Позже мне довелось познакомиться с новым сторожем. Высокий мужчина вышел из покосившейся сторожки, окинул меня равнодушным взглядом и молча запер дверь. Но прежде, чем скрип двери потонул в тишине, я успел разглядеть знакомую лопату в дальнем углу комнаты. Треснувший инструмент был небрежно прислонен к стене. На следующий день я вернулся на кладбище. Выудив из кармана плотной куртки теплые перчатки, я принялся за дело. Но перед этим я долго осматривался, примеряясь к будущему фронту работ, и отгонял от себя мысли о том, как здесь грязно и сколько мне предстоит сделать, чтобы вернуть ту чистоту, что была в первый мой визит. Я словно попал в детство, когда, стоя с мокрой тряпкой в руках, с закрытыми глазами тянулся вперед, к широким пластам старой пыли. Сначала я убрал главную аллею и срезал косой верхушки высокой травы. В мусорный пакет вслед за травой отправились бутылки и бумажки. Затем я принялся за уборку могил. Отремонтировал покосившиеся скамейки, убрал мусор и опавшую листву. Так протекал каждый будний день. Я возвращался вечером, после работы, когда посетителей уже почти не было. В один из таких вечеров я смахнул со лба липкий пот и прилипшие желтые листья и огляделся вокруг. Аллея вновь была видна с любого ракурса, а мраморные кресты блестели в лучах заходящего солнца. Я сложил инструменты в рюкзак и направился к выходу. Руки саднило от мозолей да тело отдавалось глухой болью при каждом шаге, но запах скошенной травы приятно щекотал нос. Последний луч заходящего солнца отразился в могильных плитах и исчез вместе со скрипом кладбищенской калитки позади меня. Лабиринт Кофе обжег пересохшее горло. Ларри не почувствовал его вкуса, но отчетливо ощутил аромат свежемолотых зерен. В кафе он был один, не считая персонала. Бармен протирал последний стакан, нетерпеливо посматривая на настенные часы. Официант заносил через дверь плетеные кресла с веранды. «Интересно, это они так намекают, что закрываются?» Отхлебнув кофе, Ларри неспешно поднялся и задвинул кресло под стол. Такое ощущение, будто он уже бывал здесь раньше. Ларри направился к выходу. На стене рядом с дверью висела доска. На ней булавками были прикреплены фотографии. Ларри подошел ближе. Бармен покосился на часы. Ларри сосредоточенно вглядывался в миниатюрные фотокарточки. Погружаясь в них, он перескакивал с одного фрагмента на другой, пока, наконец, не наткнулся на старый выцветший снимок. Вероятно, это фото было свидетелем появления всех остальных. Пока коллекция пополнялась, разрастаясь, словно лес из нескольких семян, старая фотокарточка возвышалась над всеми и притягивала взоры посетителей. На ней можно было различить две фигуры: молодых парня и девушку со сплетенными руками. Фигуры стояли спиной к морю и смотрели прямо в объектив. У девушки были золотые волосы, на ее чистом лице играл яркий румянец. Даже когда он вспыхивал, будто языки пламени, щеки ее всегда оставались прохладными. В такие моменты от нее сильно пахло кокосовым шампунем и миндалем. «Откуда я это знаю?» — подумал Ларри. Скрипнула, закрываясь, дверь кафе. Ларри плотнее запахнул пальто. Холодало. Обойдя несколько кварталов, он дошел до того места, где свет фонарей резко обрывался. Стекла очков запотели. Ларри протер их рукавом свитера и водрузил очки обратно на нос. Размеренное мерцание светофора изредка перебивало пустоту мыслей. Загорелся зеленый свет. Свернув за угол, Ларри вышел к крошечному скверику. Расставленные кольцом скамейки окружали фонтан. В центре фонтана лежали гранитные плиты, по котором когда-то струилась прозрачная вода. Сейчас они были покрыты толстым слоем пыли. Все вокруг было завалено мусором, пустыми бутылками и целлофановыми пакетами. Из фонтанных труб торчали окурки. Под грудой хлама он отчетливо видел, каким это место было раньше. Стоило лишь протянуть руку — и по ней заструится вода. Достаточно было сложить ладони, чтобы погрузиться в собственное отражение. Ларри устало прикрыл глаза, но так и не смог сплести в клубок обрывочные воспоминания. Как только они возникали, то тотчас обрывались. Отдохнув, он отправился дальше — туда, где шумел никогда не засыпающий город, по чьим артериям струились образы его жителей. Однако город спал, во всяком случае, готовился ко сну. Таблички на магазинчиках переворачивались обратной стороной, двери запирались на ключ. Лишь кое-где открытые бары продолжали принимать гостей. Из кинотеатра вышел зритель, закурил сигарету и смачно сплюнул. Докурив, он бросил тлеющий окурок на землю. Яркий неоновый свет на противоположной стороне улицы привлек Ларри, как влечет мотылька свет вспыхнувшей лампочки, и он направился к синим буквам, мерцавшим на стене. Из раскрытых дверей доносилась музыка, как бы приглашая его войти. Привыкнув к полумраку в зале, Ларри подошел к бармену и заказал односолодовый виски. Взяв граненый стакан с напитком, Ларри прошел к угловому столику. Приглушенный свет действовал умиротворяюще. От знакомой мелодии по коже пробежали мурашки и выступили маленькими точками на руках. Лед в стакане звякнул. Вкус не чувствовался. Закрыв глаза и погружаясь в ритм знакомой мелодии, Ларри заметил, как в груди потеплело. Бармен предложил обновить. Ларри кивнул. В стакане звякнул лед. Еще кивок. Лед опускается на дно, бряцает, медленно тает и скользит по прозрачным стенкам. Лед смешивается с виски. Кивок застывает в воздухе. Бармен возвращается за стойку. Стараясь идти прямо, Ларри удивлялся тому, как мир кренился то вправо, то влево, отражаясь бликами в стеклышках линз. Ночные заведения одно за другим закрывались, горожане штурмовали двери круглосуточных магазинов. Выйдя на мостовую, Ларри вдохнул свежий запах реки. Разделявший набережную, или вернее, соединявший берега мост оказался увешан множеством миниатюрных замочков. Их бряцанье перекликалось с порывами ветра, гулявшего по опустевшим улицам. Пошатываясь, Ларри подошел ближе, всматриваясь в стершиеся надписи. На металлической поверхности замочков встречались имена, любовные письма и короткие истории знакомств. Ларри вгляделся в один из замочков. Надпись на нем почти не угадывалась, однако казалось, что стоит лишь всмотреться — и пробелы в предложении заполнятся нужными буквами. Но замочек успел заржаветь, и строчки были едва различимы. Проведя рукой по надписи и коснувшись подушечками пальцев гравировки, Ларри вспомнил, как он когда-то уже выводил на гладкой поверхности букву за буквой. Икнув, он облокотился об перила. Водная гладь пошла рябью. Луна отчетливо виднелась на поверхности реки. «Почему же я не могу вспомнить, когда был здесь в прошлый раз? Ни имен, выгравированных мной, ни ее лица...» Ночь завладела городом. Рекламные вывески и свет в окнах мерцали в непроглядной темноте. Ларри казалось, что если он отыщет еще какую-нибудь, пусть самую незначительную деталь, вспомнит какое-то событие из прошлой жизни, тесно связанное с настоящим, то пазл непременно сложится. Поэтому, блуждая по некогда знакомым улицам, вглядываясь в кроны деревьев, вслушиваясь в шелест ветра и гул редких машин, Ларри стремился отыскать прежде всего самого себя. Однако то, что казалось ему реальным, при ближайшем рассмотрении развеивалось, словно пепел на ветру. Всматриваясь в названия улиц на металлических табличках и произнося их вслух, он двигался к центру города. Фонарей становилось все больше, мрак отступал. Порой ощущение чего-то знакомого становилось настолько сильным, что Ларри мчался вперед, перебегая перекресток за перекрестком и слыша за спиной визг тормозов машин, едва успевавших остановиться перед несущимся куда-то полуночником. Но стоило образу прошлого отчетливо замаячить за ближайшим поворотом, стоило приблизиться к нему вплотную, вдохнуть его запах, и он тотчас ускользал. Если бы Ларри просто находился в незнакомом для себя месте и не имел представления о том, куда держать путь, то это пугало бы его куда меньше, чем ощущение чего-то знакомого, едва уловимого, родного, но внезапно ставшего чужим. Его место в мире, обведенное остро наточенным карандашом, казалось стертым, и лишь по следам на плотной бумаге он мог догадываться о том, что оно действительно было. Он пытался ухватиться за любой малозаметный отклик, препарируя его сантиметр за сантиметром, но снова оставался ни с чем. Он проходил улицу за улицей, вглядываясь в лица редких прохожих и не находя ответа на свои вопросы. Ларри присел на скамейку возле храма, чтобы перевести дух. «Может ответ там?» Вглядываясь в позолоченные купола, Ларри знал, где солнечные лучи отражаются в них на рассвете. Он знал, как струится свет из окон с наступлением темноты, когда в пропахшем ладаном помещении начинается вечерняя месса и голоса различных тональностей сливаются в единый хор. Конечно, он все это знал, хоть и не подозревал откуда. После долгой прогулки в горле пересохло. Заприметив неподалеку круглосуточный магазин, Ларри направился к нему. За прилавком стоял низкорослый мужчина. Он тихо поздоровался, показал на автомат с водой и зевнул в ожидании оплаты. Ларри взял газировку, но, подойдя к кассе, не нашел наличных. Пошарив по пустым карманам, он покосился на дверь. Отогнав возникшую было мысль, он уже подумывал вернуть бутылку в автомат, но вдруг что-то нащупал в кармане куртки. Это оказалась кредитная карточка. Вставив ее в терминал, он стал ждать короткого щелчка оплаты, но появившееся на экране сообщение известило о необходимости ввести пин-код. «Она точно моя?» Наспех введенный код выдал ошибку. Не помогли и подсказки продавца о том, что это может быть дата рождения или памятный год, любимая комбинация цифр или даже собственный рост. Все это было для Ларри пустым звуком. Попробовав несколько вариантов, он вынул карточку из терминала. Он не мог вспомнить ни одной из перечисленных комбинаций, даже если бы среди них и была подходящая. В горле запершило. Близился рассвет. Об этом возвещала утренняя прохлада и мурашки, проступившие на посиневшей коже. Сворачивая за угол, Ларри натыкался на те же стены, что и за предыдущим поворотом, а само небо казалось все ниже, как будто в комнате пыток, где стены смыкаются вокруг жертвы. Улицы превратились в лабиринт. Силы окончательно покинули Ларри. Прислонившись к холодной кирпичной стене, он сполз на землю. Начинало светать. Совсем скоро солнце отразится в глазах миллионов людей. Заведения возобновят работу, кинотеатры начнут показывать фильмы, опустевшие дороги заполнят автомобили, и только он по-прежнему будет идти без всякой цели в неизвестном направлении. Ларри услышал торопливые шаги. Звонко процокали по тротуару каблучки, оставив после себя шлейф знакомого запаха золотых волос. Ларри вскочил. Рванул за миражем, проплывшим прямо перед ним. Уставшие ноги едва слушались, но он продолжал бежать без оглядки. Миновав поворот и оказавшись на пустой улице, Ларри вслушался в ускользающий звук. Ему казалось, что совсем скоро он настигнет его, что, свернув за угол, он наткнется на огонь длинных волос и, окликнув, заставит мираж остановиться. Но как бы быстро Ларри не бежал, как бы ни прислушивался к городским шорохам, как бы ни всматривался в темноту ночи, сменяющуюся лунным сиянием, ему никак не удавалось настичь желаемое.