– У вас с ней роман? Вы любовники? – догадалась я. – И это началось еще при жизни Андрея? Мохов дёрнулся, словно от удара током. – Что вы себе позволяете?! – по-бабски взвизгнул он. Точно, я права. Вот ведь старый потаскун! – Старый потаскун?! – побагровел Мохов. Опаньки, я что, сказала это вслух? – Да как вы смеете оскорблять моего мужа? Этого достойного человека? Немедленно извинитесь перед ним! В гостиную ворвалась блондинка и накинулась на меня с кулаками. Мохову пришлось применить силу, чтобы удержать ее на безопасном от меня расстоянии. – Зайчонок, не надо нервничать, – приговаривал он. – Это журналистка, она уже уходит. – Мне плевать, кто она! Пусть немедленно извинится перед тобой! Журналистка! Блондинка выкрикнула название моей профессии так, словно это было что-то неприличное. А эта Стефания – горячая штучка. Глаза пылают огнём, щёки раскраснелись, длинные волосы разметались по плечам. Помимо красоты, Стеша также обладала отличной фигурой. Полупрозрачный пеньюар и накинутый поверх него короткий халатик позволяли рассмотреть ее во всех подробностях. – Я не собираюсь извиняться, – сказала я. – А вот вам обоим следовало бы принести мне извинения. Вы разрушили мою веру в любовь, в семейные ценности! Я, может, никогда не выйду замуж из-за таких лживых и похотливых людишек, как вы! – Лживых и похотливых людишек? – ахнула Стефания. – Именно. И не надо делать такие круглые глаза, милочка. Я знаю, где вы были в среду двадцать первого сентября в восемнадцать часов сорок одну минуту. Вот, у меня и фотография есть! Это улика, между прочим! Я порылась в телефоне и продемонстрировала фото Стефании с камеры наблюдения. Сама дамочка смотреть отказалась, отвернувшись в сторону, а ее супруг с интересом уставился на экран. – Стеша, глянь, это и правда ты! А где это ты, а? Что-то я никак не соображу… – Это снимок с камеры наблюдения, которая висит над вторым подъездом дома номер пять по улице Ремизова, в Москве. Вам знаком этот адрес, Михаил Алексеевич? – Это адрес квартиры, в которой у Андрея была доля, верно? – Правильно. Маленькое уточнение – последние месяцы Андрей постоянно жил в этой квартире. Убить Андрея Стефания не могла, потому что позже вечером он разговаривал с Яной. Что же она там делала? Для меня ответ очевиден. Стеша молода и прекрасна, а ее муж – трухлявый сварливый гриб. Очевидно, добирала на стороне женские радости. Почему выбрала именно пасынка своего супруга? Учитывая отвратительные отношения между мужчинами, возможно, хотела таким образом унизить Михаила Алексеевича или за что-то ему отомстить. – В среду, двадцать первого сентября… – задумчиво проронил господин Мохов. – Я в это время был в Краснодаре, двадцать третьего утром мне позвонила Марина и сказала, что Андрей мёртв, и я сразу же вылетел в Москву. А ты, Стеша, полетела в Москву еще во вторник, двадцатого сентября, к подруге в Наро-Фоминск. Ей скоро рожать, муж бросил, помочь некому, надо купить кроватку. Так ты сказала мне, Стеша! – Михаил Алексеевич требовательно смотрел на жену. – Ваша супруга пробыла в квартире Андрея тридцать семь минут. Судите сами, дошло ли у них дело до кроватки, – усмехнулась я. Мохов как-то вдруг резко постарел. Словно воздушный шарик сдулся. Я испугалась, как бы дедулю не хватил удар, староват он для таких потрясений. – Зайчонок, как это понимать?! Ты меня обманула?! – трагически прошептал миллионер. – Вы-то из себя оскорблённую невинность не стройте, у вас тоже был роман с женой сына, – напомнила я ему. – Два сапога пара. Ну и семейка! Это даже не животные, а какие-то насекомые с перекрёстным опылением. – Мишунчик, это правда? Ты спал с Мариной? Стефания стояла, трагически заломив руки, из ее огромных голубых глаз капали слезы, она была особенно прекрасна в этот момент. Супруг бросился перед ней на колени и страстно прильнул к ее ногам. – Зайчонок, не верь! Не верь никому! Я люблю только тебя! – Вы отказались от наследства Андрея в пользу Марины, – сурово сказала я. – Это главное доказательство вашей с ней связи. В мою сторону Михаил Алексеевич даже не посмотрел, он не отрывал взгляда от жены. – Она меня шантажировала! У нее откуда-то взялись снимки, где мы голые лежим в постели! Я не помню этого, клянусь! Наверное, она что-то мне подсыпала! Или сделала фотошоп! Грозила, что покажет снимки тебе, если я не откажусь от наследства! Я боялся тебя потерять, моя единственная любовь! Зачем мне эти квартиры, эти деньги, если рядом не будет тебя?! Я едва не расхохоталась в голос, услышав столь высокопарный стиль. Однако Стефании очень даже понравилось. Она перестала рыдать, подняла мужа с колен и обняла его за плечи изящными руками. – Да, я приходила к Андрею! Но не ради себя, а ради тебя, Мишунчик! Я просила, чтобы он помог тебе. Я знаю, что эти ужасные, подлые люди разорили тебя! Кафе в Краснодаре закрыто. Я умоляла Андрея дать тебе денег на новый проект. Он не дал, у него жестокое сердце. Но я знаю, что всё будет хорошо, ты скоро подпишешь контракт с китайцами, и у тебя снова будут деньги. Значит, тот самый ИП Мохов с долгом в два миллиона рублей стоял сейчас передо мной. Вернее, уже не стоял, а упал, обессиленный, в кресло и рыдал. – Прости, зайчонок, я виноват перед тобой, – говорил он сквозь рыдания. – Я обманывал тебя. Я не знал, как тебе сказать. Нет никакой программы для смартфонов, нет контракта с китайцами. Я нищий, более того – я в долгах. Беги от меня! Спасай свое прекрасное тело и невинную душу! Я один буду нести наказание за свои грехи! Господи, что за мелодрама! Я уже не в том возрасте, чтобы воспринимать подобное всерьёз. Очень надеюсь, что Стефания последует совету мужа, бросит его, и представление закончится. Блондинка, кажется, вняла голосу разума. Она кинулась в спальню, вытащила из шкафа огромный чемодан и принялась хаотично бросать туда вещи. Михаил Алексеевич молча за ней наблюдал, только слеза катилась по его морщинистой щеке. Стефания подхватила чемодан, подошла к креслу, в котором сидел муж, и опустилась рядом на пол. Она взяла супруга за руки и торжественно произнесла: – Да, я ухожу. Но не одна! Мы уйдём вместе! Мы съедем из этого дорогого отеля, который нам не по карману! Пусть у нас нет денег! Пусть наши враги смеются нам в лицо! Но им не победить нашу любовь! – Зайчонок, я люблю только тебя! – выдохнул Мохов. – Ты мой пушистик, – пропела Стеша, поглаживая его по блестящей лысине. – Мур-мур-мур, – приговаривал Михаил Алексеевич. – Фыр-фыр-фыр, – вторила ему жена. Они ворковали, как голубки, абсолютно не стесняясь постороннего человека. Я предпочла покинуть эту сладкую парочку, пока меня не стошнило на дорогой ковёр. – Всего доброго, – сказала я. Меня не услышали. Я могла бы вынести из номера чемодан, и никто бы не заметил. В коридоре я вдохнула полной грудью: наконец-то вырвалась из этого дурдома! Кажется, я поняла, в чем заключается секрет счастья семьи Моховых: Михаил снова впал в детство, а Стефания из него никогда и не выходила. Глава двадцать третья Вернувшись домой, я первым делом достала тетрадь Андрея. Да, она вся исписана загадочными символами. Арабская ли это вязь? Что-то не очень похоже. Возможно, у Андрея был неразборчивый почерк. Я сфотографировала несколько страниц, чтобы проконсультироваться со специалистами. Хорошо, что в социальной сети ВКонтакте люди указывают свои учебные заведения. Я нашла нескольких человек, которые имели отношение к факультетам востоковедения, и отправила всем одинаковые письма. В них я представлялась журналистом, говорила, что восстанавливаю биографию одного малоизученного советского писателя, нашла в архивах такую запись и прошу сказать, арабский ли текст на фото. Кто-то откликнулся мгновенно, другие отписались через сутки. Но все арабисты сошлись в одном: это не арабская вязь. Меня осенило: а, может, это скоропись? Арабская, разумеется? Вот, например, скоропись на русском языке совсем не похожа на кириллицу. Вообще ничего общего. В школьные годы я росла чрезвычайно любознательным ребёнком и очень любила читать. Тогда это было легко, потому что еще не придумали Интернет. Я постоянно тусовалась в городской библиотеке, если бы в те времена существовала система бонусных баллов, я получала бы максимум, потому что буквально проглатывала каждое печатное слово. Брала первую попавшуюся книгу и начинала читать прямо у книжных полок, если книга увлекала меня, я забирала ее домой. Однажды я наткнулась на пособие по скорописи. В то время профессия секретаря-референта была очень престижной, среди требований к кандидатам было владение скорописью. Существовали курсы, и это пособие предназначалось как раз для них. Я начала читать и сразу поняла, что поверхностным изучением тут не отделаешься. По сути, надо освоить новый язык. В русском языке ведь как: каждый звук имеет свою букву. Есть небольшие исключения, но это правило действует в 99 % случаев. А в скорописи каждое слово обозначается отдельным знаком, чем-то напоминающим иероглиф, только сильно упрощённый. И запомнить его непросто, потому что никакой логики нет, знак выбран случайным образом. Прошло больше двадцати лет, а я до сих пор помню, что, например, слово «Украина» выглядит как правый верхний угол футбольных ворот с лужей перед ним. Ну, «лужей» – это я так придумала, чтобы запомнить, на самом деле это небольшая чёрточка. Так вот, глядя сейчас на каракули в тетради Андрея, я подумала: а что, если это арабская скоропись? С этим вопросом я обратилась всё к тем же арабистам ВКонтакте. Большинство людей ответили, что понятия не имеют, как выглядит арабская скоропись. И лишь один человек, доцент университета, написал, что ему приходилось иметь дело со скорописью, и это тоже не она. «Обратите внимание на направление письма, – писал доцент. – В арабском языке (неважно, обычном или скорописи) текст идёт справа налево, а тут слева направо. Ни на один известный мне язык эти знаки не похожи, поэтому я делаю вывод, что, скорей всего, это шифр. Но расшифровать его я не могу. Лучше вам обратиться к шифровальщикам, есть такие специалисты». Примечательно, что я тоже, когда впервые увидела записи в тетради, интуитивно решила, что это какой-то шифр. Ну, в полиции шифровальщики найдутся! Пусть привлекают спецслужбы, все-таки борьба с терроризмом – это дело государственной важности. К расследованию убийства Андрея Мохова я стала относиться спокойнее. Можно считать, преступление уже раскрыто. Яна скоро даст показания капитану Дубченко, тот задействует Федеральную службу безопасности, сотрудники которой, я надеюсь, соображают быстрее, чем он, маховик правосудия наконец-то закрутится, и Юлька выйдет на свободу. А я пока займусь личными делами, коих у меня накопилось немало. Свадьба на носу, а мы с Владом никак не могли договориться, как и где отмечать. Мнения разделились. Как ни странно, я, у которой это был первый брак, предлагала скромно посидеть дома, в кругу самых близких родственников, а Влад, у которого за плечами три брака, настаивал на пышном торжестве в ресторане. – И обязательно с тамадой, конкурсами, живой музыкой, салютом! – говорил он, глаза его горели. – С размахом хочу отметить! Праздника хочу! Люська, помнишь, у Маяковского: «Для веселия планета наша мало оборудована. Надо вырвать радость у грядущих дней». Если мы своими руками не создадим себе праздник, кто нам его создаст? Я тоже хотела вырвать радость у грядущих дней! Но где же взять деньги на ресторан, живую музыку и салют? Даже боюсь представить, во сколько это всё обойдётся. Знаю, что есть люди, которые берут кредит на свадьбу, но, по-моему, это чистое безумие. – У тебя уже было три праздника, тебе мало? – спросила я.