появлении, орлы что до того кружили над полем боя, пошли на снижение и в итоге зависли напротив нас с кесарем, позволяя мне рассмотреть своих всадников. У темных была темная, почти черная кожа, алые сверкающие словно сотней граней глаза, широкие белозубые ухмылки, столь же клыкастые как и у светлых, совершенно черные волосы, в основном или выбритые по виску, так чтобы хвостом спускались на спину, или же собранные в высокие хвосты, опять же отброшенные на спину. Одежда… как таковой ее в принципе не было. У женщин, а среди орлиных всадников оказалось две представительницы моего пола, грудь была перехвачена широкими кожаными ремнями, помимо этого имелись кожаные же брюки. И все. Остальной одеждой они себя не обременяли, мужчины и вовсе красовались голыми торсами. Примечательно, что как только эти семеро зависли напротив меня и кесаря, бойня внизу, в долине, мгновенно прекратилась. И стало ясно, что темные и светлые сражались единым могучим и превосходящим раз так в двадцать фронтом против серебристых сторонников кесаря. То есть силы были определенно неравны. И вообще, глядя в какие тиски взяли сторонников кесаря, сходу стало ясно — мы прибыли определенно вовремя. Вот только… только вопрос, есть ли у нас шанс противостоять объединенным силам. И тут один из орлиных всадников спрыгнул с орла, встал, сложив руки на груди, и насмешливо глядя на кесаря и произнес: - Хагаррак тэр иварсакан, Араэден! Короче я понятия не имею, что он произнес. Но мне очень хотелось бы знать, что это было, если честно, хотя и так ясно — какое-то оскорбление. Мой кесарь повернул голову, посмотрел на меня, улыбнулся едва заметно, вновь посмотрел на темного и… И темный упал. Вот только что стоял, издевательски ухмыляясь, и тут как рухнет… Наземь. - Агаэээээээр! — истошно завизжала одна из темных. И тоже рухнула. Она упала, а ее крик еще несся над полем битвы. А потом рухнули остальные орлиные всадники. Просто упали бездыханными трупами, вызвав ступор у войск. Потом кесарь протянул руку, с его пальцев сорвались сверкающие искорки, окружили орлов, и растворились в сбруе, седлах и прочем, что на могучих птиц было приделано. И орлы мотанув головами, словно избавились от чар, разом закричали, раскрыв клювы. А затем медленно, устало, понеслись в небо… кажется, возвращаясь к себе домой. Они были в плену? Что-то мне подсказывало, что да. И я утвердилась в этом предположении, когда самый крупный из орлов, сложив крылья рухнул вниз, удержавшись в нескольких метрах над землей, и склонил голову перед кесарем. Явно выражая признательность. Пресветлый император ответил ему полным достоинства полупоклоном и гигантский орел вновь взмыл в небо. - Создается впечатление, что с каждым монстром Эррадараса вы знакомы лично, — заметила я. После сопоставила слово "монстр" собственно с кесарем, и невольно улыбнулась. Просто улыбнулась и только улыбнулась, но Великий Араэден удостоил крайне внимательным взглядом. Дальше традиционно была речь. Впечатляющая, чеканная, полная ледяной ярости, так присущей нашему бессмертному. А еще в этой речи звучало… кажется, обвинение. Да нет, не кажется, кесарь действительно обвинял. Жестко и основательно, в смысле у него определенно были для этого основания. И когда речь его завершилась на поле боя вспыхнуло пламя! Точнее как пламя… вспыхнули воины. Светлые воины и некоторые из… людей в красно-коричневом. Последнее заставило меня понервничать, но я не посмела выступить против… похоже казни. Никто не посмел. Над полем и тысячами замерших воинов пронеслись вопли гибнущих, смешанные с ревом пламени, после гибнущие рухнули на покрытую грязью и пылью землю. Люди упали без движения, больно царапнув меня осознанием хрупкости моего вида, лорды остались живы. Обгорелые до черноты, покрытые одним сплошным ожогом, они лежали на земле и тихо подвывали от невыносимой боли. Но они определенно выживут — люди нет! Речь кесаря завершилась. Мы шагнули в зеркало, возникнувшее перед нами. * * * А вышли в спальне. Великий Араэден отпустил мою руку, прошел к огромному окну, на пол стены этой громадной спальни, и встал, сложив руки на груди и глядя вдаль. Молча. С ненавистью. С яростью, для которой не было выхода. И вместе с тем с тоской. А я все пыталась понять, что не так. На мой взгляд возвращение к власти прошло более чем триумфально — дворец не просто под нашим контролем, но его вообще выстроили заново. Основные тактически важные военные крепости теперь полностью подконтрольны власти кесаря, более того — они поставлены в прямую зависимость от его жизни. Фактически, проведи подобный маневр любой из наших правителей, сейчас бы весело расплясвывал… а кесарь нет. Создавалось впечатление, что он переживает настоящее горе… Неожиданно вспомнила убийство темных и освобождение гигантских орлов. И свою дурацкую фразу: "Создается впечатление, что с каждым монстром Эррадараса вы знакомы лично". И совершенно неожиданно я поняла — орлы! Они были пленены и закованы, но чтобы их пленить, требовалось сначала победить их — гордых, могучих и готовых сражаться за свою свободу до последнего. — Да, нежная моя, — тихо отозвался кесарь. — Все эти годы я переживал за мать. Все мои мысли и тревоги были о ней… я испытываю стыд, понимая, что о самых преданных своих сторонниках практически не вспоминал… Он замолчал на миг, затем еще тише, с болью, ощущающейся в каждом слове, продолжил: - Крылатый народ — погибло две трети, гнезда разорены, большая часть выживших в плену, под темными. Керукхарн лишь предполагает, что некоторой части его стаи, в том числе его орлице с выводком, ради которых он подставился под магическую сеть, удалось скрыться среди северных гор, но точно ему не известно. Орлы в снегах… не выживают. И я поняла то, о чем не сказал Араэден — этот могучий орел даже не знал, выжила ли его пара… выжила ли его семья… - Морукаи, — продолжил с ледяным спокойствием, наполненным тяжелым равнодушием, кесарь, — морской народ… выжила одна десятая. Леса Марии сокращены вдвое. Марийские дриады воинственный народ, об их реальной численности неизвестно никому, но каждое дерево священного леса — вместилище дриады… нет дерева, нет… той что дышала им! Они замолчал. Несколько долгих секунд смотрел вдаль, затем добавил: - Агэкхери — песчаные демоны… уничтожены. - Почему?! — я воскликнула, прежде чем даже поняла это. Кесарь усмехнулся уголком рта, и повторил уже сказанное: — Все эти годы я переживал за мать. Все мои мысли и тревоги были о ней… я испытываю стыд, понимая, что о самых преданных своих сторонниках практически не вспоминал… Агэкхери были первыми, кто ощутил, что я гибну. Трое суток они пытались прорваться на территории Эррадараса. Они бились… за меня. Когда пали воины, темные уничтожили поселения. Сведений о выживших на данный момент нет. Не знаю как кесарю — от осознания масштабов катастрофы лично мне было больно. Больно, даже при том, что я практически не знала о ком конкретно речь. Но их преданность заслуживала уважения. А жестокость темных… Я запрокинула лицо, глядя вверх, на белоснежный искрящийся куполообразный потолок спальни, глубоко вздохнула, вытерла слезы и… я наследница Оитлона, я Катриона Ринавиэль Уитримана, я не из тех кто сдается и опускает руки, и уж тем более не буду плакать там, где нужно действовать. - Насколько я понимаю, меня вы оживили? — обратилась я к кесарю. Пресветлый император медленно обернулся ко мне, холодно взглянул своими жуткими сверкающими глазами.