— В обязанности входят: уход за больными, наблюдение за их состоянием, выполнение мелких поручений врачей. Детали можно узнать у старшей медсестры. По поводу оплаты: сразу скажу — на большие деньги рассчитывать не следует. — 10 рентов в час, — сказала врач и с улыбкой добавила: — И бесплатный обед. — Я согласна, — Дана согласилась сразу: вся стипендия уходила на аренду квартиры, а поскольку жить с кем-то она не хотела, денег на питание и личные нужды у неё совсем не оставалось. — Замечательно, когда думаете приступать? — Могу прямо сейчас. — Хорошо! Возьмите это, — женщина вручила Дане бумажку с неразборчивой врачебной надписью — некоторые по-прежнему пользовались ручкой и бумагой — В 24-м кабинете можно получить форму у старшей медсестры. Расспросите у неё про работу. Через пару часов зайдите ко мне, чтобы подписать договор. И спасибо вам, Дана. — Спасибо вам, — девушка закрыла за собой дверь и направилась на второй этаж. Госпиталь выглядел неплохо, до недавних пор денег на медицину город не жалел. Кондиционированное помещение, приятный интерьер, в котором нашлось место мягким кожаным диванчикам, цветам, картинам, и, что удивительно, в воздухе не витали противные больничные запахи. Настроение Даны улучшилось. Кабинет с номером 24. Девушка повернула ручку и отворила дверь… В мрачном помещении пахло гнилью. Такой запах источала порченая морковь у дяди Даны в погребе, нона этот раз запах исходил от гниющей плоти. Вокруг в беспорядке лежали тлеющие человеческие тела. Воздух в комнате вибрировал из-за жужжащих мух, это сводило с ума сильнее, чем вид обезображенных трупов. Полная женщина в грязной форме медсестры стояла спиной к Дане; склонясь над операционным столом, она копалась в одном из тел. — Я не могу их вылечить. Вылечи ты, ведь ты можешь, — голос женщины был скрипучим и булькающим одновременно; она повернула голову. Вид этого лица стал последней каплей — Дана потеряла сознание. — Девочка, как ты? — Дана лежала на кушетке, женщина в теле, судя по бейджу, старшая медсестра, смачивала ей лоб влажным полотенцем. — Ох уж эта жара, давление у тебя низкое, я сама едва в обморок не падаю. Что это было?! Это не сон? Дана приподнялась на кушетке. Отложив полотенце, медсестра вчитывалась в уже знакомый Дане исписанный каракулями листок. — Здравствуйте, меня зовут Дана, я устроилась на подработку. — Хорошо. Ты посиди немного, отдохни. Я принесу форму и скажу, чем мы с тобой будем заниматься, — медсестра производила впечатление классической заботливой мамочки. Дверь кабинета закрылась. Дана погрузилась в свои мысли. Сейчас она физически ощущала подступающее безумие. В прошлом году у неё случались панические атаки после знакомства с «зеленым вепрем». Друзья уговорили её попробовать, и она сделала несколько затяжек. Тогда она испытала страх смерти, который днем позжесменился деперсонализацией и твердым убеждением, что она вот-вот сойдет с ума. Врачи скорой помощи вкололи ей что-то и предложили проехать в больницу. В больнице ничего интересного не выяснили, а узнав, что у неё в крови наркотики, и вовсе пригрозили вызвать полицию. Начитавшись форумов о влиянии речи на нашу психику, с тех пор Дана перестала резко выражаться. Неужели в тот момент она что-то сделала со своей психикой? Она читала жуткие истории о том, как абсолютно нормальные люди сходили с ума к 25–30 годам, из-за генетических особенностей. Дане было страшно. Прежде, чем девушка сильнее углубилась в эти тревожные мысли, в кабинет вошла медсестра с одеждой в руках. — Вот, держи, надень это. Работы будет много, но помогать больным — это благо, — женщина одарила Дану по-матерински теплой улыбкой, и та не могла не улыбнуться в ответ. *** День в госпитале прошел быстро. После работы Дана съела мороженое, присев у фонтана в тени ольховых деревьев, и направилась прямиком домой. Едва отыскав силы сходить в душ, девушка прилегла на кровать и включила телевизор. Отсутствие кабельных каналов в пять часов вечера вынуждало её смотреть «Науку». — Обращаем ваше внимание на восточную часть планеты… — Дана засыпала, — …выбросы отравили воду и воздух… Об этой и других технологиях прошлого смотрите нашу передачу «Техноген»… Что касается Федерации Лиона, континент был разделен на республики: Центральная, Северный Лионей, Южный Лионей, Крейен, Тара, Инта… Бла-бла-бла, как надоела эта еба… дурацкая учеба. Дана изнывала от духоты, в квартире не было даже вентилятора, а за окном давно летали автомобили. Эх, пора на учебу. Она тяжело вздохнула и принялась за сборы. Кондиционеры — вот единственный стимул для похода в университет. В этой части города ходили только наземные автобусы: народным голосованием решили не прокладывать здесь воздушные пути. Многие считали старые добрые автомобили на водородном и гелиевом топливе экологичнее, чем сомнительные гельмейсовы генераторы, от которых работали реактивные двигатели воздушного транспорта. Людей в автобусе было немного, большинство — студенты-вечерники. Лишь одна женщина стояла неподалеку, с ребенком. Маленькая девочка, с черными волосами до плеч, глядела в окно, стоя спиной к Дане. Что-то знакомое виделось ей в этой девочке, кого-то она напоминала. Белое платье казалось грязным. Глаза Даны слипались. — Следующая остановка — «Фонтаны», — голос робота вывел Дану из дремоты. Девушка покинула прохладу автобуса. Проходя мимо торговых павильонов, расположившихся недалеко от университета, она обратила внимание на мать с дочкой, которые о чем-то радостно беседовали в тени одного из зданий. Дана вспоминала маму: их веселые прогулки по парку, поездки на природу. Время до того, как её убили. Какой-то псих устроил стрельбу прямо в парке, в выходной день. Застрелив двадцать пять человек, в том числе четырех женщин и семерых детей, он покончил с собой. С тех пор в жизни Даны всё шло наперекосяк. Едва оправившись от горя, она начала страдать от бесконечных запоев отца. Отец забыл про своих дочек, запустил себя и дом. Старшая сестра Даны — Марта, не выдержав этого, переехала в другой город и поселилась в общежитии при университете. Дана училась в десятом классе, ухаживала за домом, отцом и просто не знала, как жить дальше. Закончив школу и три курса университета, она, наконец, решила оставить дом детства и поселиться в съемной квартире. Совесть ещё долго пилила её внутренности тупой пилой за то, что отец был брошен на произвол судьбы. Но Дана не хотела жертвовать и своей жизнью. Вид приближающегося университета и моросящие брызги фонтанов вернули Дану из водоворота воспоминаний. Старинное здание, в чём-то схожее с госпиталем, с тяжелыми дубовыми дверями, колоннами, острыми треуголками скатных крыш, как всегда уныло встречало студентку. Даже статуя богини наук, держа в руках книгу, глядела в неё с грустью, а не с интересом. Университет заставлял сердце девушки замирать, но не от того, что ей здесь нравилось — просто время, оставленное в этих стенах, казалось ей золотым песком, который уходил сквозь пальцы. Поднявшись на второй этаж по широкой лестнице, Дана открыла дверь. В аудитории-амфитеатре собралось не меньше двух сотен студентов. Снова эта история — закатив глаза, подумала девушка, садясь за парту. — На юго-востоке Федерации Лиона была образована республика Котлас, которая славится своими научными достижениями. Именно они позволяют поддерживать изоляцию Мертвых земель. Вы, конечно, помните, что после ядерного удара в Центральной республике образовался кратер Кор, который ныне является источником пресной воды всего континента. Разумеется, благодаря устранению последствий взрыва, все теми же учеными умами из Котласа. Но о кратере вам расскажут на лекциях по географии… — историк сам едва не засыпал за столом. — Пс-с, Дана, — соседка по столу и, по совместительству, приятельница по имени Лира, окликнула Дану. — Пойдешь сегодня к Трею? Тусанём у него на дне рождения. И на учебу завтра не надо. Я та-акое платье надену, вот увидишь. В последний год Дана сильно отдалилась от своих друзей и знакомых, все вдруг стали безразличны и неинтересны. Она пыталась найти себя в этой жизни. Пробовала освоить забытую во время войны и возрождающуюся сейчас кибернетику и даже преуспевала. Но вдруг поняла, что это не её путь. У Даны было четкое убеждение, что дело, если это действительно дело всей твоей жизни, должно приносить только радость, легкость и силу, не говоря о деньгах, разумеется. — Нет, мне завтра на работу — не вижу смысла напиваться, если с утра вставать. — Жаль, давно никуда не ходили вместе, совсем забросила друзей. — Не переживайте, вы всегда в моём сердце, — Дана сама не поняла, то ли пошутила, то ли в самом деле так думает. — Ясно, — шутку Даны Лира не оценила. — Так друзей и теряют. Дане осточертел этот диалог, Лира была не первой, с кем приходилось говорить на эту тему. Она просто отвернулась и прикинулась, будто слушает преподавателя. — И несмотря на то, что федерация Лионаофициально имеет симметричный конституционно-правовой статус, наверняка все вы понимаете, что главенствующей является Центральная Республика. Думаю, из названия многое и так понятно, хе-хе, — монотонный голос профессора действовал на Дану как снотворное, теперь придется привыкать к новому ритму жизни, работа-учеба-дом. Лира принялась тыкать Дану ручкой в плечо, но она сохраняла хладнокровие в надежде, что это когда-нибудь прекратится. — Ай, ты чего?! — на сей раз в плечо воткнулось что-то очень острое, Дана не выдержала и резко повернулась. Но увидела лишь, как Лира сидит в другом конце аудитории и общается с одной из студенток (наверняка насчет вечеринки), а место, на котором она только что сидела, пустовало. Странно… Дана в замешательстве оглянулась по сторонам, но студенты внушали доверие. Девушка повернулась обратно. — Вы меня слушаете, девушка? — Перед Даной стоял преподаватель истории, но выглядел иначе. Его кожа была белой как мрамор, костюм изорван и потрепан, его глаза не имели ничего общего с человеческими. Беловато-красные радужки с белыми зрачками светились в провалах глазниц. Дана широко раскрыла глаза и вжалась в спинку стула. — Как же вы исцелите всех, если не слушаете меня? — он, или оно, обвел неестественным движением руки всю аудиторию, не отводя взгляда от девушки. Дана невольно осмотрелась. Комната аудитория стала мрачной, но угадывались соседние парты и студенты, сидящие за ними, а точнее, похожие на умирающих в мучениях люди. Они тянулись руками к девушке. Один, тот, что сидел ближе, случайно содрал со своего лица кусок кожи, на стол с булькающим звуком плюхнулся гной, смешанный с кровью. Сосед по столу принялся недоуменно рассматривать злополучный лоскут кожи с остатками размякшей плоти на нем. Дану вырвало, от испуга даже не заметив этого, толкнувшись ногой о пол, она резко отстранилась от мерзкого соседа и упала вместе со стулом. — А-а! Фу-у, она на меня блеванула! — соседка по столу справа от Даны вопила и беспомощно трясла руками, брезгуя прикоснуться к себе, и сама содрогалась в рвотных позывах. Дана лежала на полу без сознания. *** Очнулась девушка в палате Военного госпиталя. Она резко открыла глаза, похоже, ей только что снился кошмар, но она не помнила его. Солнечный свет пробивался сквозь жалюзи, было прохладно и уютно, голубые стены выглядели совсем по-больничному, но успокаивали. Рядом с кроватью стояла медсестра, вешая полотенце на её спинку, она заметила, как Дана открыла глаза. — А что, восемь утра, ты на работе без опоздания, молоде-ец! — медсестра улыбалась все той же доброй улыбкой. — Сегодня у тебя отгул, на второй же рабочий день, ха-ха. Терапевт сказал, что ты схлопотала тепловой удар, пролежала без сознания несколько часов, а потом просто спала. Он зайдет попозже. Лежи, отдыхай и ни о чем не думай. Сегодня отоспишься, завтра приступишь к работе — не переживай. Дана не проронила ни слова и дождалась, пока медсестра выйдет из палаты. Теперь опасение превратилось в отчаяние. Она понимала, что это были видения, и они связаны между собой. До прошлого года наркотики девушка не употребляла, да и с тех пор ни разу. Выпивала редко, таблетки, за исключением антигистаминных, не принимала. Ей на ум пришла книга, написанная еще до войны, о человеке, который столкнулся с древними подводными божествами и их последователями; он находился в состоянии, близком к безумию, его сознание отказывалось верить в увиденное, но первобытное чувство, подсказывало: всё происходящее правда. Дана испытывала нечто похожее — увиденное имеет смысл, и оно реально. «Вылечи их», — эти слова ворошили слежавшиеся пласты памяти. Дана вспомнила детство. Ей было около семи, у неё был маленький котенок по имени Персик. Девочка назвала котенка Персей в честь сказочного персонажа, о котором читала в книге; но из-за розоватой шерсти все стали называть его Персиком. Однажды котенок выпал из окна, а жила семья в квартире на 5-м этаже. Когда мама Даны принесла котика домой с улицы, он едва дышал и истекал кровью. Родители даже не стали ездить к ветеринару, судьба животного была очевидна. Дана горько плакала и держала питомца на руках, прося взглядом помощи у родителей. Но мама объяснила, что Персика придётся похоронить. Первое знакомство Даны со смертью. Тягучее и холодное чувство в животе. Страх того, что все близкие, да и она сама, когда-то могут умереть. Она отказывалась верить. Вскоре Персик перестал дышать. Его глаза всё время были зарыты, а шерстка больше не вздымалась. Дана одна вышла во двор, расковыряла совочком ямку рядом с георгинами и уже хотела завернуть крохотное животное в саван из белого носового платка. Тогда маленькая девочка вдруг представила, как Персик встает и бежит, а её руки согревает тепло. Фантазия казалась такой реальной, что она вознесла руки над котенком. Внезапно они наполнились жаром. Через несколько мгновений перед счастливыми глазами Даны лежал пушистый друг с розовым носиком, который мурлыкал и играл с её длинными косичками. Родители не могли поверить в чудесное исцеление, они решили, что Персик просто был без сознания, а потом пришел в себя. Маленькая Дана от радости забыла про тепло в руках, пока это не повторилось снова. Спустя несколько лет Дана с сестрой прогуливались по заброшенному поселку недалеко от реки, в нескольких километрах от их дома. Девочек привлек полусгоревший дом — они захотели исследовать его. Когда они подходили к дому, под ногами Марты надломились гнилые доски, и она упала в погреб. В яме был лишь мусор: ржавые гвозди и разбитые бутылки. Марта закричала, она вся изрезалась стеклами, и её нога неестественно вывернулась. Дана вытащила сестру с помощью крепкой ветки. Потом, тяжело дыша от страха, она взяла руки Марты в свои, и внезапно почувствовала обжигающее тепло в ладонях. Марта пыталась вырваться, но Дана не отпускала. Раны сестры затянулись, сломанная нога тут же срослась. Дана взяла с неё обещание, что та никому ничего не расскажет. Но дар покинул её, после других событий. Первый случай произошел в десять лет. Отец Даны пришел с работы пьяным. Он кричал что-то о своём начальстве и о том, что они ещё приползут за ним на коленях. Он пил весь вечер, а домочадцы боялись его всё больше. Жена пыталась успокоить его, а затем отбирала выпивку, после чего он избил её. От увиденного, внутри Даны словно что-то надорвалось. Насилие, войны, убийства: человеческая жестокость отбирала у неё дар исцеления. Точку поставило убийство матери. Дана больше не ощущала в себе ни дара, ни любви к этому миру и людям. Динамик над дверью палаты закряхтел, испугав Дану: — Просим всех пациентов оставаться в палатах, двери будут автоматически заперты, — произнес голос робота. Щелкнул дверной замок. Дана вскочила с постели. Что происходит? Скрутило живот. Страх сковывал дыхание и парализовал. Вокруг была тишина. Вдруг дверная ручка дернулась: кто-то пытался открыть дверь. Пульс Даны зашкаливал, голова кружилась. Снова видение? Это просто видение? В дверь сильно, но глухо ударили. Она распахнулась, и замок буквально разодрал раму, в стороны разлетелись щепки. В палату ворвался молодой парень. Его глаза были налиты кровью. Он медленно подошёл. Обнажив в гадкой улыбке искрошившиеся зубы, он бросил в лицо Даны кулак. — А ты сладенькая, — Дана очнулась от прикосновения чего-то влажного к шее, оказалось, это язык, вслед за которым по шее скользила щетина парня. Зловоние из его рта было невыносимо. Жутко болела голова и в особенности челюсть. От головокружения тошнило. Дана задергалась в панике, но руки и ноги были связаны простынями, а сама она лежала на столе животом вниз с повернутым на бок лицом и кляпом во рту. Она пыталась кричать, но кроме «М-м-м-м-м» ничего не выходило. — Посмотрим, что тут у нас, — руки силой потянули Дану вниз, ноги свисли со стола, а тело осталось лежать на нём, затем те же руки бесцеремонно содрали с Даны джинсы и бельё. — Все равно повяжут; но ты не беспокойся, мы успеем порезвиться. Ну почему никто не услышал, как он ломает дверь?! Сука! Гребаная тварь! Отпусти! А-а-а! Пожалуйста! Вечер, улица, двое парней избивают третьего бейсбольными битами, пытаясь исправить его ориентацию. Ночь, помойка во дворе дома, молодая мать оставляет своё дитя возле мусорного бака, потому что ребенок не дает ей наслаждаться сексом и наркотиками с друзьями. День, парк в центре города, мужчина достает из сумки автоматический пистолет и выпускает несколько обойм по отдыхающим, потому что его уволили с работы. День и ночь, день и ночь: война. Война и смерти слабых и малоимущих, ради наживы богатых «покровителей», которые прикрываются благими мотивами; их состояния хватило бы на спасение всех голодающих и больных на планете. — Да, все они заслужили смерть, — произнес знакомый голос в голове Даны. Молодой парень, который очень любил общение с друзьями, относился ко всему легко и без опаски и поэтому уже в двадцать лет подсел на тяжелые наркотики. Он насиловал беспомощную Дану. Пожилая мать так любила своего сына, что отдала последние средства на его лечение, но его уже не вернуть: «зеленого вепря» очень быстро сменила «кристаллическая Мария». Он резко отстранился от Даны и, споткнувшись, с размаху сел на пол. Насильник схватился за пах — его и без того мерзкое лицо исказила боль. Уже лежа на полу, насильник попытался закричать, но изо рта хлынула кровь. Кровь текла из ушей и глаз, она была темной и воняла. — Сейчас он сгниет. Скоро все они будут гнить, как и их души. Узел из простыней ослаб. Дана сбросила его с рук и встала в полный рост. В большом зеркале палаты показалось её отражение: некогда светлые волосы окрасились в вороной цвет, кожа стала мертвенно бледной, а глаза, прежде зеленые, теперь напоминали два блестящих обсидиановых осколка, и их взгляд был полон ледяной злобы и презрения ко всему живому.