— Дай мне уйти. Казалось, он наконец услышал меня. Он стоял, застыв на месте, и смотрел, как я ухожу. Я сосредоточилась на звуке колесиков моего чемодана, борясь с искушением обернуться и посмотреть на него в последний раз. И я этого не сделала. Спустя пятнадцать минут я уже была у кассы компании «Люфтганза Эйрлайн». — Когда будет ближайший рейс на Мюнхен? Посмотрев на компьютер, девушка сказала: — Ближайший рейс отправляется через час, с остановкой в Нью-Йорке. Я закрыла глаза, чтобы прогнать отчаяние, которое росло при мысли о том, что я собиралась сделать. Все промелькнуло у меня перед глазами: Рио, Дубай, Амстердам, Бока. Любовь, которая росла с каждой минутой наших путешествий. Я все еще любила его и знала, что буду любить его всегда. Но я не могла рисковать и потерять все. Более того, я не могла терпеть эту боль. С тем, что от Картера забеременела другая женщина, было очень трудно смириться. Я слишком сильно любила его, чтобы стать свидетельницей того, как он воплотит в жизнь с другой женщиной наши с ним мечты. Я ждала знака, чтобы бог помог мне принять решение. И то, что я сидела рядом с Кесс, было самым явным знаком в моей жизни. Прежде чем изменить свое решение, я сделала глубокий вдох и наконец ответила девушке: — Дайте мне, пожалуйста, один билет на этот рейс. Глава 22 Одиннадцать месяцев спустя Картер — На прошедшей неделе мы говорили о вашем прошлом, о том, что случилось с Люси. У нас не было достаточно времени, чтобы поговорить о той ситуации, о которой вы упоминали. Той, которая привела вас сюда в поисках помощи. Так что я думаю, мы можем сегодня обсудить это, если вы согласны. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о ней, — сказала доктор Леммон. — Хорошо. — Не спешите. Внезапно мне стало трудно дышать. Я просто не мог выговорить ни слова. — Простите. Все это не так легко для меня. Я ни с кем не говорил о ней. Прошлые несколько месяцев я буквально убегал от воспоминаний. Я проводил дома еще меньше времени, чем обычно, потому что, хотя она и была там со мной очень короткое время, это место больше всего напоминает мне о ней, потому что именно там… — Я поколебался. — Там мы вступили в интимные отношения. — Расскажите мне о ней, — повторила она. — Ее звали Кендалл. То есть ее зовут Кендалл. Я имею в виду, что она не мертва. Она все еще где-то существует. — Как вы познакомились? — В аэропорту. — Не так уж необычно для пилота, я полагаю. — Да, но нашу историю никак нельзя назвать обычной. Следующие двадцать минут я рассказывал о тех неделях, когда мы с Кендалл полюбили друг друга. Мне было легко говорить об этом, пока я не дошел до самого трудного момента. — Итак, она позвонила вам и сказала, что встретится с вами в аэропорту. Звучит многообещающе. Вы решили, что она примет ваше предложение стать отцом ее ребенка. Вы чувствовали, что готовы к этому… Я закрыл глаза. — Да. Да. Я был готов. С ней… готов. — И что произошло в тот день? Я продолжил свой рассказ, с болью вспоминая о последних моментах, которые я провел с Кендалл в баре аэропорта, когда она сообщила мне о своей встрече с Кесс и навсегда ушла от меня. Доктор Леммон сняла очки: по-видимому, моя история произвела на нее впечатление. — Должно быть, это был тяжелый момент. — Я до сих пор не могу осознать, что все так быстро пошло прахом. — Вы вините ее за то, что она так внезапно бросила вас? — Нет. Нет, не виню. На ее месте я, наверное, поступил бы так же. — И что вы сделали после того, как она ушла? — Я сидел в баре, не веря в то, что случилось. Мне потребовалось несколько часов, чтобы я собрался с силами и отправился домой. Я попросил друга забрать меня из аэропорта, потому что много выпил, и я отключился на своей кровати и проспал всю ночь, пока не пришло время вставать, чтобы возвращаться на работу. — И как все прошло? — Как мне и говорила Кендалл, Кесс объявилась утром. Она работала на этом рейсе и сказала мне, что ей нужно поговорить со мной на очень важную тему, когда мы приземлимся. После того как мы добрались до Бразилии, она все сказала мне… что она беременна и что отец этого ребенка я. — И какая была ваша реакция? — Я был подавлен и слишком расстроен, чтобы думать об этом. В тот момент я думал только об одном — что я потерял Кендалл. Ничто больше не имело значения. Я сказал Кесс, что буду поддерживать ее материально, если ребенок окажется мой, но больше я ничего не могу ей дать. И я ей ясно дал понять, что буду настаивать на анализе ДНК, когда ребенок родится. — Ее это устроило? — Ее не слишком обрадовало, что я не проявил интереса или восторга, но я ничего с этим не мог поделать. Я думал только о Кендалл, и у меня не было сил ни на что другое. — А что сталось с Кендалл? — Хотел бы я это знать. Она ошарашенно посмотрела на меня. — Вы не знаете? — До сих пор не знаю. Она сказала, что решила прибегнуть к искусственному оплодотворению, но осуществила ли она этот план, для меня тайна до сих пор. — А вы пытались позвонить ей? — Да. Несколько раз. Она либо отключила свой телефон, либо поменяла номер, так что я до нее не дозвонился. Я вспомнил, что она однажды назвала имя своей матери. Я послал письмо в Даллас на имя Аннабеллы Спаркс, но так и не знаю, дошло ли оно до Кендалл. Я не встречал ее имя в светской хронике. И я не знаю, что еще я могу предпринять или захочет ли она даже видеть меня, если я найду ее. Доктор Леммон что-то записала в блокнот, прежде чем снова посмотреть на меня. — Расскажите мне, что случилось… с ребенком. — Я был в больнице, когда он родился. Она назвала его Эйдан. Я не знал, что мне чувствовать, потому что в глубине души все еще верил, что он не мой. И в то же время я чувствовал себя виноватым из-за того, что не испытывал никаких эмоций. — Он ваш? — Через две недели после его рождения она наконец сделала анализ ДНК. Несколько дней ожидания результатов были мучительными. — И? — Он не мой сын. Я с шумом выдохнул. Всякий раз, переживая этот момент заново, я не мог не чувствовать того же облегчения, которое испытал, когда в первый раз узнал об этом. Доктор Леммон поудобнее устроилась на стуле. — Вау. — Да уж. — И что вы почувствовали? — Это была смесь ярости и облегчения. Облегчения, потому что я не нес никакой ответственности за сложившуюся ситуацию, но ярости оттого, что в результате ее я все потерял. То, что уже никогда не смогу вернуть. Женщину, которую я никогда не верну. Семью, которую я не верну. Жизнь, которую я не верну.