— А то, что если и произойдет обмен ядерными ударами, то он затронет Северную Америку, Европу и часть Азии. Африка, Южная Америка, Австралия — они вряд ли напрямую пострадают при этой войне. И еще, кто в этой войне начнет, тот и выиграет, потому что, успеет ударить всеми возможными способами, второй стороне останется лишь перехватит часть ракет и возможно нанести удар возмездия, к которому будут готовы. Как то так. — И чо, получается, что Батон прав, и вся эта байда, что ядерной войны не может быть, потому что не может быть, всего лишь сказка для подданных, чтобы они не боялись? — Вроде того. — Подождите! Подождите, — вспомнил что-то Сникерс. — Так если наши и их правители знают, что можно развязать ядерную войну, то почему же они этого не делают? — Потому что, какая бы война не была, ядерная или обычная, это очень затратное мероприятие, да еще к тому же и весьма опасное. Так, что устраивать её никто не будет, — спокойно ответил за меня Батон. — Ну, ты бля гений! — нервно усмехнулся Сахаров. — А сейчас, что происходит? Учения? — Вполне возможно, что это всего лишь пограничный конфликт. Может «укры» перепились и решили захватить Крым. Всякое бывает. Вон в 2008-ом грузины полезли на Абхазию. Видать думали, что за них америкосы впрягутся, а те их кинули. Вот и сейчас вполне может быть тот же сценарий. Тимошенко, она ведь не мягкотелый, алкаш Порошенко, она баба железная, вполне могла и на вооруженный конфликт решиться, тем более, что у неё там какие-то мутные лагеря беженцев в южных областях расположены, — выдвинул вполне логичное объяснение Батон. — Дай то бог, — не слишком уверенно протянул я, и тут же добавил свое веское командирское слово: — Хорош трындеть, разошлись, епить вашу в звезду! — Ну, что командир, готовься, духи говорят, что нам с тобой предстоит тяжелая и долгая работа, — скручивая самокрутку, тихо сказал Якут, когда Сникерс и Батон удалились прочь. — Колян, ну хоть ты мне мозг не компостируй, — отмахнулся я и побежал к машине, чтобы попробовать самому вызвать по рации город. Последний раз, когда Якут крутил свои самокрутки при мне, было в Украине. Тогда он тоже что-то говорил про своих духов, а потом, на следующий день наш взвод попал в жесткий переплет, нас тогда долбила вражеская арта и в хвост и в гриву. Из восемнадцати бойцов, выжило только пятеро, при этом все были ранены, тогда-то и словил свои осколки, после которых решил завязать с войнушкой. Ничего, чтобы там духи не говорили. Выживем! Сейчас мы на своей земле и защищаем родной дом. *** Колонна растянулась на добрых полтора — два километра, сколько в ней было машин, я так и не понял, сбился со счета на втором десятке. Машины были разные от четырехосных самосвалов до банальных «жигулей», слава богу, армейской «брони» не было замечено. На небе висели низкие черные тучи, жутко воняло горелой горючкой. На горизонте алело зарево огромного пожара. Феодосийская нефтебаза превратилась в филиал ада. — Ну, все мужики, каждый знает, что делать, — громко произнес я, застегивая лямки шлема. — Не ссать! Наше дело правое, а они все пи. расы! — Ну, не ссать, так не ссать, — пробурчал Батон, умащиваясь в соседнем окопчике. — Нам бы только день простоять и ночь продержаться. — Это точно, — согласился я, глядя, как по полю уезжает прочь две «Нивы». Это была маневренная группа, которая должна была ударить по врагу с фланга. Все-таки фокус с подожженным колесом панелевоза оказался на редкость удачным, противник подкатил вплотную к перегородившему дорогу грузовику. Да, мало того, вражеская колонна, упираясь в препятствие, сминалась и растекалась по обочинам, образуя непролазную пробку. Похоже, что даже если мы ничего делать не будем, то уже сам факт нетранспортабельного грузовика может остановить врага надолго. Из машин сыпанули люди. Все поголовно мужского пола, что совершенно не удивительно. Одеты, кто во что горазд. Многие в разномастных «комках», кто-то даже напялил на себя «разгрузки». Оружие было далеко не у всех, примерно каждый третий был вооружен, по большей части автоматами Калашникова, но попадались и карабины, и гладкоствол. Заметил даже пару «ручников» все того же Калашникова. У некоторых были палки и арматура. Многие нацепили себе на рукава куски зеленой ткани или скотча того же цвета, ну, это система опознавания свой-чужой. Это они хорошо придумали, будем знать по кому садить! Ага, что еще? Образовалось несколько командиров, которые пытались остановить движение колонны, так как пробка получалась совсем уж угрожающей плотности, того и гляди, давка начнется. Так, а это у нас что? Рация? Интересно, у них тоже связь появилась час назад как у нас или была все это время, судя по антенне на машине это не коротковолновка, а полноценная спутниковая говорилка. В глаза бросился отлифтованный черный «крузак», у которого над крышей торчала короткая толстая антенна спутниковой связи. — Второй, прием, — прогнусавил шепотом в рацию. — Второй на связи, прием. — «Крузака» черного, видишь, поднятый такой? С него начинай. — Вижу. Понял. Начинаю. Грохот «Утеса» работающего с километрового расстояния практически не слышен, тем более, что ветер сносил звуки стрельбы в сторону. По причине этого же ветра, первые пули, легли немного в стороне, изорвав в клочья, стоявшую позади «крузака» Ладу «Калина». Пулеметчик тут же поправился, и следующая очередь снесла стоявших рядом с черным внедорожником людей. А через секунду взорвалась «Калина». Это послужило сигналом к всеобщему безумию. Среди стоявших плотно друг к другу машин началась паника и суматоха. Вражины метались из стороны в сторону, кто-то запрыгивал в машины, кто-то тикал в чистое поле, а некоторые, видимо со специфическим опытом, падали на землю, пытаясь найти укрытие, эти как раз все были при оружии. Мы с Батоном лежали молча, не двигаясь, боясь пошевелиться. Не хватало, чтобы нас заметили раньше времени. «Утес» работал короткими очередями, выбивая машину за машиной, пули рвали капот авто, либо район бензобака. Внизу горело не меньше десятка пепелацев. Противник, наконец, совладал с паникой и принялся активно отстреливаться, десятка полтора бойцов били из автоматов в сторону редкого подлеска, в котором спрятался КамАЗ, с которого работал «Утес». То, что до цели почти километр, и на таком расстоянии автоматный огонь не очень эффективен, стрелков совершенно не смущало. Несколько машин попытались объехать пробку по полю, чтобы прорваться дольше по трассе, но Якут, со своим «Утесом» бдил четко и обе машины были расстреляны. Помимо Якута, по машинам и боевикам, работали две «снайперки». Я заметил нескольких злодеев с автоматами, которые не вовремя высунулись из-за укрытий и были поражены именно снайперами. Если бы злодеи сами себе не создали бы проблем виде нагромождения машин, то фиг бы мы их так легко бы застопорили. Явно сказалась нехватка опытных кадров, тех самых, что сейчас прятались за любыми маломальскими укрытиями и стреляли в далекую посадку, из которой равномерно продолжал долбить крупнокалиберный пулемет. Сейчас «Утес» принялся за хвост колонны, там сразу же вспыхнуло несколько машин, а одна неожиданно громко взорвался необычайно мощным разрывом, как будто там шарахнуло килограмм пятнадцать в тротиловом эквиваленте. Люди среди машин, как по сигналу бросились наверх по склону. Наконец, сообразили, где им найти укрытие от пуль. Не меньше полусотни бойцов бросились вверх, мне показалось или снизу их гнали криками и стрельбой под ноги. Нет, не показалось, гонят, точно как стадо тупых баранов, которые не могут сами понять, где безопасно. Ну, все теперь наш выход. Прорезиненная кнопка на пульте вжата, и склон холма полыхнул фонтаном сизого дыма. Четыре мины МОН-50, расставленные на склоне холма, взорвались одновременно, выпустив плотное облако поражающих элементов мины — небольших стальных цилиндров, с треть пальчиковой батарейки. Часть бегущих была снесена, прилетело даже машинам и тем кто был среди них. Батон что-то громко кричал, полосуя из своего «Печенега» длинными очередями вдоль склона. Позиция у него была хорошая, весь склона как на ладони, а от дороги пулеметчик прикрыт складкой местности и россыпью валунов. Эти же валуны, понятное дело, перекрывали ему большую часть дороги, но и на том участке, который он простреливал, хватало целей более чем. Я хищно ухмыльнулся и, привстав на одно колено, вскинул на плечо предварительно разложенную «Аглень», поймал цель в прицельную планку, нажал на спуск. Не дожидаясь результата стрельбы, отбросил не нужный тубус в сторону и, плюхнувшись на пузо, отполз назад. Двадцать метров перебежал к следующей позиции, здесь уже лежит загодя приготовленный разовый гранатомет. Раздвинул тубус РПГ-26, подкрался к гребню склона, вскинул на плечо, выстрелил. Эх, сюда бы РШГ-2, вместо противотанковых кумулятивных ракет, вот тогда бы мы они узнали почем фунт лиха! Все-таки РШГ-2 — это вещь, она максимально унифицирована с РПГ-26 по пусковому устройству и ракетному двигателю. Основное различие между ними — это термобарическая БЧ ракеты РШГ-2, которая предназначенная для борьбы с легкобронированной техникой, укреплениями и пехотой противника. Реактивная граната представляет собой снаряд с термобарической боевой частью калибром 72.5 мм или иначе, называемой "боеприпас объемного взрыва" и пороховым реактивным двигателем, полностью отрабатывающим в стволе одноразового пускового устройства. Реактивный двигатель полностью заимствован от РПГ-26, а взрыватель — от ТБГ-7. Боевая часть гранаты содержит примерно чуть больше килограмма топливной смеси, что при подрыве топливо-воздушного облака дает фугасный эффект, сравнимый с подрывом трех килограмм тротила. Принцип такой же, как и на знаменитых «Шмелях», которые духи в Афгане уважительно звали «шайтан-трубой». Снова плюхнулся на землю, отполз назад и посеменил к следующей позиции. Опять «Аглень». Разложил, вскинул на плечо, выцелил, выстрелил. Отбросил тубус, отполз назад, и бегом к самой первой позиции. Здесь уже без гранатомета. Вскидываю автомат и стреляю короткими очередями в мельтешащих внизу людей. Это уже больше похоже на избиение — помимо меня, Батона, далеких снайперов и «Утеса» по злодеям работают еще два пулемета — это Паштет и Харя. Из бойцов противника сопротивляются лишь единицы, остальные либо погибли, либо уже сбежали, были еще и те, кто попытался сдаться, они поднимали руки над головой и вставали в полный рост, но их тут же настегали пули. Раз уж пошла война на полное уничтожение, значит, пленные нам не нужны. Минут через сорок, бой затих, воевать больше не с кем. Внизу горят почти все машины, периодически, что-то взрывается и грохочет — детонируют боеприпасы в огне. — Второй, прием, — вызвал я Николая. — Второй на связи, — отозвался Якут. — Мы уходим, следи за «ленточкой». Сбор возле «курганов» через три час. Как понял? — Понял. Пятясь назад, сполз вниз по склону. Паштет и Харя бегут ко мне, волоча пулеметы. Батон остался на вершине склона, прикрывая наш отход. Загрузились в «ГАЗон», подобрали на ходу бегущего Батона, и Паштет погнал машину прочь. — Едрить мой лысый череп! Командир, вот это дали мы звезды вражинам, не меньше тыщи положили, — радовался Паштет, бешено крутя руль. — Чуть больше сотни, — остудил друга Батон. — Я примерно прикинул, где-то сотня, плюс минус пара десятков. — Да и пофиг, — не стал спорить Паштет. — Все равно, всемером, положили сотню врагов. — На самом деле, там и бойцов то было раз два и обчелся, в основном, какие-то левые гражданские, да еще и без оружия. Так, что это не бой, а бойня, — опять вставил «свои пять копеек» Батон. Я, молча слушал перепалку Батона с водителем, не встревая. Под ногами стоял вскрытый цинк, пальцы автоматически набивали пустые магазины патронами. Харя, сидящий рядом, спал. На несколько секунд, кажется, тоже вырубился и уснул, но при этом пальцы продолжали снаряжать магазин автомата патронами. Мысли о том, что делать дальше, я гнал прочь. И как ни странно, в глубине души, радовался, что враг все-таки объявился, ибо так было легче, понятнее — вот мы, а вон враг. Врага надо уничтожить, а мне и моим парням при этом выжить. Все просто и логично. Думать о том, что все это не имеет смысла, потому что человечеству конец, не хотелось. Зачем? — Справа, на два часа, колонна, — закричал Паштет, выдернув меня своим криком из раздумий. Точно, едут, три машины — две «Нивы» пятидверки и пикап «Амарок», о принадлежности их к противнику говорило развивающиеся черное знамя с арабскими письменами. Игиловцы, что ли?! — удивился я. — Откуда?! — Батон, Харя, пулеметы в зубы, и на выход. Паштет притормози, — приказал я. — Работайте по «Нивам». Пикап мой. Бойцы подхватили пулеметы и, как только машина притормозила, выпрыгнули наружу. Я пересел наперед, и высунув РПК в окно, установил его на крепление бокового зеркала. Противник наши телодвижения заметил и оценил по достоинству, машины синхронно начали забирать в сторону, пытаясь уйти по полю, под прикрытием склона. Врешь! Не уйдешь! Первая очередь ушла в «молоко», пули взрыхлили землю перед мордой пикапа. Вторая очередь, тоже ушла мимо, клятый «амарок» вилял из стороны в сторону, как прости господи кто. Но вот третья очередь, легла, как надо, пули по диагонали пересекли заднее стекло пикапа, машина тут же сбросила скорость и прокатившись по инерции десяток метров, встала. Правая пассажирская дверь распахнулась, и из неё выскочил долговязый, худой мужик в черной одежде. Выскочил и поскакал, как сайгак через поле, смешно вскидывая ноги, прям галоп. По убегающему, я добил остатки магазина, свалив долговязого на землю, пули попали в верхнюю часть туловища и голову.