– Замкнутая-замкнутая. Знаешь, если будешь больше практиковаться, тебе станет легче общаться с людьми. – Я и сейчас нормально общаюсь с людьми. – По крайней мере, с теми, которые мне нравятся. – Видимо, мне придется представиться самой. Это он? – И она указала на Джетта Харта, который все еще стоял над своей едой, как часовой. – Мам, просто помаши ему. Он очень занят. – Не похоже. – Давай положим себе еду. Когда дойдем до конца очереди, скажем, как нам все понравилось. Она меня не слушала. Когда я взяла тарелку, она направилась прямо к Джетту, вытянув перед собой ладонь. – Тот самый Джетт Харт, – произнесла она. – Видеть вас в нашем маленьком городе – большая честь. Он пожал протянутую ему руку и улыбнулся – впервые на моей памяти. – Рад встрече. – Я слышала, вы пытаетесь окультурить наше общество изысканной кухней? Я поморщилась. – Мам, я взяла тебе тарелку, – сказала я. Она не отреагировала. – Я пытаюсь разнообразить ваш кулинарный опыт более смелыми вкусами, – ответил он, как будто внезапно оказавшись в какой-то рекламе кофе. Так вот откуда Эндрю поднабрался красноречия. Кстати о разнообразии и смелых вкусах – на тарелке передо мной оказались, судя по всему, зеленые перцы, порезанные пополам и нафаршированные вареными яйцами. Окинув взглядом весь стол с угощениями в поисках какого-нибудь альтернативного блюда с яйцами, я заметила разноцветный киш и задумалась, из чего он может быть приготовлен. – Смелость – это по мне, – услышала я мамин голос. По Джетту было видно, что разговаривать с ней дальше он уже не намерен: он скрестил руки на груди и смотрел куда-то поверх ее головы. Я думала было оттащить маму обратно к очереди за едой, но потом решила, что лучше привлекать к себе как можно меньше внимания. Наконец Джетт выкрутился сам: – Прошу прощения, мне нужно кое-что проверить. Мама снова присоединилась ко мне и взяла тарелку. – Он совсем не так плох, как ты рассказывала. Я шикнула на нее. Она огляделась по сторонам. – Кто не должен нас услышать? – Тут ее взгляд задержался на Эндрю. – О, кто это там? – Ты о ком? – Я прекрасно знала, о ком идет речь, и понятия не имела, зачем вдруг начала притворяться. – О том широкоплечем красавчике с шикарной шевелюрой, вот о ком. – Мам, ему семнадцать. – Дитя мое, я не планировала с ним встречаться. Я просто спросила, кто это, параллельно оценив его лучшие качества. – Это сын Джетта. Она вытаращилась на меня, склонив голову набок. – У Джетта есть сын? Почему ты мне о нем не рассказала? – Я разве не рассказала? – Нет. И это значит одно из двух: либо он тебе нравится, либо ты его терпеть не можешь. – Или я просто о нем не думаю. – Не-а. Так какой вариант вернее? – Ни один из них, мам. Можно мы, наконец, поедим? На заднем плане внезапно раздалось пение Глории и ее дочери. Я молчаливо поблагодарила их за своевременное вмешательство. Мама зашагала вдоль стола с угощениями, накладывая себе в тарелку каждого блюда понемножку. – Тьфу ты, – проворчала она чуть погодя. – И почему Кэролайн до сих пор разрешает им петь на этих мероприятиях? – Мам, тише. – Пели они неплохо. Тренировки сделали свое дело. – Я и говорю тихо, – прошипела она. – Просто мне приходится терпеть Глорию еще со школы. Ей же медведь на ухо наступил. Ты в курсе, что она пела национальный гимн перед каждым футбольным матчем? И ты говоришь, это я люблю привлекать к себе внимание. – Я так никогда не говорила, – пробормотала я. – На-ка подержи, – сказала она вдруг, подавая мне свою тарелку. – Зачем? Песня закончилась, и моя мама вдруг направилась прямо к Глории. Когда я поняла, что она собирается сделать, мне пришлось лихорадочно искать, куда бы поставить тарелки. – Всем добрый день, – сказала мама в микрофон. – Как настроение? В ответ раздался только один возглас. Я рванулась к микрофонам, срезая путь между столами. – Я бы хотела исполнить для вас песню «Jesus, Take The Wheel» замечательной Кэрри Андерв… Я выхватила у нее микрофон. – Она шутит. Забавная у меня мама, правда? Наслаждайтесь бранчем, дамы. Аплодисменты мистеру Уильямсу и Джетту Харту в благодарность за чудесное угощение? Под звуки бурных оваций я выключила микрофон. – Ой, не смотри на меня так, – сказала мама. – Получилось весело. С этими словами она удалилась. Я так и осталась стоять с микрофоном в руке. – Ничего страшного, – послышался голос Мики. Она подошла ближе и сжала мою руку. – Ты сгладила ситуацию. – Ты так думаешь? – спросила я, чувствуя благодарность за ее утешительные слова – хоть и прекрасно понимала, что Мика врет. – Все нормально. Хочешь, я его где-нибудь спрячу? – кивнула она в сторону микрофона. – Да, прошу тебя. – Я протянула микрофон ей. – И тебе, наверное, стоит спасти Эндрю. – Что? – Резко развернувшись, я увидела ужасающую картину: моя мама, схватив свою тарелку, направлялась прямо к Эндрю. – Мам! – закричала я. – Наш столик здесь. Она меня не слушала. Продефилировав по газону, она остановилась перед Эндрю. Я даже не успела ее задержать. – Молодой человек, – объявила мама, – следуйте за мной. И он последовал. Глава 9 Я понимала: если моя мама еще хоть раз рассмеется над очередной глупой шуткой Эндрю, я окончательно свихнусь. Сначала Эндрю сел с нами за один стол, потом показал маме миллионы фотографий (в том числе мою, на которой ему удалось запечатлеть то выражение лица, с которым я, видимо, смотрела на него постоянно). Теперь они обсуждали еду. Вернее, моя мама спрашивала: «А это из чего приготовлено?», – тыкая пальцем в угощения на своей тарелке. Эндрю вел себя вежливо, даже слишком вежливо, но в глазах у него мерцал насмешливый огонек, и я прекрасно видела, что про себя он тихо глумится над моей мамой. Наконец я заметила, как Кэролайн идет к дереву, под которым раньше был установлен микрофон. Она огляделась по сторонам – вероятно, в поисках микрофона, который Мика где-то припрятала. Потом она прочистила горло и громко объявила: – У меня есть для вас игра! Мне казалось, что игру вести буду я. Но едва я встала с места, Кэролайн замахала на меня руками, как будто предусмотрела мою реакцию. – Будет здорово, если в ней поучаствуют все мамы и дочки. – Она явно обращалась ко мне. – Вы все знаете, каков главный приз: барбекю!