— Еще бы! С Молдаванином, ты, конечно, попал в десяточку. Он, уже, шестую ходку делает к «укропам». Прикинь, этот гондон, почти каждый день, у нас под самым носом, совершенно спокойно гоняла в самое логово к врагу, перевозя туда людей и деньги. — У него есть кто-то в наших рядах? — догадался я. — Точно! Причем этот кто-то — шишка на самом верху. У Молдаванина был пропуск, подписанный лично генералом Суботиным. — И сколько в машине было бабла? — лениво поинтересовался я. — Кришна его знает? — пожал плечами Шкет. — Около тонны. Всеславский обмолвился, что не меньше пяти миллиардов в рублевом пересчете. — Ёбушки-воробушки! Ничего себе?! Откуда столько? Там два дельца средней руки! — Не совсем. В «инкассаторе» везли деньги для передачи украм, чтобы когда те подойдут к Керчи, то они не трогали кое-какие районы города, где будут находиться «сильные мира сего», короче, мудаки решили купить себе свободу. А деньги банальнейшим образом взяли в городском банке — выгребли всю наличность, что была в хранилище и банкоматах. Ты иди быстрее, деньги получи, а то «финчасть» закроется и Всеславский пойдет спать. — Лады, — махнул на прощание я. Всеславского я нашел в штабе, он сидел в отгороженном брезентом закутке. — О, Крылов? Молодец, что зашел, — финансист, поправил тонкие очки в золотой оправе, достав ведомость, закрыл двумя листами большую часть документа, оставив только узкую полоску с моей фамилией. — Распишись. Я машинально расписался, и только потом глянул на сумму, прописанную в платежной ведомости. 3000000 рублей. Сколько?! — Чего так много? — удивился я, видя, как Всеславский выкладывает передо мной стопку из шести пачек, набитых пятитысячными банкнотами. — Зарплата за прошлый и текущий месяц, боевые, компенсация за ранение и перерасчет за тот период, когда ты командовал подразделением численностью выше батальона, — скучным голосом, оттараторил финансист. — Тебе надо зайти к Велехову, у него к тебе были вопросы. Пакетик для денег, дать? — Не надо, — отмахнулся я, засунув денежные пачки в карманы на куртке и штанах. Велехова нашел в его кабинете, который был оборудован в небольшом боксе, рядом со штабом. Тут же были складированы мешки с деньгами. Помимо брезентовых сумок, набитых пачками банковских билетов, стояло несколько чемоданов, пластиковых кейсов и разнокалиберных коробок. — Садись, Стас, — указал мне командир на стул. — Кофе будешь? — Лучше чай, — попросил я. Спокойный и немного уставший тон Велехова меня немного насторожил. Командир не тот человек, чтобы вызывать меня к себе, чтобы просто попить чайку и поговорить за жизнь. Мы с ним дружбу не водили, обычно наше общение сводилось к двум факторам: либо мне ставили задачу, что-то выполнить, либо меня хотели взбодрить, за то, что я чего-то не выполнил, ну или мои подчиненные накосячили, и я должен огрести за них порцию люлей. — Стас, ты знаешь, давно хотел тебе сказать, что один из лучших моих людей, — неожиданно начал командир. — Но у тебя есть одна черта, которая меня просто бесит. Ты каким-то образом умудряешься влипнуть в хренотень, которая потом выливается морем неприятностей. Вот и сейчас, черт тебя дернул остановить Молдаванина, — уставшим голосом, тяжело произнес Велехов. — Ты хоть представляешь, что дальше будет? — Представляю. В Керчь пока лучше не соваться. — Значит, не представляешь, — горько усмехнулся командир. — В самое ближайшее время сюда нагрянет команда зачистки, которая арестует: меня, тебя, всех комбатов, а потом сдаст позиции укропам. — Да, ладно, — не поверил я. — В Керчи сейчас просто нет силы, которая может потягаться с нами? — А что ты сделаешь? Начнешь ними воевать? — Конечно. Это же явное предательство, фигли тут думать? — Ну, тогда получиться еще хуже, так как это внесет в наши ряды смуту, потому что нас зачищать приедут такие же солдаты как мы с тобой. Я задумался, Велехов прав. Если бы я не остановил бы Молдаванина, то он спокойно вывез бы деньги на ту сторону, а дальше как пойдет. Захватят укропы Керчь — вот денежный взнос и пригодился, отстояли город, ну и ладно, так тоже ничего! А сейчас получалось совсем хреново: деньги потеряли, укропов на бабки кинули, значит, если они город захватят, то никого жалеть не будут. Так, что у тех мразей, что решили выкупить у врага свои жалкие душонки, осталась одна дорожка — вернуть свои денежки обратно, освободить Молдаванина, да еще и нас до кучи уничтожить, как лишних свидетелей. Вот только, есть одно «но». Зуб даю, у Велехова есть какой-то план, и он меня сейчас осторожно подводит к какому-то решению! — Павел Сергеевич, говорите открыто, — начал я. — У вас же, все давно придумано, план операции разработан и вы позвали меня только для того, чтобы нарезать мою задачу. — Ты как был хамом так им и остался. Конечно, определенные наброски у меня есть. Сразу поставить тебе задачу или все-таки немного поговорим? — Давайте поговорим, — равнодушно пожал я плечами, прикидывая, что стакан с чаем еще слишком горячий и все равно надо ждать пока он остынет. — А ты как бы поступил на моем месте? — хитро прищурился Велехов. — Вот представь, что ты полковник Крылов и один твой ретивый подчиненный, к примеру, капитан Велехов, упарол очередную шнягу, после которой в пору идти стреляться. Ну, и чего ты будешь делать полковник Крылов? — Полковник Крылов? — вслух произнес я. — Интересно? Ну, я бы, во-первых, наградил бы ретивого капитана, а дальше сделал бы две вещи: устроил бы фиктивный побег для Молдаванина и Винегрета, вместе с ними закинул бы к укропам группу разведчиков, а потом, раздал бы деньги подчиненным или сжег бы все это бабло к чертям собачьим! Нет денег, нет проблемы! Если не будет проводника и денег, то нет смысла высылать к нам группу зачистки. — Молодец, — похвалили ход моих мыслей Велехов. — Все правильно, вот только ликвидаторов все равно пришлют. — Почему? — Тем тварям, чьи деньги ты перехватил, теперь надо по любому выслужиться перед врагом, значит задача номер раз для них — это убрать командование наших подразделений, так как мы единственные кто стоим между укропами и Керчью. — Думаете, они решаться на силовой захват? — Да! — категорично заявил полковник. — Я так понимаю, что мне надо выдвигаться наперерез этой группе и остановить ликвидаторов? — Да. — Отказаться можно? — Конечно, только перед тем как отказаться, ты должен знать, что первым рейсом Молдаванин переправил на ту сторону Алие, — глядя мне в прямо в глаза, произнес Велехов. — Вот, так! Я открыл рот, хотел, что-то сказать, потом закрыл рот, немного подумал, но ничего не произнес. Зачем? То, что Алие жива — это хорошо. Как бы это странно не звучало, но я рад, что моя любимая женщина выжила. Вот только зачем мне об этом сказал Велехов? Что это меняет? — Вообще-то я не в самой лучшей форме, — машинально выдвинул я еще один «отмаз». — Тебе ничего особо делать и не придется. Получишь от меня сообщение, по какой дороге идет группа и в каком составе. Установишь на пути следования мощный фугас с дистанционным подрывом. Для того чтобы сорвать их планы вполне хватит подрыва одной, двух машин. Возьмешь себе в помощь кого-нибудь из надежных людей. Ты, пойми, Стас, мне просто некого туда послать. Из опытных и преданных остался только ты один. Остальные все при деле и дергать их нельзя. — А меня, значит, можно? — Да. И, вообще, капитан Крылов, хватит тут сопли разводить. Марш выполнять приказ! — гаркнул Велехов, протянув мне сложенный вчетверо листок. Я подскочил со стула, взял листок, развернул его, прочитал написанные там инструкции, запомнил их и вернул обратно полковнику. Потом козырнул, развернулся и вышел вон. В том листике все было изложено кратко и точно. Машина с необходимым снаряжением стоит там-то, частота для связи такая-то, вернешься назад, принимай под свое командование самооборонщиков из Владиславовки и лепи из них воинское подразделение. Вот и все инструкции! Нашел Сидорова и тут же озаботил его двумя задачами. Первое, найти выделенную для операции машину, проверить её, если чего-то не хватает, тут же найти необходимое. Второе, быть готовым, через два часа, выдвинуться вместе со мной для выполнения секретного задания. Потом нашел Леху-Ленура, тот спал в большой палатке, вместе со своими односельчанами, которые оставляли костяк его отряда. — Чего тебе? — сонным голосом спросил Ленур, после того, как я чуть ли не силком выволок его наружу. — Ночь на дворе, чего ты не спишь? — Леха, короче, слушай сюда. Я сейчас уеду по делам, а как вернусь, ты вместе со всеми своими людьми переходишь под мое командование. Велехов решил сваять из вас полноценное воинское подразделение. Так, что утром найдешь Эдуарда Геннадьевича Всеславского, это финансист, который сейчас выдает деньги, подашь ему списки отряда и поставишь всех на материальное и финансовое довольствие. Понял? Не забудь в списках прописать должности, а то начислят всем выплаты, как рядовым. Уяснил? И еще, пока меня нет, начинай тут шуршать по хозяйственной части, надо постараться обеспечить наших бойцов всем необходимым. Сейчас начнут перебрасывать людей на север, для подготовки наступления на укропов, много чего ценного и полезного временно останется без хозяина. Так, что ты варежкой не зевай и грыбы все до сэбэ! Зрозумыв? — Ёпта! Стас, как так? А если я не справлюсь? — Надо, чтобы справился, больше некому. И вот, еще, чуть не забыл, — я не глядя выдернул из подсумков четыре пачки с деньгами, сунул их в руки Ленуру. — Своим передашь в Керчь, пусть лекарства для детей купят, еды и вещей. — Это, что деньги? — в темноте Ленур сообразил, что это пачки с деньгами, но видимо, не сразу понял какой номинал у банкнот. — Ого?! Это сколько получается? Два миллиона!!! Я не могу их взять, мне просто возвращать нечем. — Не надо ничего возвращать, — отмахнулся я. — Где мне здесь тратить деньги? — пожал я плечами. — Все, я поскакал дальше, а ты давай, не подведи меня. Если получиться набрать еще людей, греби всех кто, под руку попадется, но чтобы не проблемные, запойные алкаши и наркоманы на фиг не нужны, — напутствовал я на прощание Ленура. Вернулся в свою палатку, чтобы забрать вещи и с удивлением констатировал их полное отсутствие. Сперли?! Ну, якорный ты карась, ничего оставить без присмотра нельзя, чтобы не умыкнули! На всякий случай решил заглянуть в палатку к Верке, может она мои шмотки к себе перетащила, впрочем, они то ей зачем? Но, нет, вещи — два рюкзака и сумка-баул, оказались в Вереной палатке. Сама хозяйка нашлась тут же, медичка сидела на кровати и плакала, жалобно поскуливая. — Чего ревешь? — спросил я. — Обидел кто-то? — Ты вернулся?! — встрепенулась девушка, услышав мой голос. — Ага. Вещи надо забрать. Так, ты чего ревешь? — А-ааа, — разочарованно протянула девушка, — за вещами! Я их к себе перенесла. Я, просто, подумала… Чего она там себе надумал, Вера не сказала, но я и так догадался, тут не надо быть семи пядей во лбу. — И правильно подумала, — неожиданно для самого себя в первую очередь, нарочито весело и бодро, — ответил я. — Что?! — Я говорю, правильно сделала, что мои шмотки к себе перетащила, а то здесь, ничего без присмотра оставить нельзя, сразу стащат. Я возьму, кое — чего, меня Велехов отправляет на задание. Пусть остальное у тебя полежит, ты не против? — Нет, конечно. А куда ты едешь? Тебе нельзя, у тебя контузия, надо делать постоянные процедуры, перевязки, ставить капельницы. Тебе нельзя уезжать, — в голосе медички было столько доброты и…боли, что мне даже стало её немного жалко. — Я бы с радостью остался валяться на койке, но не могу. Дел по горло. Вот, держи, — я положил на кровать оставшиеся деньги, один миллион рублей. — Прибереги их, если чего-то надо купить, трать не думая. — Зачем мне деньги? — она убрала руки за спину. — Я не возьму! Ты за кого меня считаешь? — Иди сюда! — я сграбастал её в объятия. — Дурачка! Я тебя считаю за красавицу и умницу. Мужчина должен приносить деньги, а его женщина их сберегать и тратить. Понятно?