Оседлав его, я схватился за край рубашки и со всей силы приложил голову о ламинат. Болезненный стон медом разливался в моих ушах. Занес кулак, чтобы нанести еще один удар, но мужчина дернул ногами подо мной, откидывая вперед. Может, в искусстве боя я и превосхожу его, но по весовой категории значительно уступаю. Голова дернулась, когда ублюдок ударил меня в челюсть. Металлический вкус тут же появился во рту. Сплюнув кровь, я сделал рывок и ногой ударил его в живот. Он согнулся, отступая назад, но у меня не то настроение, чтобы давать кому-то шанс уйти. Обхватил голову руками и ударил по лицу коленом. Кровь фонтаном брызнула с носа, пачкая джинсы и пол. Теперь его лицо больше походило на кровавое месиво, чем на что-то человеческое. Только я хотел сделать еще один удар, который стал бы завершающим для него, как меня обхватили сзади за пояс и перекинули через плечо назад. Дешевый деревянный стул разломался под моим весом, создавая неприятную подушку для приземления. Позвоночник заныл от боли, но я не обращал на это внимание. Схватил один из обломков и поднялся на ноги. Второй нападающий выглядит намного здоровее своих друзей. Только порез на щеке говорит, что он уже встретился с братьями. – Не лучшей идеей было сюда заявляться, – уворачиваясь от удара, сказал я. Кем бы они ни были нас учили драться лучшие учителя штата и отправляли на задания тогда, когда им еще не разрешалось становиться частью мафии. Но, признаться, предыдущий сражался достойно. Из него получился бы хороший головорез. Ножка стула служила отличным инструментом для точечных ударов. Я кружил вокруг ублюдка, не давая ему шанса что-то сделать. В бок опять прилетел удар. Второй уже оклемался от ударов (хоть и двигался гораздо медленнее), и теперь мы дрались два на одного. Увернувшись от очередного удара в голову, я сбил его с ног. Надо добраться до оружия, иначе мы так будем играться до появления подмоги. Взгляд упал на стойку с кухонными ножами, которые были ближе всего. Еще стоящий на ногах ублюдок проследил за моим взглядом и вместе со мной рванул туда. Мне удалось снять нож со магнитной стойки, но полноценно ухватиться за него не дали руки, которые сомкнулись на шее. Достойный хват, но не такой сильный, как у отца, и мои руки все еще свободны. Выстрел раздался где-то рядом. Второй ублюдок, который снова выпрямился после удара, упал на колени, что отвлекло душившего. Я сделал выпад вперед, меняя нас местами, схватил нож и резким движением всадил ему между ребер. Парень захрипел, хватка значительно ослабла. Я проследил взглядом за его левой рукой, на которой порвалась водолазка. Знакомая татуировка выглядывала из-под лоскутов ткани и издевательски на меня смотрела. В голове раздался неприятный щелчок, который сложил маленькие кусочки пазла воедино. – Кто стоит во главе предательства? – прорычал я, крепче прижимая нож к его горлу. – Кто организовал нападение? Тебе лучше ответить, пока я не начал срезать кожу на твоем лице. Встряхнул его, на что услышал болезненный стон. Мне прямо сейчас хотелось вспороть его горло. – Отвечай. Тонкая струйка крови потекла по шее, мешаясь с грязью и потом. Я был в шаге от того, чтобы накормить ублюдка его же языком. Настолько безумным еще никогда себя не чувствовал. – Дан-те, – булькал подо мной он. Шумно втянув воздух через ноздри, я со злостью всадил острие ножа ему в глотку, прибивая к холодильнику. Парень обмяк, вися на рукояти. Я знаю только одного Данте в Синдикате, которому будет выгодна смерть Босса и всех его прямых наследников. С пеленой перед глазами повернулся лицом к лестнице, где стоял Тристан, обложившись на плечо Кая. Выглядели они не лучшим образом, впрочем, как и я. Взгляд устремился на кофту Тристана, где на боку растеклось внушительное пятно крови. – Домой нельзя. Они ублюдки Марини, а это значит, что никакого нападение Калифорнии не было, – вслух произнес Кай то, что у меня крутилось в голове. – Хочешь отвести подозрения от измены – обвини Босса соседнего штата, – скривившись в гримасе, прохрипел Тристан. Я бросил взгляд на окно, которое выходило на дорогу. – Берите сумки и аптечку. Я подгоню машину и поедем в Лос-Анджелес, – Кай вопросительно на меня посмотрел. – Я буду искать союзников в лице тех, кого сукин сын обвиняет в нападении. Наши дни. Предвкушение. Каждый долбанный километр на пути к Лас-Вегасу отдавался внутри желанием вырвать голыми руками и пропустить через пальцы все сосуды из тела лживого подонка. Последние четыре года я жил этой потребностью. Засыпал и просыпался с мыслью об оторванной голове сукиного сына в центре зала собраний солдат и Капитанов. Я хочу видеть их лица, когда входная дверь откроется и вместо ублюдка Марини войдут призраки. Хочу умыть их всех его кровью, чтобы каждый на всю оставшуюся жизнь запомнил вкус и цвет предательства. Я выпотрошу каждого, кто носил на руке уродливую татуировку сукиного сына и имел смелость пойти против Кастро и Синдиката. Их семьи не смогут отмыться от клейма позора, которое будет висеть над ними еще не одно поколение. Ярость. Я чувствую, как она сжигает изнутри. Заставляет каждую клетку полыхать и просить утоления. Мне слишком долго пришлось подавлять ее. Пусть я прославлюсь психом в кругах солдат, но имя отца на губах, и я перед глазами – это будет последнее, что Данте Марини увидит перед своей мучительной кончиной. Возмездие. Именно его я ждал четыре года, когда прятался полуразрушенном домике в Верноне[2]. О нем бредил, когда избивал грушу до крови в костяшках. Представлял лицо самоназванного Босса, когда вырезал испорченную татуировку Синдиката с рук его последователей. Ни на один день я не забывал о нем. Ни одной недели не прошло, чтобы мы не натыкались в Калифорнии на собачат Марини, рыщущих в поисках нас. Яркий знак города поприветствовал нас огнями. Кай плавно нажал на газ, разгоняясь по пустым освещенным улицам. Высотки становились все ближе, а напряжение в машине, наоборот, снижалось. Никто нас не ждет, думая, что мы сидим, поджав хвосты, где-то в другой части Америки или вообще сдохли от голода. Сукин сын не взял в расчет, что память никуда не уходит, а детям свойственно вырастать. [1] Хендерсон - город в округе Кларк, штат Невада. Примерно 26 км к юго-востоку от центра Лас-Вегаса [2] Вернон – промышленный городок в пяти милях (8,0 км) к югу от центра Лос-Анджелеса. Самый маленький город по численности во всей Южной Калифорнии (250 человек) Глава 2 Диана Ожидание смерти всегда хуже самой смерти. Я себя чувствую загнанным в капкан зверьком, у которого нет ни клыков, ни когтей, чтобы противостоять охотникам. Счет времени потерялся, и только окно, выходящее на мрачный переулок, позволило ориентироваться в пространстве. Мне казалось прошла целая вечность с того момента, когда солдаты Синдиката пришли в мою «новую комнату» и установили замки на все, что только можно было. Идеально гладкие с внутренней стороны... Ни единого шанса выбраться без посторонней помощи. В надежде, что это все глупый розыгрыш, я поджала под себя ноги и смотрела на дверь. Здесь нет ничего, что позволяло бы отвлечься. Кровать, кресло напротив нее, небольшая круглая тумба, пустой шкаф и несколько зеркал. По меньшей мере четыре. Они встроены в каждую стену и, я уверена, были бы на потолке, не свисай оттуда крюк. Сперва мне показалось, что он нужен для балдахина, однако большой переносной крест за шкафом наталкивал на мысль, что я заперта в куда более жутком месте, чем обычный дом. Что может быть хуже выбора между смертью или изнасилованием? Находится в полной растерянности. Кастро. Когда-то давно я с благоговением смотрела на них и мечтала о таких же отношениях с семьей, а сейчас они стали моим ночным кошмаром. Превратив в кровавое месиво ночь перед университетскими экзаменами, они разрушили все, что мирно уживалось во мне. Они, как призраки, ворвались в жизнь и в одно мгновение перехватили правление ею на себя. Звонкий щелчок замка отвлек меня от гневной тирады в сторону новых правителей Невады. Рука сжала край подушки в поисках поддержки. Данталиан Кастро, словно услышав мои мысли, вошел в комнату с довольной ухмылкой садиста. Дрожь прошла по спине при виде искривленных, до боли знакомых черт. Не уверена, что он помнит меня так же, как Джакомо, но я никогда не забывала про ловкого парня, которого каждый Капитан считал обязанностью похвалить. Я выпустила подушку и сжала руки в кулаки, впиваясь в кожу ногтями (единственным оружием, которое на данный момент у меня имелось). – И я рад тебя видеть, правильная девочка, – издевательски произнес он, кладя что-то в пакете на круглую тумбу. Интересно, бумага выдержит, если я попытаюсь задушить им Данталиана? Думаю, он сломает мне все пальцы рук раньше, чем удастся к нему приблизиться. –Как тебе твоя новая клетка? – Бордель – это слишком громкое заявление для человека, чей девиз не трогать женщин и детей, – мои губы искривились в подобной ему ухмылке. Я старалась скрыть дрожь во всем теле, но не уверена, что это хорошо получается. – Я решил, что тебе идеально подойдут методы твоей семьи. Уже слышала, что Нелла умотала в Барселону, вместе с главой вашей охраны? Корни, кажется? Славный парень, когда поворачивается задницей к твоему отцу, – Данталиан упал на кресло, закинув ногу на ногу. Штанина задралась, обнажая окровавленный бинт на ноге. Новость про маму отдалась горечью внутри. Ничего удивительного, что она предпочла оставить свою семью на произвол судьбы, но крупицы надежды до этого часа во мне гнездились. Они с отцом никогда не были образцовыми родителями, и в момент опасности это только подтвердилось. – Что я здесь делаю? – Живешь. Светлая память об отце и его постулатах препятствуют убийству, но воспоминания о твоем слабом папаше, который сдох после первого пореза, не позволяют просто так тебя отпустить. Я еще недостаточно позволил страдать Марини, – в его глазах промелькнуло что-то опасное. Я сильнее вжалась в спинку кровати. – И ты решил, что бордель утолит твою жажду мести? Мне захотелось со всей силы себя ударить, лишь бы перестать его провоцировать. – Бордель – это лучшее наказание для девушки вроде тебя. Несмотря на подонка и шлюху, которые зовутся твоими родителями, девушки в мафии слишком горды, чтобы позволять к себе прикасаться тем, кого они не хотят. Я во все глаза смотрела на него и не понимала куда делся тот парень, за которым я подсматривала во время тренировок. Сейчас передо мной сидит дьявол в человеческом обличии с лютой ненавистью во взгляде. – Тогда, бери то за чем пришел и проваливай, – злобно фыркнула. Его слова задели за живое, разбивая на маленькие осколки надежду на недоразумение. Он подорвался со своего места и в два шага преодолел между нами расстояние. Рука Данталиана, словно медвежий капкан, схватила мою. Рот открылся в немом крике, когда ужасная боль пронзила предплечье. Уверена, еще чуть-чуть и начнут ломаться кости. Он был слишком близко. Я оказалась лицом к лицу с разъярённым быком, который готов в секунду разорвать меня на клочья. Его ноздри широко раздувались, а взгляд такой бешенный, что я всерьез начала готовиться к долгой и мучительной смерти. Кажется, до этого момента я не в полной мере осознавала куда попала. – Мой член быстрее отсохнет, чем окажется в тебе, – прошипел Данталиан, находясь в считанных миллиметрах от лица. Мои глаза расширились. Я хотела отстраниться, но болезненная хватка не позволяла это сделать. – Твой отец – полное ничтожество, который не получил ничего из того, что я для него готовил. Твоя мать – шлюха, которая отдала абсолютно все документы и вместе со своим любовником любезно открыла дверь. Она наивно думает, что теперь я позволю ей продолжать спокойно жить, но это игра в кошки-мышки. Твой брат – трус, который сбежал, когда раздались первые выстрелы. Я найду вас в любой точке мира, чтобы прикончить так же неблагодарно, как вы убили моих родителей и лучших Капитанов Америки. – Ты лучше меня должен знать кто стоит за этими убийствами, – прохрипела я. У меня не получалось сделать глоток полной грудью, потому что Данталиан забирал весь воздух между нами. Какое-то время его глаза внимательно всматривались в мое лицо. Не знаю, что он пытался там высмотреть, но ухмылка на губах не появилась. снова. Данталиан резко отпрянул назад, и я почувствовала свободу, как от пробуждения. – Увы, правильная девочка, незнание не освободит тебя от участи. Я сведу тебя с ума так быстро, что ты не успеешь обслужить и половины солдат Синдиката, которые, кстати, очень ждут твоей работы, – он вытянул руку и провел большим пальцем по моим губам. Я дернула головой в сторону, скидывая его. – Смотри, чтобы вместе с членом у тебя не отсохли и пальцы, – сквозь страх прошипела. Раз он так хочет увидеть ужас на моем лице, то мне ничего не остается, как спрятать его глубоко внутри. Данталиан выпрямился и направился к выходу. – Советую тебе поесть. Кто знает, когда я приду в следующий раз, – кинул он напоследок, оставляя за собой насыщенный запах вишни вперемешку с легкими нотками геля для душа. Мой взгляд вцепился в пакет на тумбе. Смерть от голода можно вычеркнуть из перечня возможных пыток. Может, мышьяк? Просто, но зато в агонии.